Пробирная палата - К. Паркер

Краем глаза Ветриз заметила то, что, вероятно, и было знаменитой подставкой для лампы. Чтобы рассмотреть лучше, она немного повернула голову – все оказалось именно так, как ей и представлялось – абсолютный ужас.

– На мой взгляд, ее переоценили, – заметил субпрефект. – Я, разумеется, не специалист, но в последний период творения Аррацинов больше напоминают пародии на достижения классического этапа. Это характерно не только для них: у многих художников прослеживается тенденция воспроизводить в крупных формах то, что хорошо лишь в миниатюре. Возьмите, к примеру, вон ту двуручную чашу.

Она посмотрела в указанном направлении и увидела то, что самым неприятным образом напоминало человеческий череп, установленный на небольшом пьедестале из кости. Верх был срезан, полость мозга превращена в чашу, а две руки, представляющие собой ловко соединенные пальцевые кости, вставили в ушные раковины.

– Интересное украшение, правда? – продолжал Джавек. – Насколько мне известно, когда-то это была голова некоего мятежного вождя одного из равнинных племен, лет сто назад он поднял бунт, потерпел неудачу. А его более удачливый соперник прислал вот это в Город для выставления на всеобщее обозрение. Чаша была частью трофеев, захваченных капитаном Лорданом. Весьма уникальный образчик, хотя у меня дома есть череп самца-оленя примерно того же периода. Работа Сундаса Аррацина, одна из ранних.

Ветриз почувствовала, что ее вот-вот вырвет.

– Она ценная? – спросила Исъют. – Дело в том, что мне известно, где есть нечто похожее, если вас, конечно, интересует.

Исъют в своем репертуаре, подумала Ветриз.

– Вот как? – Субпрефект Джавек слегка наклонился вперед. – Настоящая работа Аррацина? И подтверждение имеется?

Исъют нахмурилась:

– Думаю, что да. Конечно, придется проверить. Но если вещь подлинная, то сколько примерно она может стоить? О какой сумме идет речь?

– Деньги не проблема, – ответил Джавек. – Если вы назовете имя человека, имеющего у себя такую вещь, я его найду, спасибо.

– Джолай Каик, у него торговое место в самом конце пристани: найти легко, вам любой скажет. – Едва произнеся эти слова, Исъют осознала, что именно имел в виду Джавек, говоря, что деньги не проблема. Какая жалость, она хорошо знала Каика на протяжении нескольких лет, и он не сделал ей ничего плохого. – По-моему, Джолай избавился от нее в прошлом году, так что…

Джавек пожал плечами:

– Не сомневаюсь, что мы сумеем отследить путь этой вещички. Главное, получить доказательства ее подлинности. Но в данный момент это дело вторичной важности. – Он поднял голову и перевел взгляд на Эйтли. – Похоже, вы собирались указать мне, что не входите в сферу моей юрисдикции, так как являетесь гражданкой Шастела, и, задерживая вас, я рискую создать причину для дипломатического конфликта. Это не совсем так. Прежде всего, потому что у вас по меньшей мере двойное гражданство и вы такая же островитянка, как и эти трое, но я не хочу заниматься рутиной, копаться в документах – у меня нет на это ни времени, ни желания. Я предлагаю вам следующее. Вы остаетесь здесь, под нашим присмотром и под нашей защитой, что вполне отвечает как вашим интересам, так и интересам вашего подопечного, Теудаса Морозина. Если не считать членов семьи, вы, вероятно, самые близкие капитану Лордану люди, и это, естественно, создает для вас немалый риск. Если вы согласитесь принять мое предложение – а вы, не сомневаюсь, благоразумная женщина, – то все утомительные процедуры с установлением гражданства и выяснением сферы юрисдикции просто не понадобятся, и мы не станем впустую растрачивать ваше и мое время. Согласны?

Эйтли посмотрела на него: ей показалось, что она смотрит на собственное отражение в отшлифованном до блеска забрале шлема.

– Полагаю, вы правы, – негромко сказала она. – В конце концов, даже если вы меня отпустите, заняться мне все равно нечем.

Джавек улыбнулся:

– Спасибо, что напомнили. С сегодняшнего дня все операции банка Шастела здесь, на Острове, осуществляются под контролем властей провинции. Мы уже отправили письмо в Шастел и полагаем, что никаких трудностей не возникнет. Кстати, хочу поздравить вас: все записи в полном порядке, учет налажен отлично. Не сомневаюсь, что когда все немного успокоится, они примут вас на работу в качестве служащего.

Эйтли пристально посмотрела на него и кивнула:

– Вы очень добры.

– Если только, – субпрефект многозначительно подмигнул, – вам не захочется поступить на работу в штаб капитана Лордана. Тогда все было бы почти как в старые добрые времена, верно?

– Не думаю, – ответила Эйтли. – Боюсь, меня совершенно не прельщает служба в военной администрации.

– Ну, у вас еще будет возможность поразмышлять об этом на досуге, – сказал Джавек. – Посмотрим, как все повернется, а там уже будем принимать решения, хорошо? А теперь прошу меня извинить, спасибо за потраченное на меня время и за совет по поводу возможного местонахождения аррациновской головы. Я, несомненно, позабочусь о ней.

Два стражника шагнули вперед, и островитяне терпеливо поднялись.

– Еще одно, – сказала Эйтли. – Да?

– Вы упомянули о Теудасе… Теудасе Морозине? Что с ним?

Субпрефект улыбнулся:

– Еще раз спасибо за напоминание. Я уже разговаривал с ним, он собирается присоединиться к капитану Лордану. Учитывая недавнее пребывание у кочевников, у него могут быть кое-какие интересные сведения. Уверен, он был бы рад передать вам наилучшие пожелания.

Эйтли нахмурилась:

– Значит, он уже уехал?

– Либо уехал, либо собирается.

– Понятно. Видите ли, дело в том, что у меня хранится предмет, принадлежащий Бардасу, то есть капитану Лордану. В общем, это меч, довольно неплохой, и я подумала, что Теудас мог бы захватить его с собой.

Джавек кивнул:

– Гюэлэн. Да, превосходное оружие, не так ли? Имеет к тому же и определенную сентиментальную ценность, это ведь подарок брата, верно? Не беспокойтесь, мы об этом позаботимся. Но в любом случае спасибо.

Он сделал знак стражам, и в следующее мгновение все четверо островитян оказались в коридоре и зашагали по нему несколько быстрее, чем им хотелось бы. Через какое-то время они подошли к дому Аузелла, слегка запыхавшиеся и разгоряченные. Передняя дверь была открыта, по обе стороны от нее стояли часовые.

– Извините, как… – начала Исъют, но ее легонько подтолкнули в спину, и она влетела в дом.

Дверь захлопнулась. Внизу, в зале, находились двое солдат, во дворе виднелось еще трое. Один из них, высокий, костлявый, лет пятидесяти, назвался сержантом Корло и заявил, что все будет в полном порядке, если они не доставят ему и его подчиненным никаких хлопот.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});