Моя страна - прежде всего! (СИ) - "Илья83"

Нащупав пальцами замочную скважину, он сумел вставить ключ и открыть дверь. Квартира встретила его сумраком и знакомым чувством дома. Гюнтер, запихав все вещи Лауры обратно в её сумочку, попытался растолкать девушек, но бесполезно, они только невнятно бормотали и ещё крепче вцепились друг в дружку. Ладно, попробуем испытанный метод… Он начал щекотать Лауру и результат быстро появился. Девушка отцепилась от Евы и начала слабо трепыхаться, пытаясь отбиться от него. Довольно ухмыльнувшись, Гюнтер с трудом обхватил её за талию и потащил в спальню. В квартире была только одна кровать, и он решил положить девушек вместе. Проделав ту же процедуру с Евой, Гюнтер задумался, а где спать ему? На маленьком диванчике в гостиной? Там он не поместится, слишком высокий… На полу? Он скривился. Вообще-то, он у себя дома! Так что не надо тут..

Снова войдя в спальню, он посмотрел на девушек и внезапно улыбнулся. А почему бы и нет? Сначала он раздел Лауру, оставив на ней только чулки и трусики. Потом таким же образом раздел и Еву. А что? Можно сказать утром, что они сами разделись, просто не помнят… Гюнтер невольно засмотрелся на их тела. Лаура была более юной и стройной, но зато у Евы было более налитое тело гимнастки. По стройности она мало уступала Лауре, и её грудь была чуть крупнее. Любуясь ими, он чувствовал довольство собой. Они обе его девушки и он никому их не отдаст! Никогда!

Раздевшись, Гюнтер осторожно пролез между ними и, со вздохом облегчения, расслабился, чувствуя что сон набрасывается на него. Сегодня был чертовски сложный день… Начался он отвратительно, зато кончается очень даже неплохо. Что ж, утро вечера мудренее, по словам Алекса… Интересно, где он и что с ним? Может тоже лежит сейчас вместе с девушкой? Или с двумя, как он? Гюнтер улыбнулся и закрыл глаза. Уже через минуту он спал.

Берлин. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

— Ты издеваешься надо мной, Вальтер? — пытаясь сохранить самообладание, спросил Гиммлер. Крепко сжав челюсти, он старался не поддаться острому желанию обрушить на голову Шелленберга гром и молнии своего гнева. Воистину, Бог или дьявол смеётся над ним! Подумать только, этот чёртов Шольке только что был в его руках, без защиты фюрера, а теперь?.. Нет, надо успокоиться, незачем показывать подчинённым свои эмоции, он не фюрер, чтобы кричать, топать ногами и брызгать слюной..

Он снова взглянул на Шелленберга, который стоял перед ним навытяжку, бледный и растерянный. Почти успокоившись, он достал из шкафа бутылку коньяка, налил в бокал граммов сто напитка и залпом выпил. Переждал горячую волну внутри пищевода и, полностью взяв себя в руки, опустился за свой стол. Что ж, у него и раньше бывали неудачи, скорее всего, и потом будут, надо бы спокойнее относиться к такому. Но всё-таки обидно..

— Докладывай, Вальтер.

Шелленберг сглотнул и начал говорить:

— В соответствии с вашим приказом оберштурмфюрера Шольке поместили в тюрьму Тегель. Он был в невменяемом состоянии, ничего не понимал и не мог говорить. Когда я приехал туда и допросил коменданта тюрьмы, тот сообщил что примерно через час после прибытия Шольке ему позвонили из канцелярии фюрера и..

— Кто позвонил? — резко прервал его Гиммлер.

— Адъютант фюрера Отто Гюнше. Он сослался на приказ фюрера, немедленно освободить задержанного и доставить его в рейхсканцелярию. Комендант, как положено, попросил письменный приказ и через полчаса получил его за подписью фюрера. После этого он, со спокойной душой, передал Шольке приехавшему за ним штурмбаннфюреру СС Мариусу Ланге, который и отвёз его к фюреру.

— Это всё? — спросил Гиммлер, не дождавшись продолжения.

— Так точно, рейхсфюрер!

— Очень интересно… — откинулся на стуле шеф СС. — Откуда фюрер так быстро узнал о задержании Шольке? Неужели, помимо наших агентов, он приставил своих собственных? Или кто-то из моих подчинённых успел сообщить ему?

Он пристально посмотрел на Шелленберга. Тот снова побледнел.

— Рейхсфюрер, я никому не говорил о наших планах, клянусь!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Гиммлер продолжал молча сверлить его глазами.

