Ричард Длинные Руки - фюрст - Гай Орловский

— Кем поручено?

— Мною.

— Это в самом деле повышение?

— Он сильно провинился, — сказал я, — и наделал крупных ошибок. Да еще и не выполнял прямые приказы. Но я не сторонник жестких мер, не стал его позорить…

Барон кивнул, в голосе прозвучало удовлетворение:

— Тогда понятно. Он не поехал в тот ваш Убарлоу, а сразу отправился сюда, в столицу. А с дороги послал вперед гонца, сообщил местным заговорщикам, что он в бешенстве, оскорблен и приложит все силы, чтобы помочь им сбросить наглого мерзавца… это вас, сэр, если вдруг не поняли, с нагло захваченного кресла…

Я сказал тяжелым голосом:

— Заговорщиков взять. Немедля! Кто воспротивится — убить на месте. Кто скажет грубое слово или посмотрит дерзко — убить. Остальных в тюрьму. Судебную процедуру упростим…

— Это как? — спросил сэр Растер с удовлетворением. — До нуля?

Я отмахнулся.

— Они нас все еще зовут оккупационной армией? Ну вот, поступим, как оккупанты на захваченных землях. Каждый полевой командир вправе в условиях военного времени вершить суд и расправу. Без адвокатов. Все! Все свободны.

Они торопливо разошлись, я вышел из зала злой, как кобра. В голове тысячи вариантов, как выкрутиться, однако ни один не сработает, я увяз в войне и реформах. Понимал же, что это самый удобный момент ударить в спину, но все же надеялся, что не ударят… Не потому, что такой уж дурак, нет, как можно, я же умный, однако хотелось верить, что ничто мне не помешает, вот и верил, как дурак…

Сэра Жерара на месте не оказалось, только его помощник сидит на корточках и укладывает в большой ящик свернутые в трубочки грамоты.

— Где Кристиан Фридрих? — спросил я.

Он ответил с торопливым поклоном:

— Уехал на охоту, ваша светлость…

Я молча выругался, но придушил ярость, спросил холодно и ровно:

— Тогда позовите сэра Тревора Томаса.

Он поклонился еще ниже, страшась моего гнева.

— Он осматривает поле для предстоящего рыцарского турнира, ваша светлость.

— Черт, — прорычал я, — какого предстоящего?

Он ответил пугливо:

— Но, ваша светлость, всегда в это время года…

Я сказал зло:

— Ладно, кто на месте из ведомства феодальных и лендированных земель?

Он подумал, сказал осторожно:

— Разве что сэр Фридрих фон Хартенберг…

— А это кто? Я о нем не слышал!

— Это отпрыск знатнейшего рода, ваша светлость. Он в родстве с герцогом Фуландом, герцогом Вирландом Зальским, графом Устурийским, который владеет огромными землями на севере страны, а также троюродный племянник лорда Нагемского, который единственный потомок легендарного короля Синий Клык, приведшего легионы в эти земли…

— Хорошо-хорошо! — прервал я нетерпеливо. — Посмотрим, что знает об этом деле он.

Мы проходили мимо замерших у стены стражей, я кивком подозвал ближайшего, тот вытянулся до хруста костей.

— Ваша светлость!

— Беги, — велел я, — и приведи ко мне этого сэра Фридриха… который еще и фон Хартенберг. В мои покои!

Бобик бросился мне навстречу и ухитрился лизнуть в лицо, я почесал ему за ушами, признался виновато, что Зайчика совсем забыли, надо сходить проведать, он же не только средство передвижения, но и хороший верный друг…

Сэр Жерар заглянул в кабинет:

— Звали, ваша милость?

Я сказал в злом нетерпении:

— Почему не доставили фон Хартенберга?

Он развел руками.

— Не пониманию… Я узнал о вашем повелении и сам посылал за ним дважды.

Я вскочил.

— Ждите здесь. Я посмотрю, не случилось ли чего.

— Не беспокойтесь, — воскликнул сэр Жерар. — Он сейчас будет…

— Ничего, — сказал я, — не могу сидеть, меня разорвет в клочья, если остановлюсь…

По коридору я почти пробежал, стражи вытянулись и замерли, когда я ворвался в комнату, которую отвели под отдел распределения и управления землями королевства.

Спиной ко мне богато одетый вельможа, по спине я узнал молодого Хартенберга, прижал к стене молоденькую служанку, та повизгивает, а он азартно шарит у нее под платьем.

Гнев ударил в мою мудрую голову, перед глазами моментально встала кровавая пелена.

— Сэр Фридрих!.. — проревел я страшным голосом. — Вам передали мой приказ явиться немедленно?

Он оглянулся, широкая улыбка появилась на его лице.

— А, сэр Ричард… да, передали. Сейчас приду, просто чуть задержался, вы же понимаете, какой соблазн…

Я быстро шагнул вперед, одной рукой схватил за шиворот, отрывая от женщины, другой с такой яростью ударил в лицо, что хрустнули хрящи носа. Он откинул голову, едва не падая, я зверски всадил кулак в солнечное сплетение и вышиб весь воздух.

Женщина испуганно вскрикнула. Вельможа сполз по стене, я с силой ударил несколько раз ногами. Дикая злоба трясла меня так, что я едва сам разобрал свои клокочущие слова:

— Ах ты… ничтожество!.. Если я велел… ты должен… ты должен!.. Отпрыск? В родстве с герцогами и графами? Наследник?.. Потомок?.. Да ты у меня с сегодняшнего дня сортиры будешь чистить! Языком, сволочь!

Он корчился на полу весь в крови, кашлял, выплевывая зубы, стонал. Я повернулся и быстро вышел, чувствуя, что еще чуть, и убью это заносчивое и крайне родовитое ничтожество.

Отец Дитрих дает наставления двум священникам, я пошел к ним так нацеленно, словно снесу все на пути, инквизитор взмахом руки отослал их, а на меня взглянули его встревоженные глаза.

— Сын мой, на тебе лица нет…

— Святой отец, — сказал я горько, — во мне растет тьма!.. Я все чаще срываюсь и лютую, я знаю, что неправ, но не могу остановиться, я готов убить за малейший проступок…

Он тяжело вздохнул и перекрестил мою склоненную голову.

— Господь милостив…

— Господь велел уживаться, — возразил я покаянно, — потому что только уживание создало цивилизацию! Кто не уживался, того изгоняли, как видим на примере Каина. Вне общества человек дичает, что с Каином и случилось…

— Ты понимаешь верно, сын мой.

— Но я что-то слишком уж злой!

— Ты просто нетерпеливый, — ответил он со вздохом. — По молодости. Хочешь все и сразу. Все мы так…

— Но я не сельский кузнец, который чуть что — сразу в морду!

Он слушал сумрачно, вздыхал, плечи его сгорбились, весь показался меньше ростом.

— Сын мой, — проговорил он тяжелым голосом, — сын мой… Я вижу в тебе рост и… очередное преодоление. Каждый человек уникален, да… но есть и общее для всех нас, хотя мало кто это признает. Каждый считает себя центром мира и полагает особенным. И его переживания, дескать, особенные… Увы, это не так. Господь всем нам посылает одинаковые испытания по мере взросления, хотя разные по тяжести. Ты очень силен, вот и ноша твоя тяжела!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});