Лагуна фламинго - София Каспари

Несколько недель спустя его худшие опасения подтвердились. Прошлое вернулось.

Глава 10

— В гостиной вас ждут, донья Виктория.

Женщина, погладив кобылу по шее, оглянулась. Она любила эту лошадку по имени Белоснежка, дочь Дульсинеи, к этому времени отправившейся на заслуженный отдых. Виктория только что вернулась с прогулки в лавровый лес. Она прекрасно отдохнула и надеялась еще пару минут побыть одна. Но Розалия, старая индианка, все еще работавшая в доме, хоть дети давно разъехались и больше не нуждались в ее помощи, явно была чем-то встревожена.

— Он приехал из Сальты, донья Виктория.

«Из Сальты…» Теперь Виктория поняла, почему Розалия так обеспокоена. Все они надеялись, что больше новостей из Сальты не будет.

«И что этому человеку из Сальты нужно здесь, в Тукумане?»

Виктория понимала, что рано или поздно нужно будет поднять вопрос о наследстве Эстеллы, но ей не хотелось связываться со своим мужем Умберто. Виктории нравилась жизнь, которую она сейчас вела. Женщина почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Белоснежка заметила ее волнение и тревожно заржала, и Виктории пришлось успокаивать животное. Затем женщина выбралась из седла и отдала поводья конюху.

— Через десять минут отведите посетителя в мой кабинет, Розалия.

Служанка кивнула.

Виктория обошла дом и прокралась через черный ход, скрытый в тени олеандра. Пройдя через второе патио, она вошла в свой кабинет. Ей хватило времени на то, чтобы освежиться и поправить платье и прическу.

Она хотела предстать перед человеком из Сальты сильной, решительной. Может быть, его прислали сюда, чтобы шпионить за ней? Нужно проявить характер. Может быть, Умберто и его родственники узнали о том, сколько она зарабатывает на продаже сахарного тростника? Почему этот человек приехал теперь, спустя столько лет? Все это время Виктория не получала новостей из Санта-Селии, кроме отчетов управляющего. Женщина глубоко вздохнула.

В дверь постучали.

— Я прибыл сюда, чтобы сообщить вам, что у вашего мужа холера.

Виктория изумленно уставилась на гонца, затем ненадолго закрыла глаза. «Холера», — эхом отдалось у нее в голове.

Она заставила себя посмотреть на посланника из Сальты. Прежде чем он произнес эти слова, Виктория была преисполнена решимости бороться за свои права, решимости поставить этого визитера, а значит, и Умберто с его родней, на место. От напряжения у нее даже заболели плечи. Но теперь…

«Холера! Какой ужас…»

Эта новость выбила ее из седла.

«Несчастные…» — вновь и вновь повторяла про себя Виктория. Наверняка заболел не только Умберто. Она не желала мужу смерти, но сочувствовала сейчас не ему.

Поговорив с гонцом, Виктория отправила его на кухню, чтобы его покормили, и приказала слугам выделить ему комнату. Мужчина выбился из сил. Похоже, он скакал сюда без передышки от самой Сальты.

Наконец Виктория смогла немного расслабиться. Ее гордый подбородок опустился, плечи поникли.

Умберто мог умереть, и тогда они с Педро могли бы пожениться. Но так… Не этого хотела Виктория. Кроме того, Умберто вносил стабильность в ее жизнь. Пока он был жив, она оставалась владелицей Санта-Селии, Ла-Дульче и Тре-Лома.

«Умберто болен, — успокаивала себя Виктория. — Это не значит, что он умрет».

Как бы то ни было, посланник сказал, что Умберто хочет с ней повидаться. «Следует ли мне выполнить его желание? — думала Виктория. — Не подвергаю ли я себя опасности?»

«Но Умберто может умереть! — упрекал ее внутренний голос. — Когда-то ты его любила. Ты вышла за него замуж». Виктория понимала, что должна поехать к Умберто. Но что, если слова гонца окажутся ложью?

Вечером она обсудила ситуацию с Педро, и оказалось, что в городе еще с утра говорили об эпидемии холеры. По крайней мере, это было правдой.

— По слухам, заразу завезли в Буэнос-Айрес из Италии, а новобранцы привезли болезнь на северо-запад Аргентины. Холера бушует и в Росарио, и в Мендосе.

— Гонец говорит, что в Сальте каждый день заболевают от шести до восьми человек. — Виктория отложила вилку, наколов на нее кусочек жаркого.

— Мне не нравится мысль о том, что тебе придется туда поехать. — Педро погладил ее по руке.

— Мне тоже. К тому же ты не можешь меня сопровождать. Я уверена, Сантосы до сих пор хотят тебе отомстить. Они ничего не забывают.

Педро кивнул.

— Но ты не поедешь туда одна, — заявил он.

Виктория с любовью посмотрела на Педро. Он все еще волновался за нее.

— Конечно, — согласилась она.

Виктория отправилась в Сальту в сопровождении молодого конюха, а Педро остался присматривать за Тре-Лома.

— Это наше имение, — шепнула ему Виктория на прощание. — Кому же мне доверить его, как не моему лучшему старшему работнику?

— Мне не нравится отпускать тебя одну.

Виктория покачала головой.

— Не волнуйся. Мы же вчера все обсудили. Умберто, возможно, при смерти. Он хочет повидаться со мной. Обрести покой.

— Я не доверяю Сантосам.

Виктория ободряюще улыбнулась.

— Я буду осторожна, обещаю, — сказала она. — Я им тоже не доверяю.

Сальта была расположена в трехстах километрах на север от Тукумана, и поездка туда оказалась для Виктории нелегкой, хоть женщина в последние годы и поддерживала себя в хорошей форме. За шесть дней пути она исхудала, а ее лицо обветрилось и загорело — не спасала даже широкополая шляпа.

От гонца Виктория за время поездки узнала много подробностей. Очевидно, городские власти Сальты изо всех сил старались обеспечить уход за больными и в то же время предотвратить распространение холеры.

Ров вокруг города расширили и углубили, а все отходы регулярно вывозили за пределы Сальты. Гонец попытался подготовить Викторию к мысли о том, что ее супруг уже может быть мертв.

Но оказалось, что Умберто жив. Виктория испугалась, впервые увидев его в Санта-Селии через столько лет. Ее муж сильно исхудал. Из-за болезни его кожа приобрела неестественный свинцово-серый оттенок, покрылась морщинами и поблескивала от пота. Глаза запали, щеки ввалились. В комнате стоял сильный запах лизола, смешивавшийся с запахом немытого тела, пота и испортившейся еды.

Хотя Виктория и собиралась держаться с Умберто равнодушно, ей тяжело было сохранять спокойствие. Ей было жаль мужа.

«Когда-то мы любили друг друга, — подумала она. — Я восхищалась тем, как он блистал в высшем обществе, восхищалась его эксцентричностью. Я хотела провести с ним всю свою жизнь».