Колдовской мир — 2 (Поворот): Бури победы - Андрэ Нортон

Но сейчас это неважно. Она не позволит, чтобы это помешало ей. Она любит этого человека, и то, что ей предстоит, докажет эту любовь.

Подняв голову, она посмотрела ему в глаза.

— У меня есть предложение, фальконер. Оно выгодно обоим нашим народам, но гораздо больше твоему.

— Говори, — заинтересовался он, скрывая удивление и облегчение, так как не был уверен, что сможет отказать ей, если она будет его просить; в глубине души он знал, что скорее предпочтет медленную смерть от огня, чем причинит ей боль. Но насколько он знал ее характер, такое испытание маловероятно, и ее слова только подтвердили это. Она хочет обсудить не возможный союз между ними, иначе из этого не вышло бы ничего хорошего.

— Я теперь владею двумя долинами.

Наемник улыбнулся, хотя она произнесла это невеселым голосом.

— Многие лорды радовались бы этому.

— Многие лорды не возражали бы против пролития крови. — Она взяла себя в руки и продолжила: — В Морской крепости и Рейвенфилде довольно много земли. Эта территория не хуже, а может, и лучше той, которой владели фальконеры до поворота гор. Она очень похожа по рельефу местности, а вдобавок обладает удобным выходом к океану.

Если я уступлю вам Рейвенфилд и заключу договор, по которому вы сможете также пользоваться дикими землями Морской крепости, это даст твоему народу место, где он сможет жить, строиться и снова станет сильным.

— Ты понимаешь, что говоришь? — ахнул он, почти не веря собственным ушам.

— Сейчас дела обстоят так, что фальконерам грозит вымирание, — спокойно добавила она. — Я достаточно хорошо узнала вас, чтобы понять, что этого допустить нельзя. Причина для этого у меня есть. Я не могу контролировать врата, о которых говорила моя сестра, и у меня есть земля. А для вас она означала бы и полноценную жизнь, и новый дом в этом мире.

Он не ответил ни словом, ни жестом. Глаза Уны сузились.

— Ты думаешь, я готовлю для вас какую-то западню? Я говорю правду. Мне не нужен Рейвенфилд. Сама мысль о владении им, когда он добыт таким образом, внушает мне отвращение, какими бы справедливыми ни были наши действия. А что касается остального… Ничего не предпринимать, наблюдая, как народ, которому можно помочь, уходит в небытие, было бы страшным злом, делом самой Тьмы. Я считаю, у меня вообще нет выбора!

— Я верю в это, Уна из Морской крепости, — очень тихо сказал капитан. — Но что скажут твои люди и жители Рейвенфилда? Разве ты не опасаешься причинить им беспокойство?

— Я уже как-то сказала тебе, что сама жизнь — это риск. В данном случае я не верю, что вы или ваши потомки нарушили бы данные клятвы. Я не сделала бы такого предложения простым наемникам, Тарлах, или лорду и командиру другого народа. Твои фальконеры с честью доказали, что им можно делать такое предложение.

И с самого начала ставлю одно условие: к моим людям, женщинам и мужчинам, воинам и ремесленникам, жителям Морской крепости и Рейвенфилда, нужно относиться с уважением. Я не хочу, чтобы они испытывали обиду и оскорбления.

Она немного помолчала, потом продолжила:

— По той причине, что мы можем работать вместе достаточно успешно, я предпочту отдать Рейвенфилд лично тебе, а не просто твоему народу в целом или кому-то из ваших предводителей, и ты должен будешь подписать договор, который мы составим, и в будущем совместно решать все дела.

— Уна!

Она замолчала, чтобы дать ему возможность прийти в себя. Если первая часть ее предложения застала его врасплох, то последняя совершенно поразила и, может быть, вызвала даже нечто большее, чем просто изумление.

— Разрешено ли вам раздельное владение землей?

— Это не запрещено, — медленно проговорил он. — Такой вопрос у нас никогда не возникал. Но мы не сможем проследить за наследованием.

— Не думаю, чтобы такое положение дел сохранилось навсегда. — Она опустила глаза. — Просто я доверяю тебе больше, чем всем остальным, Тарлах, и… и не хочу общаться всю жизнь с мужчиной, который, как я знаю, меня презирает.

Она немного помолчала.

— У тебя будут трудности при переговорах со старшими офицерами фальконеров?

— Возможно. У всех есть гордость, но мы умеем прислушиваться к разумным доводам, что бы ни думали о нас другие. Если я сумею убедить их, что должен принять Рейвенфилд в качестве его лорда, они не будут возражать тому, что полезно. И по отношению к Морской крепости тоже, потому что с тобой они вряд ли захотят объединяться.

Он посмотрел на нее.

— Выгода для нас очевидна. Но что от этого получит Морская крепость?

— Не так много, — откровенно призналась она. — Мы получим постоянную защиту из лучших воинов нашего мира — со времен Древних, а может, и до них, — и запишем это в договоре.

Кроме того, мы будем торговать с вами, и ваше золото нам пригодится.

Она улыбнулась в ответ на его удивление.

— Ты сказал, что не встречал лошадей лучше наших. Ваши отряды — постоянный рынок для нас. Мы сможем наконец увеличить табун, а у вас будут лошади, каких не знали фальконеры с тех пор, как впервые приплыли из-за моря.

— Но ответ еще не окончательный, — предупредил он, — даже если мне удастся получить поддержку своих товарищей и привезти сюда жителей хотя бы одной нашей деревни.

— Конечно, — согласилась она, — если ваши женщины по-прежнему будут вести жалкую жизнь. Ты ведь не думаешь, что я буду помогать удерживать их?

Он слегка улыбнулся.

— Конечно, нет, леди.

Она вздохнула.

— Это даст вам время. Вы не можете больше жить порознь, пользоваться молчаливым терпением и покорностью своих женщин. Получив землю, вы сможете организовать жизнь, как в прошлом. У вас появится возможность посмотреть в лицо трудностям и попытаться разрешить их. И ты сам должен это сделать, Тарлах. Никто не даст за тебя ответ.

— И даже не подскажет, — мрачно предложил он. — Я очень опасаюсь, что многие решения дадутся нам нелегко.

После этого командир надолго замолчал.

— В твоих словах есть смысл, — произнес он наконец.

— Смысл в каждом слове.

Голос его звучал необычно, как будто слова вырывали у него под пыткой. Она увидела, что лицо его осунулось и побледнело.

— Ты чем-то рискуешь? — мягко спросила она.

Он закрыл глаза.

— Если выскажу это предложение своим начальникам и они отвергнут его как женское коварство, в их глазах я превращусь в бешеного пса.

— Ты считаешь, что это возможно?

Он покачал головой.

— Вряд ли. Меня поддержит мой отряд. А если я удачно изложу дело, то и многие другие отряды. Но, конечно, будут и возражающие, те, кто всегда настаивал на строжайшей изоляции от других народов. Их среди нас много, и они никогда не согласятся с твоим предложением. — Голос его дрогнул, и он торопливо отвернулся к окну. — Среди них у меня много друзей, товарищей моей юности…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});