Секреты, которые мы храним - Лили Уайлдхарт

вытащенной из воды, и полностью барахтаться.

Так весело.

Подари мне пару джинсов и кроссовок на вечеринку в любой день. Я знаю, что могу быть немного хамелеоном и вписываться в любую обстановку — я доказала это самой себе, притворяясь другими людьми, когда мчалась через всю страну, убегая от Трента, — это не совсем та толпа, с которой у меня был опыт общения.

— Ты нервничаешь, Котенок, — шепчет Мейер мне на ухо, прежде чем взять мою руку и положить себе на бедро, накрыв ее своей. — Все в порядке?

Я прикусываю нижнюю губу и раздумываю, не сказать ли ему, что со мной все в порядке, но я уже знаю, что он слишком наблюдателен, чтобы поверить мне. Уставившись на свои руки, которые я сжимаю на коленях, я пытаюсь найти правильные слова, чтобы объяснить это, не выглядя при этом как соплячка.

— Просто немного опасаюсь ходить по магазинам. Я вообще не самый большой фанат, и мне кажется, что эта поездка сопряжена с большим давлением из-за гала-концерта и прочего.

Хантер тихо сидит рядом с нами, но не может быть, чтобы он не слушал наш разговор, каким бы приглушенным он ни был. Рори и Коннор, вероятно, тоже это слышат, и мне это тоже не очень нравится, но я подписалась быть с ними, и это, я думаю, часть этого. Мне просто нужно смириться с этим.

Мейер сдвигается на своем сиденье так, что он почти полностью поворачивается в мою сторону, прежде чем прижать палец к моему подбородку и приподнять мое лицо, чтобы я не могла не смотреть ему в лицо.

— Если ты действительно, по-настоящему не хочешь идти с нами, я не буду тебя принуждать. Это означает торжественный прием и поход по магазинам, Котенок. Я не могу сказать, что не хочу держать тебя под руку, зная, что каждый мужчина в комнате будет хотеть тебя, но не сможет получить, потому что ты принадлежишь мне. Нам. Но я также никогда не заставлю тебя делать то, что доставляет тебе такой дискомфорт.

У меня скручивает живот, потому что я чувствую такой конфликт. Отказ от участия в этом гала-концерте ощущается как шаг назад. Не с ними, а со мной. Я зашла так далеко, так сильно выросла, что нечто подобное не должно казаться таким пугающим. Особенно когда они рядом со мной. Но в то же время я чувствую себя… менее чем. Как и все остальные люди в этой комнате, они будут видеть во мне самозванку. Потому что зачем такому сломленному человеку, как я, вообще быть с ними?

Даже произносить это мысленно звучит неправильно, потому что я знаю правду, но я бы солгала, если бы сказала, что Трент не ударил кувалдой по моей самооценке, и иногда действительно трудно выбросить этот голос из головы.

Сегодня, по-видимому, один из таких дней.

— Есть что-то, чего ты мне не договариваешь? — Спрашивает Мейер, отпуская мою челюсть. Его глаза не отрываются от моих.

Иногда немного пугает, что все трое просто видят меня. Я всегда думала, что у меня хорошее бесстрастное лицо. Черт, я терпела это два года, так что либо стало хуже, либо они просто видят меня так, как никто, кроме, может быть, Томми, никогда раньше не видела.

Хантер кладет руку мне на бедро, спокойно демонстрируя поддержку. Очень на него не похоже, но в последнее время он немного замкнулся. Может быть, мне в нем чего-то не хватает. Я откладываю этот маленький кусочек на потом и возвращаюсь к настоящему моменту, к его тихой поддержке, которую я принимаю без колебаний, и к вопросу Мейера.

Решив быть честной, я выдыхаю, пытаясь обрести уверенность, чтобы объяснить все мысли, проносящиеся в моей голове. В конце концов, это срывается с моих губ бессвязным потоком сознания, который едва ли имеет смысл для меня, но он внимательно слушает, кивая во всех нужных местах, когда я извергаю на него слова из бурлящего водоворота моего разума.

Он позволяет мне закончить, выражение его лица становится все мрачнее с каждым словом бессвязной, сломленной уверенности, слетающим с моих губ. Его челюсти дергаются, когда он сжимает их, но он по-прежнему ничего не говорит, и мой желудок скручивает от его молчания.

— Я не сержусь на тебя, — говорит он, очевидно, снова прочитав меня. — Я взбешен тем, что тебя заставили чувствовать себя таким образом, и это заставляет меня хотеть разбить много-много вещей, включая лицо Трента, но ни один из моих гневов не направлен на тебя, Котенок. Ты стоишь больше, чем любая чушь, которую тебе наговорили. Ты заслуживаешь всего, даже больше, и любой из присутствующих на гала-концерте был бы счастлив познакомиться с тобой.

Машина останавливается, и я выглядываю в окно, понимая, что мы находимся на улице в богатой части города. Более тихий район, где Мейн-стрит наполнен маленькими бутиками, где один квадрат материала, вероятно, стоит больше, чем я заработала за последние два года работы. Я пытаюсь отогнать эту мысль и позволить словам Мейер аж просочиться в сознание. Не то чтобы это было так просто, но я цепляюсь за них, как за подушку безопасности, чтобы чувствовать себя лучше.

Это должно быть весело, девушка ходит по магазинам со своими тремя… парнями? Наверное? Да, это странно. Не думаю, что это слишком сложно, но все же. Замечание справедливо. Предполагается, что это будет весело, мне следует подумать о том, как подразнить их из раздевалки, как игриво нажать на их кнопки возмутительными просьбами. Так должен выглядеть этот сценарий, верно? По крайней мере, так это выглядит в моих книгах и фильмах, которые я видела.

Они втроем выбираются из машины, и Хантер ныряет обратно, предлагая мне руку.

— Тебя ждет веселье, миледи.

Его нелепых слов в сочетании с его дурацкой ухмылкой достаточно, чтобы выбить меня из колеи и заставить смеяться.

— Предполагается, что ты будешь моим белым рыцарем? — Спрашиваю я, хихикая, беру его за руку и вылезаю из машины.

— О, я бы так далеко не заходил. Я определенно больше придерживаюсь эстетики темного рыцаря, тебе не кажется? — Он принимает позу, заставляя меня снова рассмеяться, и это как будто немного ослабляет хватку на моем сердце, и я могу дышать