Врата Мёртвого Дома - Стив Эриксон

– Думаешь, Пуст приготовил какую-то роль для вас с Икариумом?

– Вполне возможно, – заключил Маппо. Его лицо внезапно стало пепельно-серым. – Мне кажется, что он знает всю нашу подноготную, в том числе и об Икариуме. Он знает...

«Знает что?» – хотел было спросить Скрипач, однако сразу же догадался: Трелл не станет пускаться в объяснения. Имя Икариума было известно – не повсеместно, но достаточно широко. Вокруг этого странника – полукровки-Ягута – кружились, подобно рою надоедливых мух, слухи о зверских убийствах и геноциде, которым он был виной. Сапер мысленно покачал головой. Насколько он мог узнать Икариума, все эти сплетни чистой воды абсурд. Ягут был великодушным и сострадательным. И если страх окружающих все еще следовал за ним по пятам, то это было пережитком прошлого – в конце концов, юность всегда являлась порой максимализма. Икариум был слишком мудр и опытен, на его шкуре осталось слишком много шрамов, чтобы можно было представить его купающимся в реке крови. И на что только рассчитывал Искарал Пуст? Во что он пытался их ввязать?

– Возможно, – произнес Скрипач, – вы с Икариумом являетесь последней линией обороны священника Тени. Особенно если Тропы пересекаются здесь. «Конечно, спрятать врата от Изменяющих Форму – это весьма благородное и почетное дело, однако оно может стать фатальным... или даже хуже того».

– Возможно, – угрюмо подтвердил Трелл.

– Что ж, вы можете выйти из этой игры раз и навсегда. Трелл поднял взгляд и сухо улыбнулся.

– Боюсь, у Икариума есть своя собственная цель, которую необходимо отыскать. И она для него настолько важна, что мы вынуждены остаться.

Глаза Скрипача сузились.

– Каждый из вас приложит все усилия, чтобы воспрепятствовать использованию врат, не так ли? Об этом известно Искаралу, и он искренне надеется на это, не так ли? Священник хочет использовать благородство и чувство долга против вас же самих.

– А это очень действенная уловка. Если он увидит ее эффективность, то попытается воспользоваться ею против вас троих.

Скрипач нахмурился.

– Наверное, он приложил немало усилий, чтобы найти во мне слабое место, на котором можно сыграть. Солдаты всегда полагаются на чувство долга и чести, не так ли? А Худ этого до смерти боится. Что касается Крокуса, то он верен Апсале. А вот в отношении нее... – сапер погрузился в молчание.

– Точно, – Маппо протянул руку и положил ее на плечо Скрипача. – Теперь я вижу причину твоих страданий. И сочувствую тебе.

– Ты сказал, что вы сможете проводить нас в Треморлор.

– Конечно, дорога ведь очень опасна. Икариум принял решение выступить вашим проводником.

– В таком случае Треморлор действительно существует.

– Практически уверен.

– Кажется, пришло время присоединиться ко всем остальным.

– И рассказать им о наших размышлениях?

– Дыханье Худа, нет, конечно! Трелл кивнул, вскакивая на ноги. Скрипач предостерегающе зашипел.

– Что случилось? – спросил Маппо.

– Светильник потух – должно же было это когда-то случиться. Осторожно, мы в полной темноте, Трелл.

Храм производил на Скрипача гнетущее впечатление. Гигантские широкие стены первого этажа покосились, будто не выдержав веса огромного количества камня сверху. С ветхих швов на потолке постоянно сыпалась пыль, оставляя на брусчатом полу высокие горки. Прихрамывая вслед за Маппо, сапер начал подниматься по спиральной лестнице, которая должна была привести их ко всем остальным спутникам.

Около полудюжины бхок'арала, подобно теням, сопровождали спутников всю дорогу. Каждый из зверьков сжимал в руке несколько ветвей с зелеными листьями, используя их в качестве метлы. Время от времени один из бхок'арала начинал неистово колотить по какому-либо камню, пытаясь, вероятно, настигнуть невидимое насекомое. «Было бы странно, – подумал Скрипач, глядя на круглые, темные, морщинистые лица зверьков, выражающих сосредоточенность и ярость, – если бы эти обезьянки не унаследовали у своего хозяина Искарала Пуста неистребимую ненависть к паукам».

Маппо объяснил, что бхок'арала боготворят Священника Тени. Однако они не похожи на псов, преданных своему хозяину. Гораздо более верным является сравнение с послушниками, что не смеют ослушаться воли своего единственного бога. Неуклюжие ритуалы всегда сопровождались жертвоприношениями и тайными обрядами. Большинство из этих церемоний включали в себя использование человеческих отходов. «Мне кажется, что, когда ты не способен создать священную книгу, произведи на свет то, что тебе по силам». Непоседливые создания вносили в жизнь Искарала сутолоку и путаницу, и тот в свою очередь проклинал их, кидался метлами и заставлял заниматься бесполезными делами, например наполнять огромные мешки камнями.

