Юбер аллес (бета-версия) - Юрий Нестеренко

- Основания основаниями, но вы ведь не думаете, что он сделал это сам, - произнес Фридрих без вопросительной интонации.

Майор промолчал.

- Что возвращает нас к моему вопросу, - напомнил Власов. - Вы сказали "во-первых", значит, есть и "во-вторых"?

- Фридрих Андреевич, ну не мне вам объяснять, что полный круглосуточный контроль над объектом - достаточно дорогое удовольствие, - попробовал вывернуться майор. - Особенно скрытный. Такую честь, знаете ли, надо еще заслужить. Борисов - не заслуживал. В первое время, конечно, за ним приглядывали... год, другой, третий... сколько можно? Все уже уверились, что никому он не нужен и не интересен. Ну и, некоторым образом, расслабились.

Власов подумал, что сотрудники Департамента в России вообще слишком склонны расслабляться, чувствовать себя не подтянутыми сторожевыми псами, а вальяжными и раскормленными хозяйскими любимцами... если не хозяевами как таковыми. В результате сегодня вечером кто-то упустил лишнюю звезду на погоны, а то и крест на грудь. Ибо Фридрих догадывался, кому именно спустя столько лет мог стать нужен и интересен бывший визенталевец. Впрочем, ДГБ не знал, что Зайн в Москве. Или все же верна гипотеза, упомянутая Эберлингом, и Департамент - точнее даже, кое-кто в Департаменте - отлично это знал? И позволил Зайну свести между делом старые счеты, попутно укрепив у того уверенность в собственной безопасности... Возможно ли, что Зайна ведут? Может быть, ведут как раз с его визита к Борисову? И может ли Никонов быть в курсе? Вот последнее, кажется, вряд ли. Иначе он не стал бы фактически подтверждать версию убийства. Никто ведь не тянул его за язык рассказывать, к примеру, о носках...

Может быть, конечно, это и не Зайн. Может, кто-то еще из недобитых юдских террористов проник в Россию в последнее время, хотя такое совпадение выглядит слишком маловероятным. Так или иначе, как именно был убит Борисов? Уж наверное его не заставили спрыгнуть под дулом пистолета. Он бы предпочел смерть от пули, как более быструю и менее мучительную, чем от падения с высоты. Значит, его все же чем-то накачали. Чем-то, что заставило его целенаправленно подойти к краю и спрыгнуть, а не просто пьяно шататься по крыше...

- Так что вы обо всём этом думаете? - прервал его размышления майор.

- Знаете что, - отозвался Фридрих, - я и до заключения эксперта могу сказать, что найдут у него в крови. Препарат, подавляющий волю, и в то же время используемый, как наркотик. Мне думается, это будет штрик.

- Существуют и другие психотропные препараты, - заметил Никонов.

- Да, - согласился Фридрих, - но интуиция подсказывает мне именно этот.

- Что ж, проверим вашу интуицию, - усмехнулся майор. - У вас есть что-нибудь еще?

- Да, еще небольшой вопрос, - подтвердил Власов. - Насчет фрау Галле. Полагаю, при аресте ее личные вещи были внимательно изучены, в том числе записная книжка. Там есть несколько московских телефонов... может быть, у вас есть по ним какая-нибудь интересная информация?

- Вроде бы ничего такого. Отель, городские службы... ну и кое-кто из местных диссидентов, конечно. Не из верхушки. И никого из тех, кого бы мы не знали. Откровенно говоря, мы даже не ожидали такого слабого улова, - признал он. - Некоторые телефоны очень старые, по ним уже давно никого нельзя найти. Такое впечатление, что она плохо подготовилась к этой поездке, - заключил он. - Она ведь приехала по редакционному заданию?

- Да, - сказал Фридрих, переваривая новости. - Ясно. Спасибо. Вы дадите мне знать, если моя гипотеза насчет штрика подтвердится? И если она не подтвердится, тоже.

- Непременно, - заверил Никонов, - непременно. А сейчас, извините, мне пора...

Власов проводил майора до двери. Вернулся, подсоединил свой целленхёрер к нотицблоку и вывел на экран страницы записной книжки. Нашёл свой телефон. После чего запустил программу анализа почерка.

Результат был получен достаточно быстро и почти не удивил Власова. С вероятностью 72% его собственный телефон, внесённый рукой фрау Галле, и все остальные тексты в книжке были написаны разными людьми. Исключение составляли несколько строчек под буквой "Z".

Это значило, что ушлая журналистка прилетела в Москву с чужой записной книжкой. Старой записной книжкой. Взятой у кого-то в редакции. Или... или попросту краденой? Фрау уже продемонстрировала своё отношение к законности и правопорядку, вломившись в чужую квартиру. Позаимствовать из стола коллеги по редакции книжицу с московскими телефонами - пустяк, не стоящий внимания...

