«На суше и на море». Выпуск 2 - Альманах

Эдвардс-то уж хорошо знал, что значит промазать по планете. Во время второй экспедиции на Марс, когда ее участникам пришлось пробыть там восемь месяцев, горючее для обратного рейса забрасывали грузовыми ракетами. Из-за какой-то ошибки самонаводящего механизма одна проскочила мимо и превратилась в спутника Марса. Вторая врезалась в рыхлый грунт планеты где-то около полюса. И хотя впоследствии, восемь лет спустя, удалось установить, что все баллоны с горючим уцелели, несчастным «марсианам» было от этого не легче. Их спасла третья ракета, упавшая в трехстах километрах от лагеря, баллоны доставили на вездеходе. Хорошо, что Эдвардс заготовил тогда три ракеты — он всегда отличался запасливостью! Конечно, теперешние астронавигаторы работают гораздо точнее. Но ведь и точность для задуманной операции требуется совсем другая!

Как только у Эдвардса выдался денек посвободнее, он не преминул слетать в Музей Неосуществленных проектов. Кто из инженеров, конструкторов или просто туристов не побывал на обширном плато в Гоби, где на десятки километров раскинулись под открытым небом самые фантастические сооружения нашей эпохи. Одних космических ракет там выставлено около десятка. А знаменитый «механический птеродактиль», предназначавшийся для Марса? Эдвардс до сих пор не может без улыбки вспомнить, как провалилась эта в общем остроумная идея. Машина при посадке зарывалась в песок пустынь Марса, он оказался более рыхлым, чем ожидали. Он, Эдвардс, тогда приложил руку к тому, чтобы забраковать «птеродактиль» после истории с исчезновением двух членов экспедиции: их едва вытащили из рыжего праха, в который они ушли с головой.

В Музее много всяких — космических и земных — сооружений, овеществленных памятников человеческой мысли. И любую идею каждый мог черпать отсюда, как из учебника или научного труда, опубликованного к всеобщему сведению, — мысли принадлежали всем. Вот и сейчас, готовя операцию «Венера-9», Эдвардс счел нужным заглянуть в Гоби.

Он сел в обычный туристский воздушный автобус, и тот быстро домчал его. Под открытым небом пустыни, четко различимые в сухом воздухе, раскинулись здания и сооружения самого удивительного вида: словно бутафоры киностудий свезли сюда то, что накопилось за многие годы. Машины, которые никогда не использовались, мосты, переброшенные над сушей, дома, не похожие на те, в которых мы живем. Кажется, что вы попали на другую планету.

Эдвардс сразу почувствовал, что прилетел не зря. После некоторого раздумья он решил, что тот же «птеродактиль», если его переделать, пригодится на Венере. Пусть у живущих на окутанной облаками планете будет как можно больше самых разных средств сообщения. Кто знает, какое из них выручит, когда случится что-нибудь непредвиденное. Это ведь не Луна, изученная вдоль и поперек, и даже не Марс, обследовать который оказалось гораздо легче, чем Венеру, покрытую почти сплошь дремучими лесами и непролазными болотами.

Затем ему понравилась одна идея, которую в свое время запечатлели в металле ввиду ее оригинальности. Один из постоянных жителей Галапагосских островов предложил транспортное средство в виде огромной черепахи. Возможно, его натолкнули на эту идею слоновые черепахи из Галапагосского заповедника. Джемс, так звали автора проекта, предложил создать черепаховидные экипажи с движителями в виде загребающих ног: по его расчетам, они должны были хорошо передвигаться по земле и плавать по воде. Оригинальный механизм Джемса никого не заинтересовал: на Земле, в любую точку которой можно доставить все что угодно, самыми разными способами, медлительная, хотя и очень надежная, «черепаха» Джемса казалась пережитком прошлого. Другое дело — на Венере! Там бесконечные болота, озера, разбухший грунт и знаменитая синяя глина, непроходимая даже для гусениц… На Венере, пожалуй, такому экипажу самое место. Конечно, следует взять лишь принцип «черепахи», а машину сконструировать заново, учитывая все особенности планеты.

Эдвардс придирчиво разглядывал экспонаты музея. Ничего не упустить, все использовать! Дотошность и даже педантичность Эдвардса были столь же известны, как и его осторожность и расчетливость. Может быть, и правы те, кто называл Эдвардса «сухарем» и «человеком, лишенным фантазии». Но не может же человек обладать всеми талантами сразу. И конце концов Эдвардс не пишет фантастических романов о полетах на планеты, он просто организует их. И то, что его рассматривают как редкое исключение в нашем наполненном романтикой XXI веке, в известной мере даже нравилось ему.

3

Чего Эдвардс действительно терпеть не мог, так это лишних разговоров во время работы.

— Подумайте, — обратился к Эдвардсу один из его сотрудников, самый юный, не побывавший еще нигде дальше Луны, — а вдруг дикие обитатели планеты, с которыми столкнулась Восьмая экспедиция, не единственные ее жители. Может быть, там есть и более развитые племена и целые народы. Ведь существовали же на Земле люди, принадлежащие к разным историческим формациям. Или, может быть, венерианцы, которых сфотографировал Карбышев, в прошлом имели более высокую цивилизацию. Вдруг…

— Послушайте, — сухо оборвал его Эдвардс, — давайте условимся раз и навсегда — никакой фантастики! Мы организуем полет на Венеру — и все. Что там будет — это в конце концов выяснится в свое время. Наше дело — подготовить все так, чтобы это могло произойти, то есть чтобы наши ученые попали на Венеру, благополучно прожили там и вернулись домой и чтобы их работа там протекала успешно. Меня интересует, в частности, что вы думаете о порожняке?

— Порожняке?!

— Не думаете же вы, — начал раздражаться Эдвардс: хуже нет, когда в деловую обстановку попадет романтик. — Не думаете же вы, что мы загоним чуть не тысячу ракет на Венеру и оставим их там в качестве памятника нашего расточительства? Вам приходилось когда-нибудь иметь дело с Плановым бюро?

— Нет, — честно сознался юный помощник.

— Так вот, эта организация, которая ничего не жалеет для развития науки, с нас зато спросит за каждый израсходованный грамм материала. Там все считают. У них такие машины, что не пропустят даже атома. Современные ракеты — не для одноразового употребления, как было раньше. Их можно использовать и на других трассах. Самое разумное, пожалуй, вернуть их на Землю.

Нужно сказать, что ракеты вообще отнимали много забот. Институт, проектировавший ракеты, все допытывался от Эдвардса, откуда он собирается запускать их: с Земли или с Луны. Проще всего и выгоднее, конечно, было бы использовать Луну. Но лунные космодромы не в состоянии обеспечить почти одновременный запуск тучи космических стрел. По расчетам астрономов, старт должен продолжаться две недели — не больше. Все лунные космодромы очень маленькие — с некоторых вообще больше одной ракеты не стартовало за все время их существования. Эдвардс послал на Луну лучшего своего помощника — Гранта.