Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

снова. Прислушалась к звукам в коридоре и, поняв, что у её проделки нет свидетелей, выскользнула из комнаты брата, уничтожив предварительно «тишину безмолвия».

Интуиция похвалила хозяйку, верилось, что Мариэль сделала всё правильно, скрыв свою догадку даже от родителей, хотя в душе оставался осадок из-за обмана. Однако нужно было выживать. И появиться в своём же доме с известным всем оружием было бы фантастической глупостью. Единственно, Мариэль решила узнать у бабушки, помнит ли она какое-нибудь особенное оружие, которым пользовался сир Рэй. Если белый кинжал всплывёт – тогда многое изменится. Но об этом думать не было сил: до одури хотелось взять в руки подарок и рассмотреть его как следует.

*****

Умнице Жанетте удалось продержать господ в неведении почти до самого завтрака. Она страшилась рассказывать про события минувшей ночи, зная, что обязательно расплачется да сболтнёт в расстройстве лишнего. И лишь когда Илария спустилась в конюшню проведать Мечту да обнаружила там тишину в стойле коня своей дочери Рома, появились вопросы.

– Ах, сирра Илария, прошу вас, не мучьте меня! – паника нахлынула быстрее, чем ожидала Жанетта. – Сирра Мариэль сама всё расскажет!

К часу, в который за стол села задумчивая Мариэль, подозрения о неладном, творящемся в семействе де Венеттов, распространились на всех. Заметив вопросительные взгляды, девушка поспешила предупредить: она желает после завтрака собрать всех в кабинете и сообщить кое-что без лишних ушей прислуги.

Новости о домогательствах Его высочества, очередном ночном появлении пьяного принца в спальне невинной девушки и, в подтверждение слов, демонстрация пуговицы с вензелем Лоуренса потрясли семейство.

– Я знала, что ничем хорошим ваше знакомство не закончится. Я всё думала, с какой стати эта вертихвостка вас сводила? – поджала губы Тринилия, плюнувшая в котёл общего негодования своё мнение.

Озадаченный вид Антуана, показывающий его относительную причастность к ситуации, стал дополнительным доказательством.

– Ты знал и не защитил честь сестры? – впервые за долгое время сир Рафэль выразил гнев в адрес сына.

– Я думал, они просто ссорятся, – на красивом лице Антуана появилось извиняющееся выражение.

Семейный суд длился бы долго, но Мариэль устало извинилась за своё грубое вмешательство в прения и объявила:

– Все, чего я хочу, – это успеть до вечера уехать в Лапеш. Мои вещи собраны.

Она ждала, что её начнут отговаривать подождать день-другой. Вот и Антуан спросил, не хочет ли она остаться хотя бы до своего дня рождения, «всего недельку». Но Мариэль отказалась, сославшись на то, что честь семьи ей дороже. Обнявшая её после этих слов Илария заметила руну на левом виске дочери и посетовала на то, что такое серьёзное решение та приняла без участия своих родителей.

– Простите, матушка, за самостоятельное решение, но так вы будете уверены в моём благонадёжном поведении вдали от семьи.

Такое признание растрогало взрослых, и утренняя прогулка без сопровождающих была прощена. Когда решение Мариэль было одобрено, в замке началась обычная для подобных мероприятий кутерьма. Тётушка Гато всплеснула руками, узнав о внезапном отъезде Мариэль: времени на приготовление гостинцев, как обычно, ей выделили мало. Илария бросилась перепроверять собранные вещи дочери. Тринилия потребовала внучку к себе для беседы. Сир Рафэль отправился готовить крытую повозку, чтобы самолично довезти дочь с компаньонкой до Лабасского Центра порталов. Ни о каком путешествии через всю страну до самого Лапеша и речи не могло идти.

В этот хаос добавил сумятицы Антуан. Отправившись в комнату с целью найти для сестры памятный сувенир, он обнаружил дедушкин ящик открытым. На время центром всеобщего внимания стало удивительное наследие. Или намёк на него. Все гадали, что бы это значило – три фрукта, один из которых сразу попробовали все, по малюсенькой дольке, и три удивительных сладости.

– Определённо похоже на сурьянские орнады, но мне нравится эта кислинка, – сир Рафэль задумчиво смаковал мандариновую дольку со знанием человека, полжизни занимавшегося сельским хозяйством.

– Наверное, дедушка хотел этим подарком приумножить богатство семьи. Представляете, каким спросом пользовался бы сок из этих фруктов? – предположила Мариэль, сдерживая улыбку. – А если использовать технологию по заворачиванию кусочков сладостей в красивую обёртку, то… де Трасси умрут от зависти… Венеттская марка в кондитерской сфере, – по-моему, звучит отлично!

Попала в цель – глаза главы семейства загорелись, а Антуановские подёрнулись мечтательной пеленой. О чём думал братец в этот момент, Мариэль не сомневалась.

«Ну, слава богу, теперь тут все будут думать о мандаринах», – похвалила себя за блистательную идею по занятости семьи и за интуицию, предложившую обменять очередной (для Антуана) клинок на кое-что новенькое.

Юноша сразу сел строчить письмо Дилану с просьбой приехать, но захватить с собой горшок с землёй.

– Остановитесь! – Илария опомнилась первая, не подозревая, что шумиха была дочери только на руку. – Мариэль сегодня уезжает! Нужно её отправить, а потом уже заниматься прочими делами.

И матушка выразительно посмотрела на сына, заставив его со вздохом убрать дедушкины подарки, драгоценные три семени и оставшуюся конфету в ящик.

На сборы ушло часа три. Тётушке Гато дали время спокойно собрать гостинцы, а сами потратили это время на самый дорогой подарок для Мариэль в честь её грядущего дня рождения. Илария собиралась подарить дочери Мечту. Тот факт, что дочь и арнаахальская красавица поладили, утвердил сиру де Венетт в правильном решении. Подарок успел нарезвиться и выкупаться в снегу под наблюдением Иларии и Мариэль, пока Жанетта одиноко молилась под Ирминсулем.

Часом позже документ, подтверждающий передачу прав на племенную кобылу, убрали в сейф, где уже хранилось украшение супруги основателя рода.

Семейство, наконец, вышло прощаться. Жанетта первая всех обняла, не переставая плакать и говорить, как она всех полюбила. Пришлось озвучить и её историю: она тоже должна срочно уехать, к брату Луи в Нортон, чтобы помочь ему. Хозяйка Луи на днях разрешилась двойней, и тот порекомендовал свою сестру как великолепную помощницу. При поддержке бабушки, Мариэль удалось смягчить негодование Иларии, посчитавшей, что Жанетта бросает свою госпожу в сложное время, хотя Мариэль горячо настаивала на том, что необходимости в услугах компаньонки пока не намечается.

Тринилия умудрилась заранее использовать свои связи – договориться с Лапешской Доакадемической Эколь, куда Мари зачислили на второй семестр первого курса с предоставлением комнаты в корпусе для приезжих. Так что у неё планировалась активная жизнь, заполненная учёбой и общением с новыми родственниками и знакомыми. На страдания и приключения, по расчету бабушки, у внучки теперь не будет времени.

– Не говорите только, пожалуйста, об этом никому, чтобы Его высочество не построил и туда свой портальный коридор, – попросила у всех Мариэль, и семья поклялась молчать об этом.

На прощание Илария вручила дочери ещё один подарок – флакон нежнейших духов, приобретённых в Люмосе во время поездки на горячий источник. Мариэль убрала его в небольшую напоясную сумочку, пообещав каждый раз, нанося духи на запястья,