Генералы и офицеры вермахта рассказывают. - В.Г. Макаров

Германия получала от Румынии, в первую очередь, нефть. Обещанная поставка нефти — 4 миллиона тонн в год никогда не выполнялась даже приблизительно. Точных цифр я не знаю, так как этими делами занималось торговое представительство. Однако, я думаю, что можно назвать цифру в 150—200 тонн ежемесячно. После англо-американских налетов на Плоешти это количество значительно сократилось.

Далее Румыния в ограниченных количествах поставляли пшеницу, ячмень, кукурузу, соевые бобы. После неурожая 1942 года во всех поставках было отказано. После хорошего урожая 1943 в феврале 1944 года были обещаны значительные поставки (500 000 тонн). Однако это выполнено не было, так как за это время были потеряны: Трансистрия и многочисленные районы Бессарабии и Молдавии. Румынии даже пришлось натолкнуться на большие трудности, чтобы снабдить средствами с[ельско]-х[озяйственных] поставок населения группы армий «Южная Украина». Переговоры все еще велись. Между тем, снабжение должно было производиться немецкими товарами.

С румынским королем я встречался только от случая к случаю (приглашения на завтрак при представлениях и т.п.). С января 1944 года я его видел только три или четыре раза. Маршала Антонеску я видел чаще, примерно каждые 2—3 недели. Во время моей первой миссии он часто принимал меня у себя, особенно сердечными были наши взаимоотношения после восстания легионеров. В январе 1941, во время которого я решительно действовал на стороне маршала против Хориа Сима. Это вообще вызвало большие симпатии ко мне в Румынии.

Во время своей второй миссии, ввиду изменившейся обстановки, маршал был сдержанный, он занимался, главным образом, государственными делами. Принципиальные вопросы я обсуждал с ним только раз, когда после прорыва у Умани немецкие войска должны были отступать в Румынию. Все же маршал, в кризисные моменты, часто высказывал мне свои заботы, которые я сообщал Верховному командованию вооруженных сил, на что большей частью получал информацию об обстановке через делегата от Генерального штаба.

С генералом Штефля я встречался почти каждую неделю. С ним, преимущественно, обсуждались вопросы боевой подготовки, расквартирования и текущие вопросы. При случае я подчеркивал также нужды группы армий, которые она мне передавала.

Об отношениях короля к Германии, собственно говоря, едва ли можно говорить, так как он мало еще проявил себя. В виду напряженных отношений короля с маршалом, к королю проявлялась сдержанность. Маршал и Гитлер, насколько это можно было заметить извне, хорошо понимали друг друга.

Генерал Штефля имел сердечные отношения с бывшим начальником Генерального штаба Цейцлером. Его поведение было не совсем ясным и открытым. Кроме того, я был знаком, однако, главным образом, вне службы, с вице-премьером и военным министром Пантаци. О вице-премьере повсюду говорили, что он «играет на двух ролях», т.е. ведет двойную игру. Военный министр повиновался целиком приказам маршала, какой-либо самостоятельности в нем нельзя было обнаружить. Он не скрывал своих французских замашек.

Маршал был хорошим, хотя и несколько педантичным стратегом и организатором. Как главе государства ему, на мой взгляд, недоставало таланта увлекать за собой. Он не пожелал создать себе прочную политическую платформу и, соответствующим образом пропагандировать свою политику. Вообще, ему недоставало политической последовательности в проведении какой-либо выбранной им политической линии. Чем более усложнялась обстановка, тем более возрастало влияние на него элементов оппозиции. Он был справедливым и разумным, хотя и строгим государственным руководителем. Лично он был сдержанным, хотя и крайне любезным человеком. Он отрицал всякий блеск, его скромность и нетребовательность могла служить примером.

Генерал Штефля был хорошим строевым командиром и верноподданным своего маршала. Для начальника Генерального штаба ему несколько недоставало инициативы и самостоятельности в работе. Он был неустанным и прилежным работником, вследствие чего часто отвлекался мелочами. В личном общении сердечный и остроумный человек, однако, как уже было сказано, не вполне открытый.

Из румынских орденов и т.д. я имел государственную медаль, пожалованную мне в честь сорокалетней годовщины царствования короля Кароля I (командира моего полка в мирное время), румынскую звезду[490] третьей (?) степени по случаю моего посещения Румынии в составе делегации в мае 1914 года. Далее на Рождество 1940 г. я получил Большой крест румынской короны[491] за свою службу в должности начальника миссии. В конце июля 1941 года я получил орден Михая Витеазула третьей степени[492] за овладение Кишиневом, в июле 1942 года орден Михая Витеазула второй степени за овладение Севастополем. В боях за оба эти два города участвовали румынские дивизии под моим руководством.

