Предательство. Последние дни 2011 года - Сергей Царев

Вечером Сергей расположился на лестнице парадного подъезда и терпеливо ждал Виталика, который появился минут через тридцать-сорок.

— Привет, кого ждешь? — спросил Виталик, присев рядом с ним.

— Ребята должны подойти, хотим сыграть в баскетбол, придешь?

— Сегодня не получится, загрузили домашним заданием. Завтра полегче, выйду во двор.

Они поговорили еще о чем-то, и Сергей выждал момент и вскользь, чтобы не вызвать подозрения, поинтересовался:

— Что за девушка у вас на балконе?

— Не знаю, — удивился Виталик, — может быть, это племянница тети Зои? Она говорила, что та должна была на днях приехать.

Сергей договорился с Виталиком, что завтра днем он зайдет к нему, и они, по возможности, познакомятся с незнакомкой.

На следующий день их ждало полное разочарование — незнакомка уехала, оставив лишь воспоминание. Был расстроен и Виталик, который не удержался от комментария:

— Какая она красивая! Я видел, когда она в сопровождении тети Зои спускались с чемоданом к такси.

Но вся горечь потери забылась через десять минут игры во дворе — футбол сменился баскетболом, одна команда трансформировалась в другую, все стало обыденным. Только незнакомка исчезла, чтобы через десятилетия изредка напоминать о себе ощущениями.

* * *

В машине Олег Борисович и Сергей Георгиевич говорили обо всем, кроме политики и погоды. Иногда шутили. Неожиданно Олег Борисович задал вопрос:

— Сергей Георгиевич, у меня создалось впечатление от Вашей последней книги, что Вы что-то не договариваете. Что это, страх? Или что-то другое?

— Что-то другое. Возможно, это ответственность. В тех случаях, когда я излагаю свои мысли, впечатления или ощущения, то я могу делать выводы, давать советы, — медленно, словно оценивая вес каждого слова, говорил Сергей Георгиевич. — Но делать глобальные заключения — это ответственность. Всегда найдутся продолжатели идеи или теории, особенно если они основываются на справедливости или равенстве, даже если принципы справедливости и равенства не обоснованы. Поэтому я сознательно избегаю призывов, окончательных социальных заключений, рекомендаций в политике. Не хочу, чтобы из-за меня по каким бы ни было причинам пострадали наивные или доверчивые люди.

Поэтому на Ваш вопрос я отвечаю однозначно, что мною двигает не страх, а ответственность — я не могу читателям указывать путь, они должны сами выбрать его.

Олег Борисович ничего не сказал, но внешне был доволен ответом. Дальше вопросов он не задавал и стал рассказывать о студенческих годах, о Кате, которая скрасила серые будни студенчества, и ее роли в становлении Олега Борисовича.

Сергей Георгиевич не прерывал его и не задавал вопросов, но в отдельные моменты добавлял воспоминания из своей личной жизни. Так в разговорах и незаметно доехали до деревни. Во многих домах не горел свет, только в отдельных окнах слабо мерцали отражения работающих телевизоров.

— Уже поздно, а в деревне ложатся рано, — сказал Сергей Георгиевич, заметив взгляд Олега Борисовича.

— А где работает население? Деревня большая, но вряд ли есть производство. В Москву ездят?

— Кто где, многие работают в Истре, а в Москву, ездят такие, как я, — те, кто в деревню приезжает на субботу-воскресенье.

Водитель, а он приезжал забирать Машу, не спрашивая, уверенно остановил автомобиль около ворот дома Сергея Георгиевича.

— Зайдете? — предложил Сергей Георгиевич.

— Нет, — решительно отказался Олег Борисович. — Поздно, мы и так засиделись. Вас ждут, и меня ждут.

Во дворе, как только остановилась машина, включилось наружное освещение. Фонари со снежными шапками, словно гвардейцы в белых папахах, охраняли покой. Снег белым ровным полотном накрыл весь участок, только вдоль дорожки были видны высокие сугробы.

Мужчины вышли из машины. В окне второго этажа мелькнула женская фигура.

— Рад был встрече, я поеду, а то Татьяна Александровна сейчас выйдет, и мне будет неудобно отказаться от посещения вашего дома. Поздно. Спасибо за все. Особенно за Машу, — Олег Борисович говорил искренне и тепло.

— Передайте Маше, что мне очень понравились ее работы. Пусть перешлет файл снимка самолета на фоне летящих семян липы.

— Я думаю, что она с удовольствием пришлет вам сам снимок.

— Тогда с дарственной подписью.

На этом они расстались. Машина быстро набрала скорость и скрылась за поворотом. Татьяна Александровна открыла калитку и, не обнаружив машину, удивилась:

— А где Олег Борисович?

— Поздно, уехал, чтобы нас не тревожить.

