По делам их - Надежда Попова

— Надо же, — хмуро засмеялся Финк. — Щенок Бекер предлагает мне защиту. Или сплю, или мир перепрокинулся.

— Ладно. Оставим это, — отмахнулся Курт. — Это, как ты верно заметил, для проповеди не место, а мои слова становятся на нее все более похожими. Я высказал предложение; думай.

— Искуситель, — высокопарно произнес Финк, качнув головой. — Черт, это как болото: хотел шагнуть и достать слетевшую шапку, а увяз по самые яйца… Бекер, еще лет пять назад я бы тебя с первых слов послал к едрене матери, даже слушать бы не стал.

— Я знаю, — мягко отозвался Курт. — Лет пять назад все было проще; верно, Финк? И жизнь казалась дольше, и страха меньше было…

— Бекер, я сейчас таки пошлю тебя — и по матери, и еще как похуже. Не лезь в душу, а? — с бессильной злостью выговорил тот и, тут же понизив голос, добавил тоскливо: — И без тебя тошно.

— Ну, Бог с ним, — решительно оборвал Курт. — Спасибо тебе за помощь, Финк, и — честное слово, рад был с тобой перемолвиться. Если вдруг что…

— Я подумаю, — мрачно улыбнулся Финк, поднимаясь. — Давай, что ль, провожу по кварталу — чтоб не цеплялось всякое…

***

Керн был в ярости. Керн бушевал, как зимняя буря, и сыпал словами, каковых Курт не слышал даже от тех, с кем этой ночью беседовал на пустой темной улице брошенного квартала.

Он возражал — хладнокровно, выдержанно, четко; Керн повышал голос, и Ланц, сам глядящий на младшего сослуживца с видимым недовольством, не раз останавливал его, призывая к спокойствию. Минуту майстера обер-инквизитора хватало на относительно спокойный разговор, после чего он снова срывался на крик.

— В конце концов, — не выдержал, наконец, Курт, — к чему все это? Я вернулся живым и здоровым. Что вам не нравится?

— То, что ты опять самовольничаешь! — рявкнул тот, привстав с места. — Что сам решаешь то, что решать не должен! А если бы тебя прирезали там — по-тихому? Не хватало мне еще заниматься облавами на дикие кварталы, когда надо мной висит расследование такого уровня!

— Не посмели бы.

— Самоуверенный малолетний дурак! Инквизитор недопеченный! Какой идиот вручил тебе Знак?!

— Отец Бенедикт, — невинно сообщил Курт. — Своими руками.

— Не корчи дурочку, Гессе! Закончится расследование — я тебе устрою; понял меня?! Я тебе не ремня, я тебе плетей всыплю — чтоб на всю жизнь запомнил, для чего существует начальство!

— Не в первый раз, — холодно откликнулся он. — Такими nota bene у меня вся спина исписана.

— Значит, мало пороли!

— Вальтер, — укоризненно осадил его Ланц снова, и тот умолк, переводя дыхание и потирая покрасневшие от недосыпания глаза.

— Хорошо, — устало произнес Керн, снова подняв взгляд к стоящему напротив подчиненному. — Пусть. Ты вернулся. Но с чем ты вернулся?

— Я дал полный отчет, — отозвался он. — Я все сказал.

— Я это уже слышал, Гессе. Но это пустышка, это ничто! Да, конечно, мы можем подкинуть светским идею получше расследовать смерти студентов; точнее — могли бы. Времени прошло немало, и у нас нет ничего, говорящего о том, кто виновен в их смерти! Даже если доказать неслучайность их гибели — у нас нет ничего, что могло бы связать эти смерти со смертью Шлага! И у меня складывается нехорошее впечатление, что мне известно не все, что известно тебе. Ты ни о чем не забыл упомянуть?

— Нет. Я рассказал все.

Ни его рассказом, ни его ответом сейчас Керн удовлетворен не остался — это было очевидно, однако продолжить разговор уже не вышло: в комнату буквально ворвался запылившийся, задыхающийся человек, в котором Курт признал одного из курьеров Друденхауса.

— Майстер Керн, — скорее просто кивнул, нежели поклонился тот, замерев рядом с ним. — Он въехал. Я обогнал его минуты, наверное, на три — не более.

— Вот и началось… — пробормотал Керн, поднявшись. — Сколько с ним людей?

Герцог, понял Курт. Действительно — началось…

— Одиннадцать, майстер Керн, — отчеканил курьер. — Включая простую челядь.

— Стало быть, пока он едет разговаривать, — заметил Ланц.

— Да, похоже на то… — Керн кивнул со вздохом, указав курьеру на дверь. — Можешь идти, пока ты свободен… Ну, Дитрих, слышал? Hannibal ante portas.[154] У нас три минуты.

— А Густав? — забыв о раздорах, спросил Курт обеспокоенно. — Он сейчас в ее замке, один. Ему что-то грозит?

— Нет, — тоже, кажется, решив оставить споры в стороне, уже спокойно отозвался Керн. — Иначе бы еще раньше здесь был курьер от него — если б к замку фон Шёнборн приблизилась группа солдат численностью более десятка, он послал бы вестового, не дожидаясь продолжения… Нет, пока фон Аусхазен, похоже, намерен лишь припугнуть нас.

— И что нам делать?

— А ничего, — снова усевшись, пожал плечами Керн, стараясь выглядеть спокойным, однако видно было, что он не знает, куда деть руки, и пытается увидеть в окно, что происходит снаружи. — Ничего нам не делать, Гессе. Ждать. Стража внизу знает, как быть.

В этом Керн оказался прав; когда по камню перед воротами Друденхауса заколотили копыта, снизу донеслись сперва лишь просто голоса, потом — неразборчивые слова на повышенных тонах и, наконец, откровенная ругань.

— Его впускают одного, — пояснил Ланц в ответ на настороженный взгляд Курта. — Наши пропустят лишь пару солдат, если герцог слишком упрется.

Крики стихли почти сразу; около минуты в комнате висела тишина, а потом в коридоре послышались шаги — уверенные, быстрые.

— Гессе, в сторону и не ляпни глупостей, — быстро велел Керн, поднимаясь и выходя из-за стола. — Говорю только я; ясно?

— Слушаюсь, — на этот раз без пререканий откликнулся Курт, отойдя к стене и остановившись там, в шаге от неподвижного хмурого Ланца.

Дверь распахнулась тут же — тоже без стука, резко, едва не ударясь о стену; герцог Рудольф фон Аусхазен, подтянутый, рослый, прошагал в комнату, обводя тяжелым взглядом присутствующих, и усмехнулся.

— Так; я вижу, майстер обер-инквизитор, вы меня уже ждете? Это ваш соглядатай сорвался от ворот, как ошпаренный?

— Доброго дня, ваше сиятельство, — с неприкрыто лицемерным радушием ответил Керн. — Присядете?

— К черту, — отрезал герцог, нахмурясь. — Я устал, и у меня нет никакого желания задерживаться в вашей… обители благочестия более необходимого. Что за история с моей племянницей?

— Полагаю, — терпеливо откликнулся Керн, — вашему сиятельству и без моих пояснений все известно, однако я отвечу, если вам столь необходимо услышать это именно из моих уст. Пфальцграфиня Маргарет фон Шёнборн арестована по обвинению в использовании чародейства с целью оказать… давление на действующего следователя Конгрегации. Пока formula accusatoria[155] достаточно мягкая, ваше сиятельство, однако…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});