Деятельность германской миссии могла принести только незначительные результаты, так как ей не хватало реальных полномочий. Отношение к Румынии как к союзнику, а также крайняя чувствительность румын не допускали установления таких реальных полномочий. Консультация по вопросам боевой подготовки также постепенно уменьшилась в своих масштабах, так как румыны были того мнения, что за это время они выучились всему сами.

В самом деле, некоторые зачатки успехов в деле боевой подготовки у румын можно было обнаружить. Однако их никак не хватало, чтобы перевоспитать и подготовить целый офицерский и унтер-офицерский корпус. Но, во всяком случае, уже один факт существования миссии имел большое значение для наблюдения и влияния на обстановку в Румынии, до тех пор, пока положение полностью не переменилось.

Генерал артиллерии[493] — ГАНЗЕН

Перевел: референт Следственного отдела РУ ГШКА лейтенант ФЕДОСЮК

Отпечатано 4 экз[емпляра]

«15» сентября [19]44 г.

СПРАВКА

Собственноручные показания Ганзен Эрика получены из Разведупра Генштаба КА 21/1Х-[19]44 г. при №242094. Сопроводительная находится в деле Герстенберга.

[подпись неразборчива]

14/VI-[19]47 г.

ЦА ФСБ России. Д. Н-21140. Л.18—25. Заверенная копия. Машинопись.

№65. ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА ЛЮФТВАФФЕ А. ГЕРСТЕНБЕРГА[494]

31 августа 1947 г.

Москва

Герстенберг Альфред, 1893 года рождения, урожен[енец] д. Нойдорф (В[ерхняя] Силезия), немец, германский подданный, беспартийный, образование высшее, в германской армии с 1912 года.

Вопрос: Сколько времени Вы работали в Москве, в т.н. «Ц-МО»[495] и какие занимали должности?

Ответ: Я работал с 1927 по 1932 г. в «Ц-МО» в качестве офицера по хозяйственным и финансовым вопросам. Мои задачи сводились к следующему: составление годовых смет расходов по «Ц-МО» и учебным станциям. Проверка годовых и квартальных отчетов, ревизия касс на учебных станциях и проверка правильности расходования денежных сумм. Составление планов расширения и дооборудования учебных станций в соответствии с требованиями советского командования. Прием и дальнейшее направление прибывающих из Германии курсантов, обеспечение ж[елезно]-д[орожными] билетами. Составление полумесячных отчетов о проделанной работе.

Вопрос: С кем из советских граждан и командиров Красной Армии Вы общались во время вашей работы в «Ц-МО»?

Ответ: Чаще всего я встречался с комиссаром Люкке, представителем советского командования, помогавшим мне получать и отправлять грузы, прибывающие в адрес «Ц-МО» из Германии. Так же часто по деловым вопросам я встречался со следующими лицами из числа советского командования: Уборевичем (познакомился с ним, кажется, в 1931 г. на квартире Нидермайера). Алкснис (познакомился с ним в конце 1929 или в начале 1930 года, когда обращался к нему по вопросу о самолетах «Дорнье», проходивших испытания на советских аэродромах) и с Эйдеманом (был у него на приеме по вопросу немецких руководств по военному обучению, в дальнейшем встречал его на официальных обедах). Бывали случайные непродолжительные знакомства и встречи с русскими женщинами, но фамилии их я сейчас не помню.

Вопрос: Когда и для какой цели было создано «Ц-МО»?

Ответ: Центральное московское представительство германского рейхсвера, сокращенно именовавшееся «Ц-МО», было создано в 1924 году. Целью создания «Ц-МО» являлось: оказание практической помощи советской военной промышленности; открытие в Советском Союзе специальных учебных станций, где под руководством немецких инструкторов обучался командный состав Красной Армии, а также германские курсанты. Такие станции были открыты в гор. Вольск — военно-химическая, в Казани — танковых войск, и в Липецке — авиационная. Направление в Красную Армию германских военных специалистов для инструктажа руководящего состава. Созданию «Ц-МО» предшествовала поездка в Берлин Радека и его переговоры с командующим германскими вооруженными силами генералом Сектом[496].