Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

— Муж Полины! Король Бермонта!

Тротт, хлопнув крыльями, поднялся выше, и действительно разглядел мощную фигуру, которая работала секирой как молотом, бросая ее в небеса и срезая охонгов. В виски кольнуло воспоминание. В свое время он отказался помочь Бермонту, когда тот лежал в смертельном стазисе.

А Бермонт на помощь пришел.

— Внимательнее! — замерло сердце, когда по щиту ударил пропущенный тха-охонг. — Внимательнее-внимательнее!

Алина схватилась за его руку — температура ее кожи вновь была почти нормальной, и Макс, уже привычно кинув тлен на окружающих, понесся дальше.

Они как-то внезапно смешались с отрядом, бегущим на помощь, оказавшимся не таким уж маленьким: почти сотня магов и берманов, прикрываемых небольшими щитами, окружили беглецов, прикрывая их, и вместе с ними побежали обратно. Инсектоиды атаковали, словно обезумевшие, их жгли то и дело тающие огнедухи. Демьян Бермонт с черными звериными глазами безошибочно выцепил взглядом Тротта и почтительно склонил голову, прежде чем вновь развернуться со своей смертоносной секирой.

— Есть у кого-то вода с Туры? — заорал Тротт.

Ему тут же на бегу протянули несколько фляг. Он схватил одну, вторую перекинул Четери — дракон тут же запрокинул голову, осушив ее в несколько глотков. Макс повернулся к Алине.

— Пока не хочу пить, — выдохнула она бледными губами.

«Пока и тебе не надо, птенец, — попросил его Жрец. — Пусть будет при тебе, но попробуем без лишней силы».

— Где Дед? — крикнул Макс, цепляя флягу на пояс. — Алмаз Григорьевич?

— У портала! — рыкнул в ответ Бермонт.

Тротт на бегу бросил взгляд на портал.

— Там-там-там-там-там-там, — заколотилось сердце.

Там от тени-паука, мерцавшей красным и черным, ставшей еще больше и будто плотнее, отбивались четверо магов, кажущихся крошечными на ее фоне. Полыхало так, что глазам было больно. На их глазах тень опустилась к земле и пастью рассекла ее, продлевая канал.

— Бегом! — крикнул Четери. — А то нам некуда будет бежать!

— Успеем? — трепыхалось сердце. — Успеем, успеем, успеем?

* * *

От края портала до канала оставалось метров семь — еще немного, и нечего будет защищать, давление воды само столкнет кусок почвы в провал, и за несколько минут переход будет закрыт.

— Бегут! — заорал Черныш. — Метров пятьсот, Алмаз! Нужно продержаться!

Тень оглянулась и взвилась в ярости. Заверещала, погрузив передние лапы-лезвия в землю — но тут загрохотали за спинами магов вулканы, затряслась земля, а саму тварь словно кто-то огромный подкинул вверх на десяток метров.

Она, визжа как обезумевшая, то ли от боли, то ли от страха, светящаяся красным нутряным светом, закрутила вокруг себя тьму, создавая еще одно копье с огромным наконечником, и вбила его в щит. А затем еще и еще, круша его с небывалой силой.

Маги не успевали бить — им оставалось только защищаться, удерживая огромный купол, который сдвигался на ладонь, на шаг, на полметра.

— Замыкаем на меня потоки! — заорал Алмаз. — Быстро!

Маги повернулись к нему, перекидывая остатки резерва — и он начал вливать его в щит. На груди его стали лопаться амулеты Брина, он затрясся, руки заходили ходуном.

— Алмаз, не надо! — крикнул Черныш.

Вокруг Старова сгустился воздух — и потянул на себя воды реки, и соткал из них огромный, почти десятиметровый острый кусок льда, а затем метнул его в грудь тени.

Осколок, похожий на комету, врезался в копье — но не рассыпался, а разделился на четыре, которые вмазались в грудь твари, пронзив ее, откинув далеко в сторону, в реку.

Алмаз рухнул на землю. Галя и Ли Сой еле стояли на ногах. Галина вытащила из куртки флаконы, протянула несколько напарнику.

Черныш бросился к заклятому другу, затормошил его, затряс.

Лицо Старова на глазах становилось старше. Истончалась кожа, проступали вены, вваливались глаза. Он сипло дышал, в глазах его, становящихся старчески светлыми, выцветающими, то появлялась, то исчезала осмысленность.

Черныш метнул взгляд на реку. Тень, шатаясь, поднималась из нее. Выползла на берег. Поднялась. Но полетела не к порталу — к тем, кто шел сюда.

— Сойка! — хрипящим шепотом позвал Черныш. Содрал с себя еще половину амулетов, бросил в руки подковылявшему магу. — Тут еще что-то осталось. Раздели между собой и Галей. Охраняй портал на случай, если тварь вернется. Я помогу, я вернусь!

Ли Сой кивнул, отступая. Галина, уже порозовевшая, закинула в себя еще пару настоек Тротта, подняла руки, вновь кастуя щит почти по краю портала.

Черныш потянул Алмаза в портал. Каждый шаг давался тяжело, словно тянул он не человека, а грузовик с кирпичами. Но дотянул, рухнул в туман вместе с другом.

Их выбросило прямо на край, во мглу, окружающую портал, под мягкое сияние золотого вьюнка. Тут же тело словно подвесило на струны стихий — ослабшие, пульсирующие на грани развоплощения, но они тут были! А, значит, была и надежда.

— Давай, давай, давай, — бормотал Черныш, вытягивая руки над Алмазом. — Что же ты, старый дурак, так подставился. Что же ты….

Вокруг грохотало, но не было у него времени посмотреть, что происходит.

Он сшивал порванные каналы — а они распадались снова, потому что не хватало вокруг стихийной силы, он, схватив в горсть амулеты, сосал энергию из заключенных там духов, но и это не помогало. Дыхание Алмаза становилось все тяжелее. Лицо уже напоминало череп, обтянутый кожей. Пульс снижался, и сердце работало едва-едва.

— Не смей умирать, дружище, — бормотал Черныш, пересшивая каналы виты и понимая, что не помогает, — рано еще умирать! Мы с тобой триста лет хотели прожить, помнишь?

Он почти насильно раздул его ауру, притянув все доступные потоки виты. И тут Алмаз открыл глаза и с неожиданной силой вцепился ему в руку.

— Данзан, — прохрипел он. — Не трать на меня виту. Иди… помоги им. Помоги. Прошу!

— Иди ты в жопу! — зло бросил Черныш, трясущимися руками вливая в него настойки. — Не смей умирать! А ты, — зло заорал он, глядя вверх, на сияющий золотом вьюнок, — помоги! Помоги! Боги, да помогите же вы!

Вьюнок виновато и отрешенно сиял. И Черныш увидел, как слабо его плетение, сколько сил его уходит, чтобы земля вокруг не раскололась, не пошла островами по магме.

— Иди, — шептал Алмаз, — иди, друг мой. Они важны для меня… Мои ученики… они мне как дети… иди.

— Да что же это такое, — бормотал