* * *

Татьяна Александровна закрыла калитку, Сергей Георгиевич обнял ее и спросил:

— Марк спит?

Татьяна Александровна удивленно посмотрела на мужа.

— С каких пор Марк, а не Марик?

Сергей Георгиевич улыбнулся, сильнее прижал жену.

Снег хрустел при каждом шаге, напоминая, что тишина существует только в отсутствии движения.

— Еще один год в его и нашей жизни. Помнишь, как мы ждали, когда ему исполниться месяц, полгода, год, когда научится ходить. Наташа спит? — неожиданно спросил Сергей Георгиевич.

— Она не спит, ждала твоего приезда.

— Тогда свистать всех за стол. Отметим окончание еще одного дня, который приблизил нас к Новому году.

Снег продолжал хрустеть, подтверждая общее правило — все под луной постоянно, даже случайные погодные изменения. Может быть, в семейной жизни и следует придерживаться этого правила и не вступать в противоречие с природой?

День пятый

День пятый, утро

Будильник телефона прозвенел в четыре утра. Татьяна Александровна отключила будильник и какое-то время лежала без движения. Потом стремительно встала и стала тихо собираться, чтобы не разбудить Сергея Георгиевича.

— Я не сплю, — предупредил он.

— Ты не вставай, я выйду через гараж, а входную дверь не буду открывать.

— Все равно я проснулся, проведу тебя. Кушать будешь?

— Нет, рано. Думаю, что в шесть я уже вернусь — за час доеду до Гали, столько же обратно. Вернусь, тогда и позавтракаем.

Пока Татьяна Александровна собиралась, Сергей Георгиевич завел машину в гараже и пошел открывать въездные ворота. В одном месте намело снега, ему пришлось вернуться за лопатой. По дороге Сергей Георгиевич остановился и посмотрел на дом. Уличный фонарь и луна хорошо освещали дорожку, на которой выделялись небольшие свежие следы, очевидно, кошки соседа и четкие отпечатки его валенок. Дом был похож на гриб — покатые разнонаправленные части крыши, покрытые толстым слоем снега, словно шляпа гриба свисали над стенами, а кирпичные стены напоминали плотную ножку. Было тихо, и дом внушал силу, создавал ощущение надежности и уверенности.

Сергей Георгиевич расчищал проезд, когда Татьяна Александровна выехала из гаража и, остановившись рядом с ним, предложила:

— Может быть, ты ляжешь, немного поспишь? Надеюсь, что машин будет мало и быстро обернусь.

— Ты не очень торопись. Главное, проехать без приключений, перед Новым годом они нам не нужны.

— Я аккуратно, не волнуйся.

Закрыв ворота, Сергей Георгиевич вернулся в дом, где его приятно окутало тепло. Он медленно поднялся на второй этаж, вошел в кабинет, надеясь, что поработает, но не сел в кресло. Постоял несколько минут у двери балкона, посмотрел на белое покрывало вновь выпавшего снега, оно отдавало слегка голубым оттенком от луны, безмолвно висевшей прямо над балконом. Отдельные крупицы снега моментами сверкали голубым светом, словно разбросанные кем-то драгоценные камни. Темные окна нескольких одно— и двухэтажных домов, что были видны из кабинета, не располагали к бодрствованию. В свете луны казалось, что дома занесло снегом, отрезав их от привычного шума. В глубокой тишине стоял темный лес за этими домами. Редкие уличные фонари создавали впечатление глубокого спокойствия и умиротворения. Все вокруг словно спрашивало: почему не спим?

* * *

Не спалось, и делать что-то не хотелось. Сергей Георгиевич стоял у окна московской квартиры и смотрел на Кремль, подсвечиваемые золотые купола, рубиновые звезды кремлевских башен. Крупными снежинками шел снег. Небольшой ветер порывами сносил их, нарушая гармонию падения снежинок своей непредсказуемостью. Что-то фантастическое было во всей это красе. Время остановилось или исчезло, потеряв физическую суть? А может быть, оно запуталось или заплутало среди потока снежинок? Лишь легкий озноб стал возвращать Сергея Георгиевича к действительности.

Неожиданно часы пробили восемь часов. Ничего себе, подумал Сергей Георгиевич, так можно и на работу опоздать. В привычном темпе побрился, позавтракал, уложил нужные документы в портфель. Небольшая заминка вышла с галстуком. Один не подошел по рисунку, другой показался блеклым, третий — ярким. Это настроение, определил Сергей Георгиевич, поэтому взял следующий, не раздумывая и не утомляя себя размышлениями. Быстро оделся, застегнул дубленку и плотно обмотал теплый шарф вокруг шеи, глубоко надвинул на лоб меховую шапку. На улице было ниже двадцати градусов мороза, но в таком виде можно было спокойно идти по улице.