Индиговый ученик - Вера Петрук

Последние слова учитель почти прошипел, из чего Регарди сделал вывод, что ему на глаза сегодня лучше не попадаться. Арлинг не понимал, о чем спорили отец с сыном, но мог поклясться, что загадочное слово «Солукрай» в его собственных тренировках не звучало.

– Да ну? – тем временем, усмехнулся Сохо. – А в городе говорят, что твои «избранные» владеют им в совершенстве. Вот и развей слухи. Пусть они примут участие. Ты в любом случае будешь в выигрыше. Они проиграют – больше никто не станет упрекать тебя во лжи и распускать слухи о том, что ты нарушил клятву и обучил кого-то солукраю. Они выиграют – тем лучше. Никто и не вспомнит о запретах, а школа получит новых учеников, потому что все хотят учиться у победителей.

Дальше Арлинг слушать не стал. Он не знал, о чем просил Сохо, но догадывался, что речь шла о каких-то соревнованиях. Позиция имана была ясна. Школа Белого Петуха никогда не принимала участие в подобных мероприятиях, а вот упорство Сохо было странным. Неужели он не знал, что его отец считал любые игры такого рода пустой тратой времени? «Соревнования – это когда один болван пытается простоять на одной ноге дольше другого болвана», – ответил учитель Арлингу, когда он как-то спросил, почему школа не участвует в Летних Боевых Играх Балидета. Больше они на эту тему не разговаривали.

Решив, что лучше не попадаться им на пути, Регарди свернул в сторону, намереваясь выйти из круга по тропе через жасминовые заросли. Каково же было его удивление, когда голоса внезапно стихли, а потом раздались снова – на этот раз всего в сале от него. Отец с сыном тоже решили сократить путь. Арлинг мог бы нырнуть в кусты, но мысль была запоздалой, и он лишь успел сделать шаг в сторону, чтобы иман с Сохо на него не налетели.

– Учитель, – почтительно кивнул он, не забыв наклонить голову и в сторону Сохо. Проявлять неуважение к сыну имана перед самим иманом было неразумно.

И хотя Регарди надеялся, что они пройдут мимо, кучеяры остановились, смерив его взглядами. Один прошелся по нему с любопытством, как бы спрашивая: «И почему это ты прохлаждаешься в тени, а не работаешь на Круге?», другой был холодным, как сталь хорошего клинка, и мог оставлять только раны – длинные, глубокие, с аккуратно разрезанными краями. Впрочем, от подобных взглядов Регарди уже умел защищаться.

– Ладно, Сохо, поговорим в другой раз, – сказал иман, и, кивнув Арлингу, повернул обратно.

– Ты хотя бы придешь туда? – крикнул ему вдогонку Сохо.

Регарди подумал, что учитель так и не ответит, но дойдя до поворота, Тигр обернулся и коротко бросил:

– Нет. И тебе не советую.

Более неловко Арлинг себя давно не чувствовал. И зачем учителю понадобилось уходить так стремительно, бросая его один на один со своим сыном? С надеждой прислушавшись к его шагам, Регарди поморщился от досады. Учитель не собирался возвращаться.

Как назло, Сохо уходить тоже не спешил. Замерев, он скептически его разглядывал, склонив голову набок. Это было ему несвойственно, потому что в их редкие встречи он обращал на него внимания не больше, чем на мошку в воздухе. От Арлинга отвалился кусок засохшей глины и с тихим шелестом осыпался на землю, объяснив причину любопытства кучеяра. Только сейчас он вспомнил, что с ног до головы был измазан бурой грязью, местами превратившейся в корку. Босой, в глине, с растрепанными волосами, Регарди представлял солидный контраст с сыном имана, одетым в ослепительной белизны рубашку и такие же штаны из редкого шибанского шелка. Арлинг чувствовал, как солнечные лучи отражаются от белой ткани, бросая на его лицо яркие блики. Мягкий сафьяновые туфли и расшитый жемчугом тюрбан дополняли облик Сохо, превращая его в ангела, встретившегося на пути с пайриком. Кто был в роли последнего, сомневаться не приходилось.

Редко когда Регарди не мог подобрать подходящих слов, но сейчас был как раз тот случай. «Я упал в ров, поэтому грязный». «Здравствуй, Сохо. Хороший костюмчик». «Чего уставился? Сам бы попробовал на том бревне покувыркаться». «Грязи не видел? Могу поделиться». Варианты ответов лихорадочно пронеслись в голове, но ни одна мысль не показалась удачной.

Впрочем, помощь пришла неожиданно. Тагр, который до этого прохлаждался в тени, все-таки поднял свои старые кости и даже сумел незаметно подкрасться. Арлинг едва не вздрогнул от неожиданности, когда с земли раздался хриплый бас крысолова. Пес, терпеливо переносивший многих гостей школы, на дух не выносил сына имана. И в этом Регарди был с ним солидарен.

