Цивилизация Просвещения - Пьер Шоню

Мастерство обработки камня растет повсеместно; это позволяет строить больше сводов, уменьшая таким образом опасность пожаров, которая, конечно, уже не столь высока, но все же остается серьезной в городском пространстве. Иногда возвращаются очень старые техники, от которых, казалось бы, уже давно отошли. Так, в середине века в кассельской ратуше или в Бургундии строятся своды с выступающими ребрами. Повсеместно распространяется куда более смелая техника в строительном искусстве: гладкий свод. Первые из них, кирпичные, появляются в Кастельнодари около 1710-х, но эта техника начинает распространяться словно масляное пятно по воде лишь в 1750-х годах после публикации труда графа д’Эспи; тогда южная техника покоряет и северные земли, где строят из камня. В Париже Куртон возводит над передней особняка Матиньон свод в 7,8 метра, кривизна которого не превышает 0,43 метра.

Престижный городской дом реализуется в двух типах: дом, который выходит на улицу и на первый взгляд как бы не отличается от скромных домов, сдающихся внаем (неудобство в данном случае компенсируется двойной лестницей), или особняк между двором и садом, какие строились поначалу почти исключительно в Париже, но затем распространились и стали преобладать по всей Франции и за ее пределами. На улицу обычно выходят два крыла служебного назначения и стена, как правило, с вогнутым порталом. Акцент делается на центральную часть; портал выходит во внутренний двор либо напрямую, либо через переход; двор — или, если хватает места, два, а то и три или четыре двора — позволяют решить деликатные проблемы с лошадьми. Еще одна важная проблема: жилье для слуг; обычно его устраивают над служебными помещениями; большие общие спальни XVII века уступают место маленьким индивидуальным каморкам, жмущимся вдоль по коридору. В течение XVIII века не то чтобы слишком сильно выросло общее число слуг, но обязанности их разделяются, растет численность женского персонала относительно штата мужчин, который составлял решительное большинство еще в конце XVII века.

Что касается служебных и общих помещений для прислуги, городской особняк XVIII века может рассказать внимательному наблюдателю об искусстве жизни, о том, насколько рациональнее стал организовываться труд. В XVII веке кухни строятся подальше от господского корпуса; при многих кухнях есть пекарни — у богатых выпекается свой хлеб, — здесь же кладовые, посудомоечные и подсобные помещения. Большое расстояние между столовой и кухней требует дополнительного помещения для разогревания блюд при столовой. В результате — пустая трата времени, ненужный труд, остывшая еда, которую необходимо разогревать. Рациональный взгляд на скромные явления повседневной жизни, здравая оценка труда и удовольствия приводят к некоторым изменениям в организации богатого дома XVIII века. Теперь кухня строится вблизи от жилого корпуса, а усовершенствование труб и дымоходов способствует лучшему устранению запахов. Если кухня все же отдалена, крытый подземный переход позволяет сохранять блюда теплыми. Но чаще используется другое решение; двойная кухня. Старая кухня остается для слуг, а на второй кухне при жилом корпусе готовят пищу господам. В новых постройках все чаще встречаются кухни в подвале, нередко с подъемником. В результате благодаря лучшему планированию и более эффективному использованию места уменьшаются размеры кухни.

Жилой корпус также строится более рационально. Как и в XVII веке, жилой корпус представляет собой одну или две анфилады комнат, но компактный план, который существовал уже и в XVI веке, применяется чаще. Растет число комнат, укромных уголков становится больше, пространство используется более рационально. Не будем забывать, что в условиях роста городского населения места нужно много. Архитекторы охотно рвут с традицией. Например, Бофран в Вюрцбурге соединяет план II со компактным планом, а план X применяет по принципу Мальгранжа. Так поступает не только Бофран; Эре, Пигаж, Ла Гепьер многого достигают благодаря воображению и эксперименту.

Практически во всем заметен определенный отказ от пустого тщеславия, которое заставляло разрывать пространство и перерезать сообщение. Чтобы преодолеть эти неудобства, требуются чудеса воображения. Во внутреннем устройстве дома симметрия отступает повсеместно. Новый порядок устанавливается и при перепланировке комнат; их становится больше — дань растущей потребности в интимной атмосфере. Эта потребность, как мы уже видели, связана с растущей привязанностью к семейному очагу. В условиях социальной жизни, открытой вовне, когда возникает необходимость объединить, с одной стороны, все большую пышность, а с другой — стремление к семейному теплу (при том, что эротика становится существенно более утонченной, требует новых приемов, взывает больше к чувству, чем к простому импульсу), традиционным становится разделение апартаментов на три следующих плана.

