Экспедиция в Лунные Горы - Марк Ходдер

Заводной философ выхватил револьвер, направил его в голову Цеппелина и... замер.

Бертон вздохнул. Повернувшись к Уильяму Траунсу, он сердито спросил:

— Ты заметил, что он отказывает в самое неподходящее время?

— Еще бы! — рявкнул человек из Скотланд-Ярда.

— Ваша заводная игрушка превратилась в статую, герр Бёртон, — мерзко улыбнулся граф. — Sehr gut![64] Теперь перейдем к делу. Я хочу, чтобы ваш маленький помощник зашел за камень за моей спиной. Там он найдет мешок и в нем кусок веревки. Если ему не трудно, пусть принесет веревку сюда.

— Пошел ты, мерзкий убийца! — сплюнул Суинбёрн.

— Мне было бы более удобно оставить лейтенанта в живых еще какое-то время, герр Бёртон, но я готов впрыснуть ему яд, если понадобится. И это заставит его преобразоваться, самым болезненным образом. Он — ваш враг, ja? Хотя когда-то был другом. Вы готовы полюбоваться на его смерть?

Граф сжал горло Спика посильнее. Англичанин начал задыхаться.

— Прекратите! — рявкнул Бёртон. — Алджи, принеси веревку.

— Но Ричард...

— Просто принеси, пожалуйста.

Суинбёрн поколебался, потом обогнул Цеппелина и его пленника, нашел мешок, вынул моток веревки и вернулся обратно.

— Не... — начал было Спик, но замолчал, когда граф его сильно встряхнул.

— А ты держи язык за зубами, — сказал пруссак. Потом он взглянул на Траунса и спросил. — Эй! Вы кто?

— Детектив-инспектор Уильям Траунс из Скотланд-Ярда, — буркнул Траунс.

— Ха-ха! Полисмен в Африке! В высшей степени забавно. Становитесь на колени, и пусть маленький человек свяжет вам запястья.

— Никогда не встану на колени перед тобой!

— Речь не обо мне, детектив-инспектор. Даю слово, что если вы разрешите себя связать, оставлю вас в живых. Возможно, вы даже сумеете освободиться и выйти наружу из пещеры, ja. Но если будете сопротивляться, убью как собаку. — Цеппелин посмотрел на Бёртона. — Не сомневайтесь, я смогу победить вас всех троих, герр Бёртон! — Он поднял правую руку вверх и согнул пальцы; в фосфоресцирующем свете сверкнули когти. — Достаточно одной царапины.

— Уильям, — тихо сказал Бёртон, — сделай, как он сказал, пожалуйста.

— Мы можем победить его! — прошипел Траунс.

— Слишком большой риск. Как он и сказал: одна царапина. Я предпочитаю сохранить вас живыми, пока все это не закончится.

— Становитесь на колени спиной ко мне, герр полисмен. Я хочу посмотреть на узел.

Траунс, с белым от ярости лицом, медленно подчинился.

— Давай, Алджи, — сказал Бёртон.

Поэт, в глазах которого горела ярость, встал на колени рядом с Траунсом и начал связывать ему руки.

— Nein! Nein![65] — крикнул Цеппелин. — Das ist ein Gleitknoten![66] Ich bin kein Narr![67] Не пытайтесь обмануть меня! Делайте как следует!

Суинбёрн тихо выругался и начал сначала.

Закончив, он вернулся к Бёртону. Граф, который все еще держал Спика левой рукой за горло, подошел к Траунсу, волоча за собой пленника, и проверил узел.

— Das ist besser![68] — воскликнул он.

Потом он вытащил из пояса револьвер и направил в шею Траунса.

— Нет! — закричал Суинбёрн.

Бёртон посмотрел на графа, его лицо превратилось в маску.

Цеппелин заметил его выражение и усмехнулся.

— Вы, возможно, думаете, что мой пистолет бесполезен, ja?

Бёртон не ответил.

— Вы ошибаетесь, герр Бёртон. Смотрите!

Пруссак с силой ударил в правый висок Спика. Лейтенант обмяк, и граф положил его на землю.

— Эффективно, как вы думаете?

Цеппелин перевернул оружие и взял его в левую руку, держа за ствол. Подойдя к Траунсу, он прижал колено к лопатке, а правой рукой схватил лицо человека из Скотланд-Ярда. Потом схватил его пальцами под бородатым подбородком и начал закидывать голову назад, пока позвоночник не выгнулся дугой; свои когти пруссак прижал к горлу.

— А сейчас, герр Бёртон, становитесь на колени, и ваш помощник свяжет вам руки. Иначе я сломаю спину этого человека.

— Ты дал слово! — провизжал Суинбёрн.

— Я дал слово, что оставлю его в живых. Я ничего не сказал о состоянии его позвоночника.

— Черт тебя побери! — пробормотал Бёртон. Он встал на колени, лицом к Цеппелину.

— Как и раньше, маленький помощник. Никаких фокусов!

Суинберн встал на колени рядом с Бёртоном и начал связывать его.

— Что делать, Ричард? — прошептал он.

— Я надеялся, что ты мне скажешь, Алджи.

— Молчать! — скомандовал Цеппелин.

Суинберн закончил и встал.

Граф освободил Траунса.

— Das war einfach![69] — сказал он. — Разве не легче убить человека, когда он стоит на коленях, nein?[70]

Он поднял револьвер над головой Траунса, все еще держа его за дуло, поглядел на Суинбёрна и спросил:

— Не хочешь ли попрощаться со своими друзьями?

Рот поэта открылся.

— Ваше слово, Цеппелин, — крикнул Бёртон.

Граф засмеялся.

— А кто его слышал, за исключением людей, которые умрут сегодня? Сейчас я уйду отсюда, с Глазом нага в кармане и незапятнанной честью! И стану героем немецкого народа!

И он взмахнул пистолетом.

Суинбёрн, заревев от ярости, бросился на него. Пруссак повернулся и ударил по нему револьвером, но поэт, с потрясающей скоростью, нагнулся и прокатился между широко расставленных ног Цеппелина. Схватив кусок кварца, он прыгнул на ноги и со всей силы бросил его в голову врага.

Цеппелин простонал и покачнулся. Повернувшись, он опять ударил, не видя поэта. Суинбёрн уже отскочил и подобрал камень размером с кулак. Он бросил его и попал в коленную чашечку большого человека. Граф завыл от боли.

— Браво, парень! — радостно воскликнул Траунс.

— Алджи, ты стал намного точнее, — заметил Бёртон.

— Я целился ему в нос!

— О!

— Иди сюда! — рявкнул Цеппелин, прыгая на одной ноге.

— Ни фига! — ответил Суинбёрн. Не приближаясь к графу, он подобрал еще несколько камней и стал обстреливать ими немца.

— Gott im Himmel![71] — крикнул Цеппелин, отшатнулся и оказался опасно близко к краю дыры.

— Давай, сбрось его через край! — посоветовал Траунс.

В отчаянии пруссак швырнул револьвером в Суинбёрна. Тот пролетел далеко от цели.

— Ха! — пропищал поэт. Он нацелился на неповрежденное колено Цеппелина, изо всех сил бросил камень и попал в лоб графу. Большой человек застонал и осел на землю, глаза закатились, по лицу полилась кровь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});