Искры гаснущих жил - Карина Демина

Нервная улыбка.

И прикосновение к атласному банту, к шляпке, к волосам…

— Вы ждали иного?

Дитар осознавала, что выглядит отвратительно. Больная, изнуренная женщина. Старая. Некрасивая.

— Да, — призналась Кэри.

— Видите, вам нечего бояться…

— Я не боюсь.

В желтых глазах вспыхнула обида.

— Тогда, быть может, чай? Если вы, конечно, не торопитесь? В моем доме не так часто появляются гости…

Болезнь и близость смерти — хороший повод, чтобы нарушить неписанные правила.

Кэри нервно кивнула и все-таки присела, на самый край кресла.

— Отдайте перчатки миссис Сэвидж. И шляпку вашу тоже.

— Да, конечно… простите…

Она запуталась в лентах и едва ли не с раздражением содрала шляпку.

— Я выгляжу глупо, да? — тихо спросила Кэри.

— Скорее забавно.

Дита может позволить себе говорить правду.

— Я… думала, что вы… и мой муж… — она запнулась и замерла, касаясь кончиками пальцев нижней губы.

— Любовники?

— Да.

— Когда-то это утверждение соответствовало истине. Но… вы видите, во что я превратилась.

— Вы больны, — не вопрос, но утверждение, и точеные ноздри раздуваются. Что она чует? Запах болезни, несомненно. И гниющей плоти — язвы на ногах зачесались… и мази, вонь которой Дитар внезапно ощутила сама. Едкую. Тяжелую.

— Мне осталось недолго.

Но Кэри упрямо мотнула головой.

— Вам нужен врач и…

— Девочка, у меня были лучшие врачи.

— И ничего нельзя сделать?

Дита покачала головой. А Кэри нахмурилась еще больше.

Живая.

И не привыкла прятать эмоции.

— Плохо, — она сжала ручки. — Ему будет не хватать вас… он ведь часто здесь бывает.

— Да. Тебя это злит?

— Нисколько.

Ложь. И правда. Она сама не понимает, что ей думать.

— Раньше, — призналась Кэри. — Я… знаю, что многие мужчины заводят любовниц… и что надо делать вид, будто бы ты и не догадываешься… и так принято.

Правила, которые напрочь лишены смысла. А она их нарушила и теперь, выглянув за границу, чувствует себя неуютно.

— И я не собиралась вам мешать…

Прямая спина и плечи расправлены. Страшно? Пожалуй. И все же у нее хватает силы духа переступить через этот страх.

— Я приехала попросить совета, — Кэри замолчала и, подняв взгляд, заговорила тише, спокойней. — Видите ли… мне сообщили, что ваша связь с… моим мужем длиться несколько лет. И я подумала, что вы, наверное, хорошо его знаете.

— Смею надеяться.

Вернулась сиделка, и Кэри замолчала.

Она настороженно наблюдала, как миссис Сэвидж с обычной своей неторопливостью расставляет фарфоровые пары и, задумавшись о своем, привычно вытирает блюдца о белоснежный фартук.

Баюкает в широкой ладони молочник.

И наливает молоко на самое донышко. Приподнимает полотняные юбки куклы, согревавшей заварочный чайник и, наклонившись к носику, вдыхает пар, убеждается, что время пришло. Заварку льет бережно, бормоча что-то под нос…

Ее действия сродни колдовству.

Завораживает.

И когда миссис Сэвидж отступает, забрав с собой столик на колесиках, Кэри не сразу вспоминает, о чем хотела поговорить.

— Она странная, — Дита позволила себе улыбку. Надо же, теперь, когда боль отступила, ей хотелось улыбаться, пусть и не Брокку но этой девочке, которая изо всех сил притворялась взрослой. — Немного. Так значит, вам нужен совет?

В желтых нечеловеческих — все-таки псы лишь внешне похожи на людей, но есть в них что-то жуткое — глазах мелькнуло смущение.

— Да.

— И какой же?

Кэри из рода Лунного железа осторожно отставила чашку.

— Брокк… сказал, что нам следует стать друзьями, — пальчики замерли над креманкой.

— Друзьями?

Дита с трудом сдержала улыбку.

Господи, давно ей не было настолько весело! Упрямый мальчишка… друзьями… только ему подобное могло в голову прийти.

— Да… это… немного… не знаю.

— Глупо.

— Думаете?

— Знаю.

Недоверие. И почти страх.

Смущение.

Надежда.

В этой девочке много всего и, пожалуй, Дитар рада, что им выпало свести знакомство. Да и нынешний день будет не таким скучным.

— Пейте чай, не стоит обижать миссис Сэвидж. И попробуйте ее пирожные. Она страстно любит готовить, но мне почти ничего нельзя…

…вернее любая пища, даже овсянка, приготовленная на пару, комом ложится в желудке.

— …а мисс Оливер вечно диету соблюдает.

…сухопарая с вытянутым лицом и острыми чертами, которые раз и навсегда застыли в некой уродливой маске недовольства. Она зачесывает волосы гладко, прячет под форменный чепец, и белый фартук с красной вертикальной полосой носит гордо, словно знамя.

Ей бы понравится присутствие Кэри.

Это вызывающе неприлично.

Мисс Оливер крайне заботили приличия и, быть может, поэтому к Дитар она относилась с брезгливой холодностью. Брокк разозлился бы, узнав, но… к чему ему лишние волнения? А Дитар лишь забавляет эта лицемерность.

— Он вам нравится? — Дитар все-таки взяла чашку, откуда только силы взялись.

Наклониться. И коснуться пальцами теплого фарфора. Поймать тонкую дужку ручки, витую и скользкую, с полосой полустертой позолоты.

Поднять, удивляясь немалому весу крохотной, казалось бы, чашки.

Поднести к губам, не расплескав.

Вдохнуть аромат… чай пахнет вишневыми веточками. И выходит, что миссис Сэвидж вновь экспериментировала. По вечерам она добавляет в заварку цветы ромашки и чабреца, утверждая, что это способствует сну. И мисс Оливер, пробуя напиток, брезгливо поджимает губы, но при том не снисходит до беседы… а миссис Сэвидж обижается, однако эта обида не длится дольше нескольких секунд.

Привычная жизнь маленького дома.

— Нравится, — очень тихо произнесла Кэри. — Он… замечательный.

Только упертый. И в себя не верит.

— Как ты обо мне узнала?

— Рассказали… подруги… не совсем подруги, — она пробовала чай осторожно, словно опасалась, что миссис Сэвидж добавила в чашку мышьяку. — Мы встретились у Ворта… леди Грай, она…

— Все обо всех знает?

— Да, — с облегчением выдохнула Кэри. — Она сказала, что вы… наверное, очень красивы… или знаете, как обращаться с мужчинами, если он вас так долго не бросает. И я подумала, что, быть может, вы расскажете мне о нем? Немного…

— А его вы спросить не пробовали?

Робкая улыбка.

И признание:

— Пробовала. Мы… как-то говорили и обо мне, и о нем. Он рассказывал о детстве… и еще много о чем…

Вот значит, как? Легкий укол ревности и тут же смех: к кому ты ревнуешь, Дита? К этой девочке, у которой только-только начинается жизнь? Твоя ведь почти иссякла, и как знать, что ждет тебя за чертой. Ад ли, как утверждает мисс Оливер, потрясая черным псалтырем и призывая покаяться, или же чистилище, в которое истово верит миссис Сэвидж. Но уж точно не огненная жила, первозданная, куда возвращаются псы, чтобы однажды возродиться вновь.