В XVIII веке очень рано становится традиционным деление апартаментов на парадные представительные комнаты, на комнаты, предназначенные для ежедневных встреч в кругу родных и близких с приятной беседой, которая в высшем обществе достигает безупречного изящества, и, наконец, на уютные комнаты, предназначенные исключительно для узкого семейного круга или для чувственных наслаждений.

Обычно «в парадные апартаменты попадают через вестибюль, где собираются прислуга и посетители, и переднюю, где слуги ждут распоряжений; далее проходят в салон, гостиную, парадную комнату, галерею». Эта традиция будет незаметно меняться. В условиях новой городской застройки второй трети XVIII века первым делом пожертвовали передними, а галереи стали уже. Они превратились в большие салоны и начали занимать всю глубину здания, разворачиваясь и со стороны двора, и со стороны сада. Особняк Кроза, построенный по проекту Карто (1675–1758), стал исключением. Но финансист был коллекционером, поэтому галерея здесь обретает новый смысл. У передних появляется новая функция: они начинают служить столовыми, о чем свидетельствуют буфеты в нишах и фонтаны (часто из мрамора, с бронзовыми дельфинами, из которых льется вода). Превратившись в столовую, передняя очень быстро эволюционирует. Теперь столовых часто делают две: летнюю в подвальном помещении и еще одну, поодаль.

В особняках финансистов в такой столовой часто ставят заранее накрытые переносные столики, что позволяет избежать нескромных взглядов слуг во время очень интимного или слишком галантного ужина; иногда, исключительно редко, здесь устраивают курительную комнату. Бризе в своем «Искусстве строить сельские дома» (1743) с некоторым смущением рассказывает о часовнях: «Их строят… по-разному в разных епархиях. Где-то дозволяется строить их в глубине апартаментов или даже в алькове <…> дело архитектора — знать местные обычаи».

Внутренние апартаменты обычно состоят из «передней, спальни, гардеробной, кабинета и двух укромных уголков». Кабинетов по соседству со спальней становится несколько; в одном селят слугу, в другом дожидаются посетители; остается поставить в кабинете кушетку — и готов будуар. Робер де Котт извлекает из будуара своего рода философию; в будуаре «глава семейства может укрыться, когда он не расположен к общению. Когда народу не много, приятно находиться в маленьких комнатах».

Архитекторам приходится удовлетворять растущую потребность в уюте, создавая маленькие, уютные, абсолютно изолированные комнатки; уют и интимность, тишина и уединение; игра коридоров и переходов — заблудиться можно. Отсюда несколько пренебрежительное отношение к новым домам, построенным вне новых норм. И в архитектуре, и во внутреннем убранстве XVIII век решительно гонится за новизной; древности он не признает, он отметает и презирает ее. Например, мадам Граффиньи хочет, чтобы ее комната в Сире была открыта всем ветрам, и она там мерзнет. Подобные требования были бы просто невообразимы столетием раньше. Напомним еще раз, триумф маленьких комнат связан не только с растущей потребностью в интимности, но и с усовершенствованием дымоходов, отопительной системы, коленчатых труб, восточных печей, которые через Германию распространяются в богатых домах Европы.

Все это прекрасно отметил Фернан Бродель; в этой области все сильно меняется около 1720-х годов, то есть, по Траару, на рубеже новой чувствительности, под напором сенсуализма, с его вниманием к коже, проводящей ощущения, и к телу, являющемуся средоточием восприятия, — за двадцать лет умозрительные идеи проникли в практическую область. «Действительно, со времен регента стремятся сохранить тепло в домах зимой [как это делают немцы], и это удается благодаря прогрессу в области „дымоходоведения” и стараниям трубочистов и печников». Очаг камина становится уже, глубже, колпак — ниже, а труба делается коленчатой. Камины с несколькими топками (как минимум с двойной топкой, так называемый а-ля Поплиньер — по имени финансиста) «позволяют отапливать даже комнаты слуг».