Однако на Сохо старый пес впечатления не произвел.

– До сих пор жив, – небрежно заметил кучеяр, и Арлингу показалось, будто повод для разговора его обрадовал. – Как же в духе моего отца. Всегда боится поставить точку. Запомни, парень. Слабых и больных псов убивают. Это правило. В следующий раз, когда твой крысолов тявкнет на меня, я убью его.

Он сказал это спокойно, даже не повышая голос, но почему-то у Регарди не возникло сомнений в его словах.

– Ступай своей дорогой, Сохо, – ответил он, на всякий случай, придерживая Тагра. Стычки с сыном имана ему не хотелось, а пес, похоже, был серьезно настроен цапнуть кучеяра за ногу.

– Странную картину видят мои глаза, – усмехнулся Сохо, которому, очевидно, совсем нечем было заняться. – Слепой щенок, который думает, что превратился в пса, и умирающая псина, которая еще считает себя молодой.

– Все ж лучше, чем взрослый самец, который ведет себя как щенок, – парировал Регарди, впрочем, тут же пожалев о сорвавшихся с языка словах. Быстро кивнув, он собирался пройти мимо, но Сохо выставил вперед ногу, преграждая ему путь.

– Остер, – усмехнулся он. – Это все, чему научил тебя отец? Расслабься, такие, как ты, мне не враги. Уроды и калеки – несчастливцы, обезображены на всю жизнь. При взгляде на них, невольно думаешь, что они – дети пайриков. Впрочем, когда проходят мимо ничтожеств, проходят великодушно.

«Он нарочно злит тебя», – попытался успокоиться Арлинг, но не сдержался:

– Потеря зрения – это не уродство, а лишь другая возможность изучать мир.

– Да ну? – усмехнулся Сохо. – Это тебе иман сказал? Он тот еще сказочник. И большой любитель экспериментов. А вот в моей школе калек нет. Мои ученики – сильные, молодые, с двумя зрячими глазами и всеми конечностями. И в здравом рассудке.

Арлинг поморщился, не сомневаясь, что последний камень был в сторону Ола. Правду о его состоянии становилось скрывать все труднее, и Балидет давно исходил слухами о сумасшедшем «избранном» ученике имана.

Продолжать разговор было неумно, но, видимо, солнце слишком хорошо напекло Регарди голову.

– Разве кто-нибудь может быть лучше тебя самого, верно, Сохо? – кивнул он ему. – Как там у вас говорят? «Воистину все легко тому, для кого все создано». Рад за тебя. Уверен, твои здоровые и умные ученики покажут себя на этих, как их там, боях Саларкана. Если, конечно, другие здоровые и умные ученики, например, из Школы Карпов, не надерут им задницы.

– Боях Салаграна, а не Саларкана, – не спеша, протянул Сохо. – Идиот, ты ведь даже не знаешь, о чем говоришь. Неужели, то, о чем шумит весь Балидет, прошло мимо лучшего слухача города? А мне рассказывали, что ты можешь услышать, как кричат чайки в Самрии.

– Ярмарочными боями не интересуюсь, – ответил Арлинг, но то, что должно было прозвучать гордо, вышло жалко – как и его внешний вид на фоне роскошного облика Сохо.

– Когда-то Школа Белого Петуха была лучшей, но времена меняются, – усмехнулся кучеяр. – Мой отец поднялся на такую высоту, откуда можно только падать. И он это знает. Поэтому «ярмарочный бой», как ты выразился, пугает его больше, чем старость, которая уже близко. Во времена, когда много мастеров, нужно приложить немало усилий, чтобы остаться первым.

– Да, Сохо, когда мир приходит в упадок, преуспеть нетрудно, – ответил Арлинг, надеясь, что его сарказм заметили.

– Ты быстро учишься, слепой, но всегда останешься чужаком из Согдарии. Кстати, я кое-что узнал о тебе. Хочешь расскажу?

– Нет, – быстро произнес Регарди. Как ни странно, но его совсем не взволновало то, что Сохо мог узнать его тайну. И все же, разговор лучше было закончить. Или, если Сохо не хотел уходить, – а он не хотел, – перевести на другую тему.

– Где ваш халруджи? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал, как можно небрежнее. – Я, кажется, должен ему драку.

– Когда владеешь чем-то долгое время, это неизменно вызывает сожаление, – загадочно ответил Сохо. – Увы, ты опоздал, потому что Рэм мертв. Не справился с заданием, а потом не выдержал наказания. И умер. Знаешь, такое случается.

– Ты убил его?! – вопрос неожиданно получился более эмоциональным, чем Арлинг рассчитывал.

– Великий Махди разрешает господину умертвить халруджи за малейший проступок, – наставительно произнес сын имана. – Впрочем, признаюсь, что из Рэма вышел неплохой халруджи. Как говорят старики, настоящий слуга – не тот, который служит доброму хозяину, а тот, кто служит безжалостному и несправедливому господину.