Цена его ревности. Книга 3 (СИ) - Мур Лана

Черные глаза южанина подозрительно сузились.

— Но, до совершеннолетия она не может выйти замуж, значит, не должна и умереть.

— До совершеннолетия она доживет. За это я ручаюсь, присмотрю за ней, а вот дальше, ручаться не могу.

— Смертный женится раньше. Я выполню данное разозленной апсаре обещание — отпущу ее в нижний мир, соблазнить и женить его на себе.

— Но он уже один раз не поддался искушению, — напомнил Северный Индра.

— Но он сейчас и не аскет, и не совершает аскезу. Нет такого смертного, который бы устоял перед очарованием апсары. Ревнивица получит то, что хочет, а я заберу то, что принадлежит мне, — заверил черноглазый Индра. Двое мужчин сверлили друг друга глазами, каждый думая о том, как помешать другому.

— Пора, — сказал северянин, — Зови девушку.

— Виджая, — позвал Индра, — Выходи, я знаю, что ты подслушивала, но ничего из услышанного не будешь помнить, — он, одновременно коснулся лба девушки одной рукой, а другой — передал ее собеседнику.

Что было дальше, Вика не видела, только ощущение головокружительного полета, от которого перехватывало дыхание. Она ударилась обо что-то твердое и, вздрогнув, открыла глаза.

***

Был день, солнце заливало яркими горячими лучами желто — зеленую спальню, а Вика, с бешено колотящимся сердцем лежала на кровати, свернувшись клубочком вокруг подушки. Она не помнила что ее напугало, в голове мелькали только невнятные обрывки картинок. Вика чувствовала, что это что-то очень важное, но стоило сосредоточиться на каком-то видении, как оно таяло, точно туман в ясный день, и все отчетливей вспоминались события прошедшей ночи.

Глава 93. На день рождения полагаются подарки

Вика долго смотрела в окно и раздумывала, как теперь поступить — снова запереться в спальне, чтобы ни с кем не встречаться? Ведь сестра по ее виду сразу догадается, что что-то произошло, а Ракеш… Вика не знала сможет ли смотреть ему в глаза. С одной стороны, то, что между ними произошло, было настолько ярким, настолько прекрасным и невероятным, что хотелось разделить с любимым то счастье, которое до сих пор переполняло Вику, а, с другой стороны, она не была уверена, что Ракеш разделяет ее чувства. Вика вспомнила напряженную позу, в которой он застыл у окна, его метания по комнате и полный недоумения, остановившийся взгляд. Вику снова начали одолевать сомнения, не услышит ли свежие обвинения, созревшие в голове мужа за остаток ночи, и которые без следа потушат тепло, все еще согревающее где-то в районе сердца.

— К черту всех! — наконец решила Вика. Резко встала с кровати и направилась в ванную. — Я никому не сделала ничего плохого. Мне не в чем себя укорять и не в чем раскаиваться. Я сделала, что хотела сделать, а если кто-то чем-то недоволен, то этого его проблемы! — закончила она размышлять и натянула коралловое, сужающейся книзу трапецией платье с V — образными вырезами на груди и спине, причем вырез на спине был глубже, и чтобы владелица не потеряла наряд, он удерживался тонким хлястиком. Затем, пыхтя и чертыхаясь, вытянула волосы утюгами и подняла в высокий хвост, упавший на спину блестящим, как зеркало, водопадом и, гордо вскинув голову, распахнула дверь комнаты…

Не успела Вика сделать и шага, как множество воздушных шаров — желтых, голубых, красных, розовых, золотых, перламутровых и прозрачных, алых, сиреневых, освобожденных открывшейся дверью, взмыли к потолку перед самым носом опешившей девушки. Заинтригованная, она поспешила спуститься в гостиную, но едва дошла до середины лестницы, как обоняние начали дразнить запахи шоколада и кофе. Не веря себе и с учащенно забившимся сердцем, затаив дыхание, Вика вошла в кухню. Там, около рабочего стола, в переднике стояла сестра и пропитывала шоколадный торт сиропом из подогретого с сахаром коньяка, а на плите, с которой Айрин не спускала глаз, варилась соблазнительно и аппетитно поблескивающая шоколадная глазурь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Кому праздник устраиваем? И в честь чего шары? — поинтересовалась Вика, остановившись у сестры за спиной. Она не утерпела и опустила деревянную лопатку в густую, лениво побулькивающую массу, и пальцем собирая с нее остывающую глазурь, отправляла лакомство в рот.

