Военные катастрофы на море - Николай Непомнящий

Ни одна подводная лодка не может быть абсолютно герметичной. После очередного «шага» погружения члены экипажа осматривают все помещения в поисках воды и через микрофоны, которые закреплены у них около рта, как у диспетчеров или летчиков, сообщают о наблюдениях на центральный пост. Течи могут появиться прежде всего на буксах, клапанах, в торпедных аппаратах и люках — то есть там, где разорвана внешняя обшивка судна. Как правило появляются всего несколько капель. «Подлодка плачет!» — говорят в таких случаях матросы.

Когда лодка оказывается на глубине 300 футов ( 90 метров ), Харвей собирает информацию со всех отсеков. Проанализировав отчеты, он считает, что все в норме, а потому приказывает продолжать погружение. С каждой секундой давление увеличивается, и вскоре слышится клацанье металла в длинных цилиндрах. Да и сама лодка, плотно зажатая в мощнейшие тиски, начинает дрожать.

Погружение любой субмарины достигается заполнением балластных цистерн забортной водой, а всплывает лодка за счет выдувания воды из цистерн сжатым воздухом. Естественно, чем глубже находишься, тем тяжелее вытеснить воду из-за сильнейшего давления за бортом. Стало быть, для удержания лодки на заданной глубине одна только система балластных цистерн уже не годится. Эту функцию выполняют горизонтальные рули, управление которыми осуществляется как в самолете. «Пилоты» сидят в овальных креслах, держа в руках штурвалы, очень похожие на те, что имеются в кабинах реактивных истребителей.

В 7.52 «Трэшер» выходит на связь и сообщает о погружении на 400 футов ( 122 метра ). В 8.00 на «Скайларк» приходит сообщение о дальнейшем курсе лодки. Катер принимает его и передает свои координаты. Капитан «Скайларка» Хекер решает не наносить курс подлодки на морскую карту.

В 8.09 с «Трэшера» вещают, что достигнута половина максимальной глубины погружения. В следующие полчаса Харвей подвергает подлодку серьезным испытаниям. «Скайларк» продолжает зависать над субмариной, получая информацию о дальнейших изменениях курса. В 8.35 «Трэшер» информирует, что делает последний «шаг» — идет на максимальную глубину.

Следуют дальнейшие плановые сообщения с заметным ухудшением качества связи. В 9.02 с катера запрашивают очередное уточнение данных. Сигнал на подлодку приходит искаженным, ибо оттуда отвечают: «Просьба повторить». В 9.09 «Трэшер» достигает наконец максимально допустимой глубины погружения — 330 метров . Минуту спустя с подлодки посылают сигнал об изменении курса. До этого момента все идет по плану.

Сигналов больше нет

В 9.12 — снова проверка связи, которая совсем разладилась. Запускается так называемый «контроль Гертруды». И это последнее рабочее сообщение.

В 9.13 на катер поступает тревожная весть: «Есть некоторые проблемы. Угол положительный… вертикаль… Пробую продуть… Буду информировать».

Что за «некоторые проблемы»? Следующие отрывочные фразы означают, что командир Харвей собирается подниматься.

«Продуть» — значит накачать сжатый воздух в цистерны лодки, не поднявшись прежде в область менее сильного давления. Мероприятие весьма сомнительное, и, похоже, Харвею оно не удается, иначе он не сообщал бы о «попытках», а сказал бы, что «продул». Самую последнюю фразу тоже вряд ли можно назвать обнадеживающей.

На «Скайларке» у телефона постоянно дежурит лейтенант Джеймс Д. Уотсон. Как только слышится хоть какой-то намек на сообщение, капитан Хекер тут же придвигается к микрофону и четырежды кричит: «У вас все под контролем?» Затем он дает координаты катера, запрашивает «Трэшер» и сообщает, что поверхность воды спокойная, — это значит, что подводная лодка может всплывать.

Никакого ответа.

Вскоре присутствующие в радиорубке слышат шумы, очень похожие на те, что сопровождают выпуск сжатого воздуха. Но вот в 9.16 они получают исковерканное сообщение и полагают, что среди потока слов могла прозвучать фраза «тестовая глубина». Уотсон к тому же уверяет, что перед ней он слышал слово «превысил».

В 9.17 приходит последнее сообщение, разобрать которое практически невозможно: «900… север». Скорее всего это данные о местоположении.

И все. Больше никаких сигналов.

В 9.18 лейтенант Уотсон снова слышит громкий шум. Позже он станет уверять, что тогда ему показалось, будто подлодка развалилась на части. Но можно сделать и другой вывод: связь в последние двадцать минут резко ухудшилась, значит, полученные неразборчивые сообщения могут означать всего лишь поломку канала связи. Начиная с 9.20 капитан Хекер приказывает посылать запросы каждую минуту.

