Море серебряного света - Тед Уильямс

Рени заставила себя остаться спокойной, хотя гномы неприятно напомнили ей симуляцию Канзаса — хотя в них, похоже, не было жестокости, как в тамошних монстрах. Рени и ее подруга подошли к костру и маленькие существа встали, приветствуя их неуклюжими поклонами. Самый высокий, чьи плечи доходили Рени до пояса, спросил:

— Вы что-то ищете?

— Нет, — ответила Каменная Девочка. — Просто идем. А вы, идете к Колодцу?

— Скоро. Но сначала мы должны найти то, что потеряли. А мы потеряли все, даже наш дом!

Все это время один из гномов не отрываясь глядел на Рени.

— Скажи Диво, — мрачно сказал он.

— Хм… диво, — ответила Рени, спрашивая себя, было ли это что-то вроде проверки или ритуал приветствия.

— Нет, они из Скажи Диво, — прошептала Каменная Девочка.

— Скажи Диво исчезло! — сказал их предводитель, из его открытого рта глядело само горе, от одного ребра до другого. — Луга, горы, замечательные пещеры! Исчезли, все!

— Их з-з-забрало Окончание, — сказал кто-то за спиной Рени, и заплакал. — Я пришел с работы и не нашел своего дома — и всех своих жен! Мои кошки, мешки — все исчезло! — Остальные гномы тоже хором застонали, страшная бессловесная песня отчаяния.

— Пришла мачеха и сказала, что мы должны уходить, — сказал предводитель. — Люди, которых мы повстречали здесь, в Лесу, говорят, что мы должны идти к Колодцу. Но мы не можем идти, пока не найдем наших жен, наши мешки и наших кошек! Быть может они успели убежать!

— Человек без жен, сумок и кошек вообще не человек, — веско заявил еще один. Над холмом повисло глубокое трагическое молчание.

— И… и у вас есть мачеха? — наконец спросила Рени, обнаружив, что сидит на бревне рядом с костром, стараясь не смотреть на ужасные деформированные тела. Она напомнила себе, что гномы уступили ей место и, вообще, какими бы странными они не казались ей, для них все эти события так же ужасны, как и для любого беженца в настоящем мире.

Сидевший рядом с ней гном с робкими глазами, чье лицо находилась так низко, что пояс едва не душил его, предложил Рени что-то, от чего шел пар.

— Каменный суп, — тихо сказал он. — Очень хороший.

Каменная Девочка оглянулась, с озабоченным мрачным лицом.

— Вы едите… камни?

Предводитель покачал головой.

— Мы никогда не причиним тебе боль, наша дорогая гостья, мы едим только неживые минералы. Кроме того, если ты простишь меня, ты выглядишь как осадочная порода. Я не хочу никого обидеть, но мы такого не любим.

— Никаких обид, — облегченно сказала малышка.

— Неужели у всех, кто живет… в этих местах… есть мачехи? — спросила Рени.

Гномы не могли покачать отсутствующими головами, поэтому они наклонились в довольно странные положения, которые должны были изображать удивление.

— Конечно, — сказал предводитель. — А как еще мы узнаем, что опасность близко? Кто еще будет охранять нас, когда мы спим? — Его нижняя губа опустилась в развилку между ногами. — Но и они не могут остановить Окончание.

«То есть мачехи — часть операционной системы, решила Рени. Что-то вроде подпрограммы наблюдения — и они могут быть злыми, как в сказках. Но откуда эти чудовища, Тики и Жинни?» Она попыталась припомнить детские песенки с часами, что не вспомнила ничего подходящего, кроме «Хикори, дикори, док», которая тоже не слишком подходила.

[50]

— А ты откуда? — спросил у Рени один из гномов. Она беспомощно посмотрела на Каменную Девочку.

— Где Бобы Разговаривают, — ответила та. — Мы ходили к Ведьминому Дереву, и оно сказало нам идти к Колодцу.

«Мне она этого не говорила,— мрачно подумала Рени.— Оно мне вообще почти ничего не сказало». Внезапно ее осенило.

— А вы не видели кого-нибудь, похожего на меня? Темнокожий мужчина и девочка с немного более светлой кожей?

Гномы дружно пожали плечами.

— В Лесу полным-полно путешественников, — сказал один из них. — Возможно среди них и твоя семья.

Рени ничего не сказала, пораженная неожиданной идеей. !Ксаббу и Сэм Фредерикс, ее семья. В каком-то плане так оно и было, и не только из-за цвета кожи. Мало кто из людей перенес больше трудностей со своей настоящей семьей, и безусловно ничьи испытания не были такими странными.

