Отыграть назад - Джин Ханфф Корелиц

реплика относилась к совсем другому случаю, Шарп спросил:

– Что будете?

– М-м, возможно, сэндвич с тунцом. А вы?

– Неплохо, я то же самое.

Он захлопнул затянутое в толстый пластик меню и небрежно бросил его на стол.

Затем они посмотрели друг на друга.

Робертсон Шарп, многие годы известный в ее доме под кличкой «Третьесортный», штатный врач-куратор Джонатана в первые четыре года его работы в Мемориале и заведующий педиатрическим отделением, казалось, моментально забыл, зачем сюда пришел. Потом вроде бы снова вспомнил.

– Меня просили не встречаться с вами.

– Да, – негромко ответила Грейс. – Вы уже говорили.

– Но я подумал, что если вы целенаправленно решили переговорить со мной лично, то вы, разумеется, имеете право выслушать мое мнение и все мои предположения. Очевидно, вы пребываете в сущем кошмаре и… – Он замолчал, как будто так и не смог подобрать подходящего слова.

– Спасибо, – ответила Грейс. – Ситуация непростая, но сейчас у нас все хорошо.

Грейс даже не соврала, поскольку имела в виду только себя и своих близких. К ее удивлению, хоть и приятному, Генри по-настоящему полюбил новую школу и обзавелся кругом друзей, где все страстно «фанатели» от японского аниме и киношедевров Тима Бёртона. Он по собственной инициативе обратился в местную бейсбольную лигу и теперь с нетерпением ждал возможности пройти конкурс на поступление в команду «Лейквилл Лайонз». Генри даже к холоду привык, хотя утром по пути в Нью-Йорк все же попросил взять из дома еще немного теплой одежды. Однако на дорогу до Манхэттена ушло больше времени, чем Грейс рассчитывала, так что пришлось оставить Генри у отца и Евы, а самой мчаться прямо сюда.

Появился официант, толстый грек, так и пышущий теплотой и радушием. Грейс в дополнение к сэндвичу заказала еще и чай, который тотчас принесли – с пакетиком в бумажном конвертике на краю блюдца.

Даже за эти несколько минут Грейс успела решить, что доктор Шарп, скорее всего, немного «тормозной». Блестящий врач, вне всякого сомнения, однако с ярко выраженной нехваткой социальных навыков, в частности, общения. Он смотрел ей в глаза только в случае крайней необходимости, да и тогда лишь затем, чтобы подчеркнуть свою позицию, а не для того, чтобы лучше вникнуть в сказанное ею. Хотя Грейс говорила мало – нужды не было. Джонатан всегда подчеркивал, что Шарп без ума от своих размышлений и голоса, которым излагает их окружающим. Без намека на деликатность Шарп принялся обсуждать то, что уже давно считал «проблемой» Джонатана Сакса. Слушая его – очень внимательно, – Грейс изо всех сил сдерживалась, чтобы не броситься на защиту Джонатана.

«Этот Джонатан недостоин твоей защиты», – без конца твердила она себе. Но легче от этого не становилось.

– Мне не хотелось брать его на работу. Сами можете представить, какого уровня врачей мы берем в нашу больницу.

– Конечно, – согласилась Грейс.

– Это старший ординатор захотел принять Джонатана. Тот прямо-таки околдовал его.

Грейс нахмурилась.

– Так, так, – наконец проговорила она.

– Я потом это понял. Понял и почувствовал. Когда встречаешь Сакса, то думаешь: «Ух ты! Вот личность так личность». И вот что я вам еще скажу. Любой врач отдает должное эффекту плацебо. Плацебо может иметь массу форм. Личность тоже может быть плацебо. Я проходил обучение и практику у одного хирурга – дело было в Остине, где я тогда работал в ординатуре. Он специализировался на очень сложной и трудной операции, на удалении опухоли, образовывающейся на аорте. Знаете, что такое аорта?

Тут он посмотрел на нее, практически в первый раз за встречу. Видимо, этот вопрос Шарп счел весьма важным.

– Да, конечно.

– Вот и хорошо. Поэтому люди со всех уголков света съезжались в Остин, штат Техас, чтобы именно этот хирург их прооперировал, и правильно делали, потому что он – один из лучших в мире специалистов по подобным операциям. И вот что я хочу сказать. У этого хирурга не хватало двух пальцев на левой руке. Их ему раздробило еще в детстве, когда он лазил по горам.

– Да, да, – откликнулась Грейс, пытаясь понять, как эта история связана с темой их разговора. А еще гадала, как вернуть беседу в нужное русло. Ей вообще не было особого дела до хирурга из Остина, штат Техас.

– Так вот. Как вы думаете, сколько человек, увидев руку этого хирурга, думали: «Знаете что, пусть лучше меня оперирует хирург, у которого все пальцы на месте», – а потом уезжали искать другого специалиста?

Грейс поймала себя на мысли, что ее действительно интересовал ответ.

– Не знаю. Ни одного? – вздохнула она.

– Ни одного. Ни пациента, ни члена семьи. Вот такой он был личностью. Личностью, которая сама по себе являлась лекарством. Плацебо. Понимаете, о чем я? У меня такого никогда не было.

«Интересно, почему», – раздраженно подумала Грейс.

– Но одной харизмы врачу недостаточно. Мое поколение ценило во врачах только профессиональные навыки. Вашему мужу повезло оказаться у нас в очень подходящее время. Пациенты долгие годы пытались до нас достучаться, и наконец-то мы к ним прислушались. То есть, – рассмеялся он, главным образом себе, – пытаемся прислушаться. Новый подход состоит в том, чтобы не только лечить, но и утешать пациента.

«А вы пытаетесь?» – терялась в догадках Грейс. Но он уже больше не смотрел на нее, так что она не стала озвучивать вопрос.

– В восьмидесятых и в начале девяностых мы все пытались разобраться, что именно делает врача хорошим, а больницу – замечательной. Знаете, пациент или член его семьи не должен гоняться по коридору за врачом и выспрашивать, что врач имел в виду и к чему теперь готовиться. А в педиатрии это особенно заметно. Врач должен думать не только о болезни, но и о том, как отреагирует на его слова, на его жесты и мимику ребенок. Родители годами втолковывали это нам, и мы пытались переосмыслить создавшееся положение. И тут появляется Джонатан Сакс из Гарварда.

Во время этой тирады Шарп смотрел, конечно же, не на нее, а куда-то через зал на официанта, приближавшегося с двумя одинаковыми большими блюдами. Не сводил с официанта глаз и откинулся на спинку кресла, когда тарелка оказалась на столе. Грейс сказала «спасибо».

– Так что я поддался на уговоры старшего ординатора. И вот ведь сюрприз – Сакс пользовался огромной популярностью среди пациентов. Они его просто обожают. Мы получаем теплые и нежные письма. «Только доктор Сакс нашел время наладить контакт с нашим ребенком, остальные за четыре месяца даже имени его не запомнили». Один родитель рассказал, как Сакс купил его сыну на день рождения