Фридрих почувствовал, что он близок к разгадке. Что это за таинственное редакционное задание, о котором фрау так красноречиво молчит? Полноте, да было ли оно вообще? Нет, не то: журналистка и в самом деле приехала сюда не только встретиться с таинственным дедом Микки, но и за чем-то ещё - в этом он не сомневался. Хорошо, допустим, задание существует. Или даже не так: есть какой-то повод, какой-то важный резон для либеральной журналистки находиться именно здесь и именно сейчас. Возможно, она что-то узнала... что-то такое, что, по её мнению, "Либерализирунг" просто обязана напечатать. Или не "Либерализирунг"? Госпожа Галле не скрывает, что хочет перебраться на Запад... В Москве ожидается какое-то событие? Да, похоже на то. Но Франциска Галле - плохой журналист. И прежде всего - плохой репортёр. Её конёк - абстрактные рассуждения на общие темы. Нет, сколько-нибудь грамотный редактор никогда не пошлёт её освещать что-нибудь важное. Значит, это её собственная инициатива. Она, полетев в Москву, поставила всех своих коллег перед фактом... В таком случае понятно желание её остановить... и, возможно, даже извлечь из её эскапады пользу для либерального дела? Ну, например, пристроить её в российскую тюрьму? Но кто мог позволить себе провокацию такого уровня? Достать штрик в Дойчлянде практически невозможно. Впрочем, смотря для кого...

Мягко зазвенел нотицблок: в почтовый ящик упало электронное письмо.

Фридрих заглянул в ящик. Это был ответ от Марты.

"С утра у меня две пары и потом я свободна, - писала девушка. - Мы могли бы встретится после полудня. У входа на станцию "Университет" вас устроит?"

Свой телефон она, однако, не указала. Фридрих счёл, что с её стороны это вполне разумная предосторожность.

Kapitel 24. 9 февраля, суббота, после полудня. Москва, окрестности станции подземки "Университет".

Припарковаться возле круглого, похожего на большую афишную тумбу выхода подземки было негде, и Фридриху пришлось проехать еще пару сотен метров, оставить там машину и возвращаться пешком. Не без раздражения он подумал, что Марта могла бы назначить встречу и непосредственно перед университетом, но тут же сообразил, что девушке, возможно, не хотелось встречаться с ним на глазах у одногруппников. Встреча была назначена на 12: 30; Власов прибыл с некоторым запасом, Марта же, похоже, запаздывала. Фридрих неприязненно поежился и поднял меховой воротник куртки: с утра подморозило, а он легкомысленно вышел из дома с непокрытой головой, рассчитывая, что будет ждать Марту в тепле своей машины. Фридрих вообще не любил шапок - ощущение чего-то, нахлобученного на волосы и лоб, раздражало его чисто физически. Единственным головным убором, в котором он чувствовал себя комфортно, был шлемофон.

Если не считать погоды (которая, похоже, была здесь мерзкой практически всегда и лишь являла свою мерзость в разных ипостасях), утро началось неплохо. Во-первых, позвонил Никонов и сообщил, что подозрение насчет штрика подтвердилось. Правда, подтверждалось и собственное предположение майора относительно дальнейших перспектив этого дела; как следовало из прозрачного намека Никонова, смерть Борисова собирались списать по статье "самоубийство" и замять как можно скорее. Что ж, это было понятно и ожидаемо: тем, кто упустил накануне Зайна - или, возможно, другую интересную фигуру - совсем не хотелось признавать свой прокол. Впрочем, оставалась и версия, что убийцу Борисова не тронули сознательно. Так или иначе, Никонов, похоже, был к этому не причастен и горел желанием поспособствовать установлению истины - однако не мог затевать самостоятельное расследование вопреки воле начальства. Что ж, значит, придется заняться этим Эберлингу и его оперативникам...

Фридрих спросил и о владельце целленхёрера.

- Отпечатки достаточно четкие, - ответил Никонов, - но в наших картотеках не значатся.

- И когда только в России введут всеобщее дактилоскопирование, - проворчал Власов. В Райхе это сделали еще четыре года назад, как только развитие рехнертехнологий позволило обрабатывать данные таких объемов.

- Вы же понимаете, это вопрос не только технический, - с досадой откликнулся Никонов.

Фридрих, конечно, понимал. Когда соответствующая мера принималась в Райхе, атлантисты выли на все голоса насчет "очередного витка нацистского полицейского террора". Хотя ни одному из этих голосов так и не удалось объяснить, как подобный "террор" может повредить честным гражданам. Единственным последствием для них, как и следовало ожидать, стало дальнейшее снижение преступности. Но, надо признать, формированию и росту СЛС поднявшаяся тогда либеральная истерика тоже поспособствовала... Неужто российское правительство боится консолидации своей чахоточной оппозиции? Скорее, заигрывает с США, что тоже достаточно скверно...