Душа Ужаса. Мозаика осколков души - Алия Якубова

Под действием проклятья, Деймос едва не убил своего «поклонника». Осознав, что натворил, тотчас покинул его. Затем с каждым днем становилось лишь хуже. Оживали забытые ужасы прошлого, кошмары, затягивая обратно в свои глубины безнадежности.

Узнав, в чем дело, Фаул, приложив усилия, отыскал и само проклятье. Сломать его не составило труда благодаря узам крови и природным способностям. Слом, конечно, не пройдет для ведьмы даром. Сила отдачи даже могла лишить ее ведовских способностей, но Фаула это нисколько не беспокоило.

Покончив с проклятьем, вампир развернул способности Морры. В полную силу и принялся пить отчаянье и ужас Деймоса, желая раз и навсегда излечить. Он пил и пил, пока собственная сила не вытолкнула его.

Кажется, на какое-то время Фаул даже отключился, а когда открыл глаза, то обнаружил нависшего над ним Деймоса. Его взгляд больше не был пуст. Скорее обеспокоен, так как голос прозвучал очень глухо, когда он спросил:

— Кого ты хотел убить?

— Никого!

— Твои глаза… Они как колодцы!

— В смысле? — Фаул не без труда повернул голову, покосившись на зеркало. И правда, сплошная чернота, а вместо зрачка серебристое кольцо, но сквозь эту мглу уже проступает обычный цвет. — Глаза Морры…

— Что?

— Сила Морры есть во всех вампирах. Когда-то дочь Первейшей испила до дна чашу горестей и страстей человеческих и осталась в полном здравии, но с ней и дальше осталась возможность их поглощать, и от нее этот дар перешел к остальным. Вот только в нашем клане способность раскрылась в полной мере.

— Что ты сделал, безумный? — в голосе Деймос ощущался страх.

— Я… я выпил твою боль, горечь твоих воспоминаний, — Фаул даже опешил. — Наверное, лишь на четверть, но это только начало.

— Начало? Ты с ума сошел! Это же может убить тебя! Если бы ты взял слишком много…

— Нет. Думаю, в нашем случае это вообще невозможно.

— Не будь слишком самоуверенным! С чего вдруг?

— Обряд.

— Обряд… это лишь слова и немного крови.

— Они помогли тебе тогда и помогут сейчас. Похоже, наша связь не даст мне взять больше, чем я могу.

— Это безумие! Хочешь стать таким же, как я?

— Перестань! — голос Фаула стал неожиданно резок, он снова встряхнул вампира, но хватка рук в тот же миг ослабла, стала почти нежной: — Когда-то, проводя Обряд, я обещал, что верну тебе тебя прежнего.

— Чего ради? — Деймос нервно передернул плечами, испещренными белесыми шрамами, но, кажется, их уже стало меньше.

— Дурак! — почти беззлобно фыркнул Фаул. — Ступай лучше в ванную, если не забыл, как ею пользоваться. От тебя пахнет отвратительно. Еще и простыни кровью заляпал.

— Надо было меня на пол положить.

— Он еще указывать будет! Марш в ванную! — снова фыркнул Фаул, сдирая простыни и складывая все в одну кучу.

Деймос послушался и скрылся за указанной дверью, а спустя минут пять из-за нее раздался грохот и сдавленные ругательства. Фаул тотчас кинулся туда и застал крайне забавную картину: вампира, пытавшегося справиться с душем.

— Ты что, обварить себя решил?

— Я? Нет, я…

— Ладно, давай под воду. Тебя в этой ванне, наверное, замачивать нужно. Да, и волосы тоже. И не надо про чистоплюйство! Да, мне чужда варварская философия: под дождем намок, заодно помылся — до зимы хватит. Именно, если я берусь за что-то, то делаю это тщательно. Смотри, твои шрамы исчезают, их почти не осталось. Что, так всегда? Всего лишь за сутки? Все-таки клан Либра регенерирует очень быстро! Ладно, идем спать.

Деймос не сопротивлялся, когда его тщательнейшим образом вымыли, бережно вытерли и отвели в спальню. Кровать уже была застелена новым бельем.

За все это время мужчина перекинулся с партнером лишь парой фраз, а когда они улеглись, то тихо заметил:

— Ты выглядишь усталым.

— Нет, уже нет, — Фаул лишь опустил плотный полог. — Может, ставни закрыть? Или тебе нужен гроб?

— Он мне никогда не был нужен. Ты же знаешь. И вообще, давным-давно день. Если бы солнце могло меня убить…

— Не желаю этого слышать! Спи!

Несмотря на это «распоряжение» самого Фаула сон сморил первым, но все же он почувствовал, как на его плечо легла рука. Совсем как раньше, когда они сотни раз засыпали вместе. И это радовало.

Потом был вечер и неспешное пробуждение, и поцелуй, опустошающий чашу боли. И на следующую ночь, и через ночь, пока эта чаша не опустела. Подобное лечение изматывало, но результат был важнее. А утомление… что ж, придется чаще поохотиться.

В этот раз Фаулу удалось то, что не получалось во все предыдущие разы: он наконец-то испил до дна все то, что так мучило Деймоса на протяжении тысячелетий. Его сил и способностей хватило на это.

А на следующий вечер Деймос проснулся раньше него. Фаул застал вампира у окна и улыбнулся:

— Ты бесшумен, как всегда.

— Тебя это до сих пор раздражает?

— Хм, не думаю, — Фаул накинул халат и подошел к другу.

— Там снег идет. Такой пушистый, — заметил Деймос, и его губы тронула слабая улыбка, но она показалась светлее тысячи свечей. — Оказывается, я его так давно не видел. И тебя тоже.

— Мы столько раз встречались и расставались, и встречались вновь. На день, на год или на век, — Фаул излишне внимательно следил за падением снежинок, словно боялся спугнуть это ощущение. И все-таки продолжил мысль: — Но каждый раз…

Он даже вздрогнул, когда руки обхватили его сзади за талию, и глубокий, полностью восстановившийся баритон тихо спросил в самое ухо:

— Так, может, просто не стоило расставаться?

Фаул постарался сдержать участившееся сердцебиение, спросив:

— И ты сможешь, наконец, простить себя?

— Ты сам принес мне прощение, Мора, — улыбка Деймоса стала заметнее, и объятья крепче.

— В самом деле? — голос Фаула приобрел игривые нотки.

— Мне показалось, или кто-то кокетничает? — Деймос сам увлек его в сторону кровати.

— Нет. Но мы сходились много раз, и всегда я рано или поздно чувствовал, что должен уйти, что так будет лучше.

— Для кого?

— Тебя, в первую очередь.

— Глупости, — фыркнул Деймос, и, прикоснувшись к щеке партнера, заставил его посмотреть на себя. — Я ведь никогда тебя не гнал и не возражал против твоего постоянного присутствия.

— Никогда… — удивленно проговорил Фаул, сразу вспомнив давний разговор с Менестрес, что если Деймос рано или поздно отстраняется от всех, то вовсе не значит, что от него.

Видимо, ход его мыслей слишком явно отразился на лице, так как Деймос издал тихий смешок, потом последовал поцелуй в шею, как раз над яремной веной, и тихие слова:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});