Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест

кругом лишь сослуживцы, да и смерть витает каждый день над головой, а тут молодая девушка с симпатичным лицом. Да и кто из солдат посмотрит на лицо, когда шанс может быть последним? Вот и Китти, окружённая большую часть своей жизни озабоченными от голодовки солдатами, вряд ли поверила бы даже в самые светлые чувства. Оставшись обиженной, она легла спать, а Чак смотреть в окно. Он знал, что шансов у него на взаимность в сто раз меньше, чем пережить войну, но обида и в его сердце закралось, ведь парень был уверен, что искренне чувствует привязанность к ней, несмотря на все тёмные полосы их встреч.

В сумраке ночи, к обделённому любовью офицеру, что стоял у окна, подошёл пилот. Ему тоже не спалось, да и чувствовал он себя скверно, болела рука, прострелянная сумасшедшим фавийцем, да и чувство гнетущей безысходности в четырёх бетонных стенах не давало ему покоя. Они болтали на разные темы, от превратностях лётного дела, до вкуса столичного пива и красоте котивских девушек. Чак пытался хоть с кем-то поделиться ураганом чувств и страхов в его душе, но почему то собеседник не хотел слушать душевные излияния пехотинца и не двузначно намекнул, что ему не стоит заморачиваться над разными глупостями, пока не кончиться война.

– А когда же она кончиться то? – тут же парировал Чак.

– Когда победим.

– Или когда проиграем.

– Мы дошли уже до Брелима, союзу гетерцев конец, осталось дело за малым и мир.

– А представь, что фавийцы, поняв, что просрали войну сдуют пыль со своих атомных бомб и шандарахнут ими по нам?

– Не шандарахнут, у Маута есть свои ракеты, тогда он пальнёт в ответ, и полмира ляжет в руины. Какой смысл? Я думаю, что Залес договориться с Маутом, после того как мы выбьем их из гетерской земли, глупо будет им воевать дальше.

– Твою бы уверенность, да в уши нашим правителям.

– Я не думаю, что там уж совсем ополоумевшие садисты сидят, что у нас, что у медивов.

– А я вот думаю, что мы просто уничтожим весь мир, рано или поздно, разбомбим каждый метр земли и превратим планету в пустыню. Глупые мы люди. Идиоты. Нас создали, что бы уничтожить всё, животных, растения, всё, мы как эпидемия какая-то для всего живого.

– Тот, кто нас создал, наделил нас разумом.

– Не всех.

– Так вот и распоряжайся своим разумом правильно. Не трать силы на разборки с девкой. Ты вроде, как командир, а споришь со штабной, как муж с женой. Ну не нужен ты ей, какой ей прок от тебя? Ты простая пехотная крыса, сегодня есть, завтра труп. Да и если не труп, то, что ты ей можешь дать кроме, как ты думаешь, большой и светлой любви? Ты никто по идеи. Да и где гарант, что ты любишь её? Здесь каждый её любит, потому, что она одна баба среди нас, ясен хрен, что она самая красивая, потому, что сравнить не с кем. Вот и тратишь ты свой разум на тупость, как озабоченный подросток лет пятнадцати.

– Что-то слишком жёстко. Не ожидал, – Чак завис в нелесном потоке в свой адрес, слова сказанные пилотом текли по его лицу.

– Ты хотел ответа на твои душевные страдания? Вот получай, я врать не буду, я ж тебе не друг и не брат, чтобы льстить тебе. Хотел правды? На, получи. Только без обид. Но ты правда страдаешь, как ребёнок.

Чак улыбнулся и похлопал лётчика по плечу и в душе согласился, что он просто идиот, который нашёл повод для переживаний не в самый подходящий момент. А по шоссе шла колона техники. Четыре медивских тяжёлых танка, их грозные и массивные тела были едва различимы, длинные стволы выступали далеко вперёд, следом шли около сотни солдат. Чаку стразу, почему-то стало тревожно и тревога усилилась, как только танки замерли, а потом с рыком закрутились на месте и обернулись к магазину длинными стволами. Пехота медивов растворилась в ночной тьме и спустя несколько минут в окрестных окнах замелькали головы. Стало совсем жутко и Чак велел всем вставать. Сонные, голодные и уставшие солдаты, словно слепые котята, ползали и мялись по углам, все поначалу подумали, что пришла помощь, но команда «к бою», отрезвила моментально.

Заспанный Лефор, медленно подошёл к Чаку и зевая спросил.

– В чём дело?

– Медивы, они занимают позиции вокруг нашего магазина, глянь, – Чак указал на еле различимые силуэты четырёх танков, что стояли у края шоссе и смотрели стволами в окна,– они чего то ждут. А в домах по нашим флангам занимает позиции пехота.

– Это плохо? – не совсем понимая обстоятельств, буркнул Лефор.

– Это совсем плохо, такое чувство. Что нас собираются штурмовать.

– Но зачем?

– А вы пойдите да спросите у них? – не выдержал Чак и на повышенных тонах рявкнул на капитана. – Почём я то знаю? Нужно проверить тыл.

Чак резко сорвался с места и побежал через тела заспанных солдат к окнам, что выходили во внутренний двор. Сюрприза не было, там тоже копошились солдаты, скорее всего фавийские. Ситуация быстра прояснилась, когда в окна ударил испепеляющий луч прожектора и залитое холодным светом помещение, наполнилось испуганными лицами.

– Доброй ночи муринцы. Простите, что потревожил ваш сон, – раздался громкий голос, смешанный с помехами. – К вам обращается старший майор Фавийской армии и я знаю, что вы там. Мне наплевать на вас, вы мне не нужны и неинтересны, кроме двоих сотрудников штаба армии, которые нашли у вас приют. Сразу перейду к требованиям, так как времени у нас крайне мало, если вы выдадите обоих штабных сотрудников, то мы мирно уйдём дальше. Не тронув остальных. Ваше испуганное стадо мне малоинтересно. Но если вы откажетесь выполнить мои не сложные требования, то мы в две секунды сметём вас из танков. И кстати, мы бы хотели, что бы вы выдали некого Арона, он не нужен нам живым, можете пристрелить его и сбросить нам его тело. Повторюсь, времени у нас мало и через пять минут я жду ответа, точнее двух живых штабников и одного мёртвого засранца. Молчание будет воспринято как отказ.

Среди гарнизона магазина повисла немая тишина, глаза солдат метались по сторонам в поисках Китти, Верна и Арона. Лефор обернулся к Чаку и в его глазах застыло решение проблемы. Зит сразу понял, что он хочет и был в ярости.

– Не знаю как ты, лейтенант, а я хочу жить, – дрожащим голосом вымолвил капитан.

– Я не позволю вам их выдать, – тут же ответил Чак.