Тортоделка. Истинный шедевр - Евгения Грозд

руль.

— Давай без истерик только. О невиновности будешь следователю плакаться.

Поняла, что произошло страшное и непоправимое. Савву убили и главный подозреваемый — именно я. Боже, боже…

Перед глазами агония мужчины, изуверский нож в теле, тускнеющий, такой привычный взгляд и его попытка, что-то сказать… Он мёртв?! Его больше нет?! Нет?! Я даже не простилась с ним. Не сказала многого…

Зачем?! Кто?! Почему?!

Обняла живот руками и горько заплакала, ожидая, когда окажусь за решёткой.

48. Следак

ВИКА

Путаясь в собственных ногах, шла по коридору старого здания ИВС. Громко хлопали от сквозняков двери, голоса эхом разносились вдоль стен.

Кровь Саввы оттягивала брюки на коленках, а ладони стянула коричневая корка. Солёные дорожки слёз на лице образовались в плёнку. Живот продолжало крутить, и я нервно держалась за него руками, всеми силами утешая себя и малыша, что всё обойдётся.

— Чего, опять блевать собралась? — брезгливо посмотрел на меня коротыш.

— Я беременна, — проронила совестливо, вздрагивая всем телом.

— Бля, чё раньше не сказала? — сердито рыкнул он.

Смотрела в угольки его мелких глаз, не понимая до конца в чём снова провинилась.

— Да ну, Стасян, не пузатая ещё. Посидит часок-другой — ничего с ней не сделается, — отмахнулся лысый.

— Там половина "обезьянника" в шлюхах, а вторая в наркошах. Сделают ей чего-нибудь, а нам потом отвечать. Лучше позвоню Палычу, пусть сам рулит, его же подозреваемая.

Пока мужчины решали, что делать со мной дальше, я оперлась о стену. Мутило по-прежнему и ломило в пояснице.

— Давай быстрей, эта зелёная вон вся, — коротыш явно нервничал, глядя, как напарник тычет по дисплею телефона.

— Младший сержант Аверин, — доложил лысый. — Арестантка ваша брюхатая оказывается. — Слушает, потом кидает взор на меня, лицо чуть краснеет. Неужели от стыда? — Понял, — сбрасывает вызов и вновь берёт под локоть. — Идёмте.

Развернули и повели в другую сторону, выведя на лестничную площадку. Наверх. Я старалась подниматься ещё более осторожно, чем не на шутку раздражала своих конвоиров. Конечной остановкой стал полупустой кабинет без окон. Стол, пара стульев и голые стены. Втолкнули внутрь.

— Располагайтесь пока, — ехидно усмехнулся лысый, но переход с тыканья на "вы", в данных обстоятельствах, свидельствовал о повышении моего достоинства в их глазах.

— Я могу позвонить? Мне положен звонок, — не своим голосом крикнула вдогонку, изо всех сил стараясь быть твёрдой.

— Это не мы решаем. Ждите, — и хлопнул дверью, закрыв на ключ.

Оставшись в одиночестве, опустила глаза на одежду, до сих пор ощущая на себе смрад и запах мёртвого человеческого тела. Безжизненный взор Саввы всё ещё воочию стоит передо мной, сводя с ума. Ноги, как вата, а голова безумно тяжёлая. Осела по стене на пол, поджав к себе колени.

— Господи, помоги мне! Помоги, молю, не оставляй меня! Спаси… — шептала, окончательно предаваясь слезам.

То ли отключилась, то ли уснула, уйдя в транс. Звук с шумом открывшейся двери заставил всколыхнуться всё тело.

— Гера? — на секунду родилось эхо надежды, что всё был лишь жуткий сон. Поймала себя в пространстве, пытаясь понять происходящее.

На меня внимательным и цепким взглядом взирала пара голубых бездонных глаз. Это не Герман, но что-то в глубине этого взгляда вызвало доверие и надежду.