— Я… Я всегда верен вам, экселленц! Всё что я знаю о вас, никогда не уйдёт дальше меня! — убеждал его Вальтер, пытаясь сохранить самообладание. Гиммлер смотрел на него и был почти уверен что Шелленберг, несмотря на всю показную верность, без сомнения предаст его если увидит в этом выгоду. Казалось бы, зачем тогда держать его рядом с собой? Почему бы не удалить его? Или вообще организовать «несчастный случай»? Ответ прост — больше некому. Другие сотрудники ещё хуже. Одни верны но беспросветно тупы, у них нет живого воображения и хитрости Шелленберга, благодаря чему тот мог справляться с его весьма щекотливыми поручениями. Другие, наоборот, имеют даже слишком много мозгов, зато на их верность Гиммлер не мог положиться ещё больше чем на Вальтера. Приходится выбирать лучшее из того что есть.

— Я верю тебе, Вальтер! — наконец соизволил произнести он. Что ж, такие вот встряски для его помощника весьма полезны, помогают поддерживать в тонусе его страх перед ним. — Но вопрос столь быстрого осведомления фюрера о задержании Шольке остаётся открытым. И я хочу знать… От кого фюрер узнал об этом? Ты понял?

— Так точно, рейхсфюрер! — выпалил Шелленберг. Гиммлер видел как по его виску стекла маленькая капля пота. Боится… Правильно делает.

— Используй все способы чтобы выяснить это в кратчайший срок. Если не будет результатов, я могу заподозрить что все твои слова о верности… всего лишь слова… — угрожающе сказал Гиммлер.

— Я узнаю это, рейхсфюрер! Клянусь вам!

— Свободен, Вальтер! — отпустил он его. Когда взмокший Шелленберг покинул кабинет, Гиммлер устало помассировал виски. Да… Очень неприятный сюрприз для него. Что ж, на этот раз не получилось, но кто сказал что в другой раз сорвётся?

19 апреля 1940 года. Москва.

Александр Самсонов.

Ночь прошла спокойно, хотя незнакомая квартира и кровать поначалу отгоняли сон. Но он смог заснуть и сегодня утром встал в отличном настроении. Его надсмотрщик Михаил уже возился на кухне, судя по запаху, готовил яичницу. Саша подозрительно осмотрел в ванной маленький, грязный обмылок и решил только сполоснуть лицо. Про зубную пасту и щётку говорить нечего из-за их отсутствия. Да уж, сервис тут не очень..

— Хорошо, что ты проснулся, Саша… — обернулся Михаил к нему от плиты. — Давай завтракай и пойдём закупаться продуктами. Честно говоря, я не люблю готовить, поэтому, начиная с сегодняшнего дня, будет приходить женщина, чтобы готовить и убираться в квартире. Кстати, приятного аппетита! — спохватился он.

— И вам того же! — вежливо ответил Александр. Они быстро умяли яичницу с хлебом, запили чаем без сахара и уже через полчаса вышли на улицу. Солнце уже подбиралось к зениту, припекало, поэтому оба были в рубашках и лёгких брюках. Саша пожалел что тут пока нет шорт, по крайней мере, он их ни у кого не видел.

Они посетили один из магазинов одежды, выбор в котором изрядно огорчил его. Если рубашки ещё отличались каким-то разнообразием то брюки и пиджаки вогнали его в тоску. Мда… вот что значит отсутствие конкуренции… Всё шьют однообразно, выбирать нечего. Михаилу тоже ничего не понравилось. Они отправились в другой магазин, третий… но там всё было почти так же.

— Вот один из недостатков советской власти в моём времени, Михаил Алексеевич… всё однотонное и скучное. Вот в будущем… — Саша улыбнулся. — Там столько разной красивой одежды, на любой вкус и цвет, каждая фирма из каждой страны готова в лепёшку расшибиться ради того чтобы выделить свою одежду или обувь. А тут… — он безнадёжно взмахнул рукой.

Михаил хмыкнул.

— А ты знаешь, что будет если мы впустим к себе фирмы капиталистов?

— Конечно! Появится конкуренция, повысится спрос, люди будут довольны… — с жаром сказал Александр.

— Это ещё бабушка надвое сказала. А вот то что нашим швейным фабрикам придётся туго, это факт. Станет меньше работы, людям будут платить меньше. Сам подумай, какой дурак впустит к себе конкурентов чтобы те отбивали у него покупателей. Никто не враг самому себе, Саша! — убеждал его персональный надсмотрщик, но это не убедило Александра.