Крылатые создания, по всей видимости, прониклись огромным значением этого мероприятия, и к утру все мешки были абсолютно полными. Обнаружив это, Пуст пустился в еще более яростные крики и плевки.

По пути Маппо задержался около хранилища, в котором находился запас факелов. Темнота являлась предметом ненависти для всех служителей Тени, и Пуст, как единственный верный подданный своего бога, старался во всем ему потакать. Пара спутников зажгла несколько факелов, несмотря на то, что они понимали, какое значение в этот ритуал вкладывает Искарал. И если Маппо хорошо справлялся и без света, то Скрипач в темноте мог продвигаться только на ощупь, крепко держась за перекрещенные ремни на спине Трелла. Добравшись до лестничной площадки, они остановились. В дюжине шагов позади держалась группа бхок'арала, которые о чем-то яростно спорили на своем никому не ведомом языке.

– Недавно этой дорогой прошел Икариум, – произнес Маппо.

– Неужели волшебство способно усилить твое чутье? – спросил Скрипач.

– Не совсем. Скорее всего, это свидетельство нашего многовекового общения...

– Имеешь в виду то звено, которое вас связывает?

– Не одно звено, а тысяча, солдат, – проворчал Трелл.

– Неужели ваша дружба лежит на тебе таким тяжелым гнетом?

– Некоторые люди способны взять на себя тяжелую ношу по собственному желанию.

Скрипач перевел дыхание.

– Говорят, что Икариума занимает проблема времени. Это правда?

– Да.

– Он построил какие-то магические приборы, чтобы измерять течение времени, и разместил их по всему миру.

– О да, ты говоришь о его временных картах.

– Он ощущает, что вплотную приблизился к своей цели, не так ли? Икариум находится на пороге открытия, и только ты способен предотвратить это событие. Маппо, неужели эта миссия и является твоим обетом? Оставлять Ягута в неведении?

– Да, в неведении относительно прошлого. Его прошлого.

– Эти слова пугают меня, Маппо. Ведь без истории невозможно никакого роста...

– Согласен.

Сапер вновь погрузился в молчание. Он пытался выбросить из своей головы мысли, рвущиеся на свободу. «В этом гигантском воине скрыта такая боль... Такая печаль... Неужели Икариум никогда не удивлялся? Не задавал вопросы за многовековую историю их совместных странствий? В таком случае, что составляет понятие дружбы для Ягута? Без воспоминаний все превращается в иллюзии, основанные только на доверии, и больше ни на чем. И как только на подобной почве в душе Икариума выросло такое огромное благородство?»

Они продолжили свое путешествие, взбираясь по бесчисленным протертым ступенькам вверх. После короткой паузы, в течение которой бхок'арала о чем-то жарко шептали, зверьки вновь заскользили вслед за гостями.

Очутившись наконец наверху, Маппо и Скрипач услышали эхо громких криков, разносившихся по длинному коридору из алтарной комнаты.

Сапер поморщился.

– Это, по всей видимости, Крокус.

– Да, и он не читает молитвы.

Войдя в комнату, они обнаружили молодого вора Дару на пределе терпения. Он держал Искарала Пуста за грудки его робы, пригвоздив к каменной стене, скрывающейся за пыльным алтарем. Маленькие ножки священника Тени беспомощно трепыхались на расстоянии десяти футов от земли. Поодаль стояла Апсала, скрестив на груди руки. Ее лицо, как обычно в последние дни, ровным счетом ничего не выражало.

Скрипач сделал шаг вперед и положил руку на плечо возбужденного юноши.

– Да ты же вытряхнешь из старика последний песок, Крокус...

– Именно этого он и заслуживает, Скрипач!

– Не буду спорить, но если ты кое-чего не заметил, то я тебе подскажу: вокруг собирается множество Теней.

– Он прав, – произнесла Апсала. – Я то же самое сказала несколько минут назад, Крокус. Ты сам находишься в нескольких мгновениях от Ворот Худа.

Дару помедлил, а затем с диким ревом отбросил старика в сторону. Верховный священник пролетел вдоль стены несколько метров, шлепнулся на землю и, тяжело дыша, принялся подбирать полы своей робы. Внезапно зазвучал его сухой, как рашпиль, голос.

– Эх, опрометчивая молодость! Я помню еще свои театральные жесты, когда, ковыляя в саду у тети Туллы, пытался распугать всех цыплят. Представляете, им не нравились мои соломенные шляпы. А ведь мне приходилось плести их в течение многих часов! Я изобрел уникальную разновидность плетения, а они так и не смогли оценить ее по достоинству. Вы бы видели мое разочарование, – он покачал головой и оскалился, взглянув на Крокуса. – Но эта девушка будет очень хорошо смотреться в моей новой, да и в старой заштопанной шляпе тоже...