— Вы в порядке? — смотрит немного обеспокоенно, хоть и сурово. — Принеси стакан воды! — крикнул кому-то в коридор и вновь повернулся ко мне. — Вы встать можете?

Закивала мелкими кивками больше похожими на встряску мозгов. Он слегка ободрительно улыбнулся мне и, подхватив за руки и талию, поставил на ноги, довёл до стула и усадил. Под нос сунули стакан воды. Пригубила, но остальное вызвало лишь новый приступ тошноты.

— Стоит обратиться к помощи медиков? — сканирует пронизывающим глазами.

На вид мужчине лет сорок, но, судя по количеству седины в его волосах, не менее пятидесяти. По комплекции довольно моложав, статен и в движениях больше походил на хищного зверя. На шее и запястье виднелась татуировка, композицию которой под дресс-кодом разглядеть не было возможности.

— На каком вы сроке?

— Третий месяц, — выдавила первые слова.

— Понял. Врача я вам предоставлю, но чуть позже, идёт?

— Не надо… Я могу позвонить мужу? Адвокату? — тут же уцепилась за это.

— Да, Вам положен звонок, — кивнул он, — но разрешение даёт только прокурор. А я пока хотел бы побеседовать с вами.

— Я ничего не скажу без своего адвоката, — в груди начала нарастать сила, которую мотивировала своим будущим ребёнком. Мой малыш не родится в тюрьме и не останется без матери. — Это моё законное право!

Мужчина с минуту разглядывал меня и после поднялся со стула.

— Всё верно. Знаете, мы с Вами немножко неправильно начали знакомство. Прежде всего, обязан рассказать, в чём Вас обвиняют и что Вам грозит. Весь пафос предоставит прокурор в его любимых красках, я же просто объясню в общих чертах, чтобы Вы видели сложившуюся картину правильно, — сделал паузу, оценивая меня и, словно ожидая, утвердительной реакции. Что ж, кивнула. — Вас взяли на месте преступления с ножом в руках, на котором, само собой, дактилоскопия выдаст отпечатки Ваших пальчиков. Кровь мёртвого на Вашей одежде. Также отсутствие следов взлома свидетельствует о том, что жертва сама впустила своего убийцу. То есть своего начальника, подругу или любовницу… Вероятно, Вас!

— Нет, нет… — снова пыталась оправдаться, но следователь жестом прервал меня.

— Знаю, так говорят восемьдесят процентов пойманных с поличным, но мне не хотелось бы сейчас обсуждать порог Вашей виновность. Моя задача не обвинить или оправдать, а найти преступника. Поэтому давайте соберёмся с мыслями и немного пообщаемся? Идёт? — Снова кивала. — Врать мне не советую, я всё равно докопаюсь до правды. — Замотала головой. — Для начала, как к вам обращаться?

— Вика, — промямлила я.

— Без отчества? Ладно. Я — заместитель начальника угрозыска ГУВД — Ярослав Калин. Очень приятно.

В ответ непрестанно кивала, плохо понимая с какой целью это делаю.

— Вы в состоянии рассказать мне сейчас свою версию произошедшего? — Я выпрямилась, подавшись к нему. — Только, пожалуйста, не волнуйтесь. Я не кусаюсь.

Сглотнула и начала последовательно излагать, как всё было. То заикаясь, то срываясь на крик, то уходя в шепот, пересказывала ему весь свой путь к этой клоаке ужаса и позора. Мужчина внимательно слушал, не перебивая, и делал записи в блокнот, периодически потирая предплечье и незаметно встряхивая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Значит, когда вы вошли в квартиру, жертва была ещё жива? Он пытался вам что-нибудь сказать?

— Да… Но только звуки. Набор звуков. "Хи… а" или "хе… а". Я не смогла разобрать.

— Зачем вы схватились за нож? — посмотрел укоризненно.

— Я не знаю, —