Разговор быстро прекратился. Гномы героически пытались быть хорошими хозяевами, но их мысли витали совсем в другом месте, а Рени и Каменная Девочка устали до потери пульса. Они свернулись клубочком на земле, пока гномы переговаривались между собой растерянными страдальческими голосами. Хотя Каменная Девочка почти не боялась холода, она все равно прижалась потеснее к Рени и мгновенно заснула — во всяком случае Рени вообще не чувствовала ее дыхания. Она обхватила руками маленькое существо и глядела, как свет костра сверкает в верхушках деревьев высоко над головой. Сейчас она ходит по странному детскому миру-сну — и этот мир под осадой. Она потеряла все и всех. Из тех, кто пришел на зов Селларса, осталась только она одна. Даже операционная система, бог этого мира, побеждена. Что она может сделать?

«Я могу держать этого ребенка,— подумала она.— Хотя бы на одну ночь, я могу дать ей немного тепла — даже если это всего-навсего иллюзия».

Наконец огромный диск луны пополз вниз, к горизонту, и Рени провалилась в сон, в котором она так отчаянно нуждалась.

Проснувшись, она обнаружила, что мир залит рассеянным сиянием, безнадежным серым светом. Гномы исчезли, оставив за собой только угольки костра. Каменная Девочка уже встала и пыталась разжечь умирающий огонь, шевеля пепел обгорелой палкой.

Рени зевнула и потянулась. Даже в этом тошнотворном рассвете хорошо иметь одеяло, в которое можно завернуться, хорошо и иметь кого-то, с кем можно поговорить. Она улыбнулась малышке.

— Мне кажется, я спала очень долго, но, надеюсь, нет. Если здесь есть луна, почему нет солнца?

Каменная Девочка удивленно посмотрела на нее.

— Солнце?

— Не имеет значения. Я вижу, что наши друзья ушли.

— Давным-давно.

— Тогда почему они не дождались солнца… о, я хотела сказать утра?

— Почему, они дождались. Они всегда так делают, прежде чем идти. — Только теперь Рени заметила, что ее маленькая подруга очень испугана. — Не думаю, что будет светлее, чем сейчас.

— О. — Рени огляделась. Темно, и небо какое-то мрачное и серое. — О. Такое… такое бывает часто?

— Ночь не превращается в день? — Малютка потрясла головой. — Никогда.

«Боже праведный,— подумала Рени,— неужели это означает, что система останавливается? Это и есть то Окончание, которого они все боятся?» Если бы система была человеком, Рени без колебаний поставила бы ей диагноз: тяжелая депрессия.

— Так что, это чертова штука собирается обрушиться на нас? — вслух сказала она.

«А если уже? Если мы уже внутри нее, каким-то образом, а?» Они замкнуты внутри системы, смерть или рана в которой означает то же самое в РЖ, и трудно поверить, что она и ее друзья переживут всеобщий коллапс сети.

«И Стивен, и все остальные дети, пойманные в ловушку, беспомощные…»

— Мы должны идти. — Рени вскочила на ноги. — К Колодцу. И ты должна повести нас.

Каменная Девочка попрыгала на своих ягодицах и посмотрела на окружающий лес.

— Нам нужно найти мост, — безразлично сказала она. — Тогда мы сможем попасть в Тут Во Кусты. Или, может быть, в Считающий Дом. Там живет король, — добавила она.

Рени не слишком хотелось встречаться со сказочной версией короля, наверняка очень странной — насколько она понимала, Иной должен был взять его из Алисы в Стране Чудес и превратить черт-знает-во-что.

— Значит мы должны найти мост. — Она заколебалась. — Не означает ли это, что вначале мы должны найти реку?

Каменная Девочка фыркнула.

— Конечно.

— Тогда дай мне попробовать. — Рени обрадовалась, услышав нормальный ответ от своей спутницы. — У меня чутье к таким вещам.

То, что ночью казалось загадочными волшебными путями, сейчас почти лишилось своего очарования — просто много вьющихся тропинок через мокрый темный лес — но смущало не меньше. Даже при этом слабом свете Рени видела других путешественников, которые шли через Лес, хотя мало кто из них оглядывался на нее, и никто не собирался останавливаться и поговорить. Многие ехали в тележках или в фургонах, запряженных лошадями, козлами, быками или какими-то совершенно необычными вьючными животными, похожими на трехмерные имитации детских рисунков. Некоторых из беженцев Рени помнила по детским книгам сказок, вроде трех поросят и нервного волка, путешествовавших вместе и, похоже, действовавших сообща, другое казались не менее странными, чем гномы, и выглядели как сетевые модели. Но у всех тех, кто брел или бежал по темным тропинкам Леса, было кое-что общее — озабоченное выражение лиц, по меньшей мере среди тех, у кого были лица. Некоторые плакали, не стесняясь своих слез. Другие, с белыми от ужаса лицами, механически шли, спотыкаясь и падая.