— Глупая, для тебя! С Днем Рождения! — повернувшись, воскликнула Айрин и, обняв, расцеловала ее в обе щеки. — Что ты сделала с волосами?! — оторопело спросила она.

— Ничего, — равнодушно пожала плечами Вика, — просто выпрямила. С чего вдруг такая честь? Еще вчера ты не хотела меня видеть.

— Извини, я не имела никакого права портить тебе праздник, — покаялась Айрин. — Обещаю, что сегодня буду делать все, что захочешь! А после кофе с тортом поедем в торговый центр выбирать подарок! Кстати, — отворачиваясь обратно к торту, продолжила она, — во дворе тебя уже ждет подарок. И не трогай глазурь. Я все вижу!

Вика отдернула руку от миски и, взмахнув хвостом, исчезла из кухни.

— Считай, что меня уже нет, — донесся до Айрин ее голос.

Сгорая от любопытства, Вика выскочила на крыльцо и застыла на месте с заалевшими щеками — во дворе, около бассейна, стоял сияющий под горячими лучами полуденного солнца ярко-красный спортивный лексус, а рядом с ним — не менее сияющий Ракеш.

Самые противоположные мысли, захлестывая друг друга, испуганными бабочками, вспорхнули в голове Вики: «Ракеш узнал о моем дне рождения?», «Откуда?», «Айрин?», «Вряд ли», «Тогда, что значит эта машина? И шары у двери?» Щеки Вики запылали еще ярче, и она стянула с волос резинку, распуская хвост и стараясь скрыть за блестящей завесой предательский румянец. «А если он понял… то… то эти шары и машина… За кого он продолжает меня принимать?» Вся напряженная, Вика продолжала стоять, дожидаясь, что скажет Ракеш и готовая бежать без оглядки, чтобы скрыть подступающие слезы, если слова мужа разрушат удерживающую их хрупкую плотину.

— Вика, извини, я не знал, это для тебя, — Ракеш показал на сверкающее авто. — Позволь мне… — он раскрыл объятия и сделал шаг к жене, а она шагнула от него.

— Не подходи ко мне! — воскликнула Вика. — Не знал, а теперь узнал и извиняешься? Этим извиняешься? — она кивнула на машину, а голос звенел, готовый снова сорваться на истерику. — Не нужны мне твои извинения! Я не продаюсь! — Вика сбежала с невысокой лестницы, подскочила к машине, распахнула дверь… и замерла — на водительском кресле, в корзинке, на мягкой зеленой подушке, оттеняющей его палевую шерстку, сидел крохотный бенгальский котенок. Он жалобно мяукал и смотрел на девушку синими глазами. Вика протянула руки и, взяв дрожащий, как и она, теплый, пушистый комочек, прижала его к груди. Котенок сразу же вцепился в платье тонкими и острыми, как иголки, коготками.

— С днем рождения, любимая, — обняв жену за талию и поцеловав макушку, проворковал Ракеш. — Не поступай больше так со своими волосами. Я люблю их такими же непокорными, как и ты, а не усмиренными и приглаженными.

— Это мне? Это для меня? — повернувшись к мужу и стараясь удержать ползущего по ней котенка, все еще не веря, спросила Вика. — Это на мой день рождения, а не… — смутившись, она не смогла продолжить и опустила длинные ресницы.

— Если ты о минувшей ночи, — он нежно коснулся ладонью горячей щеки жены. — То…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ракеш! Как я рад, что с тобой все в порядке! — прервал дальнейшие признания возглас Майкла, неожиданно возникшего ниоткуда вместе с Тарой. — Мы на несколько дней уезжали из города. Недавно только вернулись и узнали о тех ужасных новостях. По телевизору и по радио говорят, что ты разбился, — возбужденно говорил он, пока Ракеш, не выпуская жену из объятий, вел гостей в дом. — Мы сразу же поехали к Санджею, выразить соболезнования. Тара так переживала, пришлось даже пить успокоительные, правда, дорогая? — повернулся он к спутнице, одетой в строгий черный брючный костюм. А она смахнула с глаз все еще набегающие слезы. — Но у Роев узнали, что с тобой все хорошо и все эти, так называемые новости, не более чем сплетни и слухи. Так что случилось с твоей машиной?