В саду памяти - Иоанна Ольчак-Роникер

Отдельная, а значит частная, история еврейской семьи, избравшей путь польской ассимиляции, обнажает своеобразие Польши и ее культуры, становясь неотделимой частью, однако, не только ее прошлого, но и нашего тоже, ибо история Польши того времени неотрывна от истории России. Масштаб вырисовывается поистине монументальный, но вдруг оказывается, что это — детали, и не они определяют кровоток повествования. На наших глазах — через реальные человеческие поступки и характеры — возникает и формируется процесс приобщения личности к человеческому бытию. И неотрывность от него.

Девять детей одной семьи, а вместе с ними еще и дети, внуки, правнуки… Их линиями испещрена карта едва ли не всей Европы, да и Америки тоже. За каждой линией — свой круг событий, требующих осмысления. А их не мало.

Это и система образования и воспитания — целый пласт.

История становления и развития книжного дела в Польше.

Еврейство как проблема нравственная (больше, чем этническая) — и для еврея, избравшего путь ассимиляции, вступившего на путь преодоления местечковости; и для всего мира, ставшего свидетелем гетто — его возникновения и уничтожения; так и не проговоренная до конца вина Европы перед Катастрофой; наконец, участие евреев в революции и коммунистическом движении, в польском повстанчестве, войне с фашизмом.

Эмиграция и ее последствия.

Пронзительны страницы правды. И не знаешь, какая из поставленных проблем важнее. Будто идешь по минному полю — сплошные болевые точки. Чего стоит одна лишь проблема ассимиляции польских евреев, если наряду с ней была и русская ассимиляция, правда, насильственно насаждаемая и отторгаемая, хотя именно она сулила выгоды. Проблема революции? Столь пагубно отразилась она на судьбах отдельных членов семьи, в какой-то степени предопределив и наше общее будущее.

А может, главное действующее лицо здесь — время, которое не уходит? Ждет и ищет сказителей, подготавливая их к труду любить память?

Но как и какую? У поляков она одна, у евреев — другая, а у русских — своя, выходит, третья. Именно мучительные разделы Польши, в которых принимала участие Россия, пробудили польский свободолюбивый дух, который, со всей остротой возникнув в конце XVIII столетия, наполнил легкие последующих поколений, предопределив развитие нации. Повстанческая ситуация сама шла в руки: успевай в топку уголь подбрасывать. Вот почему польские евреи полюбили страну, в которой проживали, и потянулись к польской ассимиляции. И те и эти были в равно угнетаемых условиях. И тех и этих одинаково боялась и не любила Россия, что прекрасно отразила русская литература. Это хорошо известно, а потому интересно другое: были ли еще случаи подобного взаимодействия — когда против врага с народом объединялись живущие вроде бы своей жизнью евреи? И носили ли такие явления столь же массовый характер? Были. Например, финские евреи настолько, видимо, прониклись интересами своей родины, что вошли в гитлеровскую армию для борьбы с Советской Россией во время Второй мировой войны — тоже по закону своеобразной ассимиляции, и финны, кстати, немцам евреев не сдали. Вот и польских евреев сблизил с поляками общий враг — Россия. Оба народа, по крайней мере, в той части Польши, о которой идет речь, оказались в одинаковом положении: их обоих соединила жажда свободы. Отсюда совместное сопротивление поработителю вообще: перед лицом России, СССР и Германии. Однако взаимной любви не получилось. Но это уже выводы.

Чтобы понять суть царивших настроений в Польше прошлого и позапрошлого веков, достаточно перечислить явления, поспособствовавшие неприязни. Их в изобилии. Польша как никакая другая страна кроилась, резалась и расчленялась.

Итак, факты. Образование единого польского государства связано с так называемой Люблинской унией 1569 года. На ее основе был узаконен союз Польши с Литвой. Отсюда, кстати, встречающееся в книге наименование Польши как «Короны Польши и Литвы», употребляемое наряду с другими ее названиями — Польское Королевство и Конгресс (см. дальше), что по-своему запечатлело трагическую участь вечно переименовывавшегося польского государства.

В результате Петербургских конвенций 70-90-х годов XVIII века, а именно так вошли в историю соглашения по трем разделам Польши между Россией, Пруссией и Австро-Венгрией, польское государство перестало существовать не только фактически (три разделенные границами части Польши оказались в разных государствах), но и юридически. К 1797 году упразднены правовые понятия и законы, наложен запрет на язык. Наступила эра глобальной неволи, которая не могла не сформировать повстанческую идеологию, окрасившую жизнь волнующими тонами протеста. И резко отрицательное хождение слова «москаль» — «русский (солдат)».

Первый раздел (1772) инициировался поначалу Пруссией, от которой Россия в определенной степени была зависима, поскольку находилась в войне с Турцией, но и сама Россия получала хороший «куш»:

Гомель, Могилев, Витебск, Полоцк, часть Ливонии. Второй раздел — 1793 год — присоединил к России значительную часть Белоруссии и Украины. После третьего и окончательного раздела — 1795 года, инициатором которого уже выступала Екатерина Великая, к России отошли земли от реки Буг до Немирова, Гродно и реки Неман, вплоть до границ с Пруссией.

Следует заметить, что все три раздела, сопровождавшиеся множеством политических событий, выступлений, которые, в итоге, и стали считаться поводом к перекройке карты Европы, совершались при молчаливом попустительстве самой Европы. Три могучие державы — Россия, Австро-Венгрия и Пруссия — начинают сговор тайно, но делят Польшу уже явно. И никто не вступается. Спустя почти полтора столетия все повторяется: Сталин и Гитлер находят общий язык при дележе такой сладкой добычи, как Польша. Опять Европа безмолвствует.

На протяжении трех разделов польская территория превращается в кипящий безудержными вспышками котел. Однако по порядку.

5 августа 1772 года — Петербургская конвенция.

3 мая 1791 года — принятие польским сеймом Конституции — «основного закона», который вскоре будет низложен, но в истории страны останется как важнейшее событие государственного значения, а потому и государственный праздник.

14 мая 1792 года — Тарговицкая конфедерация — сделка польских магнатов (С. Жевуский, Ф.-К Браницкий, Щ. Потоцкий) с царской властью, компромисс ради спасения Конституции завершился русско-польской войной и присоединением к Конфедерации короля Станислава Августа Понятовского: стараясь сохранить страну, он фактически ее сдает. Невозможно совсем избежать трактовок, двигаясь исключительно вдоль линии фактов, которые не могут быть однозначно оценены: любое индивидуальное событие обрастает множеством далеко идущих последствий. Итог этой даты — второй раздел — 23 января 1793 года.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});