Тем временем океан становится неспокойным, небо затягивается пеленой облаков. «Скайларк» настойчиво продолжает выходить на связь, но в ответ — гробовая тишина. Мысль о том, что коварная Атлантика навсегда поглотила самую современную атомную подводную лодку, все чаще приходит в голову капитану Хекеру. Обстановка на борту «Скайларка» накаляется с каждой минутой.

В 9.40 лейтенант Уотсон уточняет у капитана, не пора ли сообщить об исчезновении «Трэшера» в штаб ВМФ, но Хекер делает последнюю попытку: ровно через десять минут он бросает за борт ручную гранату. Ударная волна всколыхнет глубины, что послужит «Трэшеру» неукоснительным требованием всплыть на поверхность. В ответ — тишина. Никакого движения.

Лишь в 10.45 Хекер решается наконец запросить по радио военно-морскую базу в Нью-Лондоне, где закладывалась субмарина. Сообщение, принятое на базе, возвестит о крупнейшей катастрофе, происшедшей на флоте в мирное время и будет зафиксировано под номером «101604Z». Капитан Хекер сообщит, что атомная подводная лодка, по всей видимости, уже находится на максимальной тестовой глубине погружения и с 9.17 от нее нет никаких сигналов. При этом самая тревожная информация с «Трэшера» ( «Есть некоторые проблемы») вообще не будет упомянута. Ко всему прочему у «Скайларка» ни с того ни с сего ломается собственная радиоустановка. Кроме того, с катера никак не удается связаться с Нью-Лондоном и приходится менять частоту. Сообщение под указанным номером поступит на базу только в 12.45.

Верховный главнокомандующий подводными силами в Атлантике находится в это время в Аннаполисе. Он узнает о таинственном исчезновении «Трэшера» лишь тогда, когда все командование возвратится в штаб-квартиру в Норфолк, штат Вирджиния. Это произойдет в 14.35. На поиски подводной лодки тотчас отправляются самолеты и специальное судно «Рикавери».

В 15.35 в Пентагоне, в кабинете адмирала Джорджа В. Андерсона, руководителя военно-морскими операциями, раздается телефонный звонок. Положив трубку, Андерсон в течение получаса информирует о чрезвычайном происшествии всех важных военных чинов и политиков, включая президента Джона Кеннеди, который только теперь — то есть 6 часов спустя! — получает известие об исчезновении новой субмарины.

Поиски продолжаются. До захода солнца пять эскадренных миноносцев, один фрегат и две подводные лодки дополнительно перебрасываются в поисковую зону. Временно исполняющий обязанности главнокомандующего подводным флотом в Атлантическом океане вызывает вертолет и приказывает пилоту сесть на одно из судов. Здесь он устраивает допрос лейтенанту Уотсону и внимательно просматривает вахтенный журнал, в котором запротоколированы переговоры по подводному телефону. Американского генерала ожидает весьма неприятная неожиданность — никто на «Скайларке» до сих пор почему-то не упомянул о последнем сообщении с «Трэшера». Только на исходе дня политикам и военным наконец становится ясно, что произошла катастрофа. Нервозность продолжает нарастать.

Одна из двух подводных лодок, «Сивулф», неожиданно ловит странное излучение и непонятные звуки, а в 17.30 с «Рикавери» приходит сообщение: в семи милях южнее того места, где еще в 9.17 находился катер «Скайларк», на поверхности воды обнаружена масляная пленка. Чуть позже там вылавливают несколько кусков пробки и пластика размером со стандартную папку для бумаг. Пробкой, служившей изоляционным материалом, была выложена вся внутренняя часть корпуса «Трэшера», а обнаруженный пластик обычно использовался на атомных подводных лодках для защиты от радиации.

Адмирал Андерсон решает проинформировать всех родственников членов экипажа пропавшей субмарины. В Портсмуте по его команде собираются семь офицеров — в основном командиры других подлодок — и начинают обзванивать семьи. Их сообщение кратко: «Подводная лодка „Трэшер“ не прибыла вовремя. Мы ищем ее и, если получим информацию, поставим вас в известность».

Позже сведения о 129 людях, пропавших в океане, появятся во всех сводках ВМС, но выглядеть они будут очень скупо: фамилия, имя, должность, личный номер и место службы. В них не говорится, что Билли Клир — ENI (SS)-P2, 467 68 55, USN, USS «Thresher» — так гордился своим малышом, что одел его в маленький морской костюмчик и сфотографировался с сыном перед самым отплытием. В них нет ни слова о том, что дочь Чарльза Виггинса — FTG1-P2, 418 64 79, USN, USS «Thresher» — отныне напрасно будет ждать своего отца. В них нет совета, каким образом Ирен Харвей сможет объяснить своим сыновьям, почему их папа, командир самой современной подводной лодки в мире, убит этой дьявольской посудиной. «Бог примет их», — единственная фраза, которую скажет репортерам мать Харвея, безутешная в своем горе.