Белый трибунал - Пола Вольски

В темноте он не мог рассмотреть выражения ее лица, но ссутуленные плечи выдавали уныние. Как видно, свидание с доктором не порадовало Гленниан. Жаль, жаль. Девушка постояла с минуту, как видно, углубившись в невеселые раздумья, но отдаленный звон колокола вывел ее из оцепенения. Она решительно расправила плечи и зашагала прочь все той же раздражавшей Пфиссига целеустремленной походкой. Неужели девчонка не понимает, как непривлекательно выглядит?

Он украдкой следовал за Гленниан. Сперва Пфиссигу показалось, что она направляется к дому, но скоро он увидел, что ошибается. ЛиТарнграв по чистым, светлым улицам Восточного города вывела его на окраину. Дорога стала хуже, фонари — реже, а воздух наполнили неприятные запахи.

Не самые бедные кварталы, еще не трущобы, и все же неподходящее место для одиноких прогулок в темное время суток — да и при свете дня, если на то пошло. Могла бы ради приличия хоть факельщика нанять. Но Гленниан, беззаботная или безответственная , как обычно, пренебрегала подобными мерами предосторожности.

Она не только не боялась, но словно не замечала сомнительного окружения. Может быть, даже надеялась встретить уличного приставалу? Он бы не допустил подобного, само собой, но пока ее рассеянность давала Пфиссигу некоторое преимущество — девушка так и не заметила, что за ней следят.

Шла себе по неприятно темным улицам, и, в конце концов, свернула в обшарпанный проулок между обветшавшими домами. Разумеется, это не могло быть финальной точкой ее путешествия, уверял себя Пфиссиг, пока не увидел, как девушка скрылась в самом маленьком и ветхом из домишек. Она постучалась, дверь мгновенно отворили, и Гленниан проскользнула внутрь.

Ну-ну.

Пфиссиг присмотрелся. Окна темные, свет горел только в одном, выходящем на задний двор. В переулке не было ни души. Очень удачно. Пфиссиг неслышно подкрался к окну, проскользнул в тень стены, благословляя про себя не по сезону теплую погоду, заставившую обитателей дома оставить окно приоткрытым. Занавески были задернуты, но дешевая ткань порвалась в нескольких местах, позволяя заглянуть внутрь.

Пфиссиг увидел жалкую кухоньку, вполне соответствовавшую наружности дома. Гленниан ЛиТарнграв восседала во главе простого стола из сосновых досок. Рядом с ней было еще трое: женщина, мужчина и личность неопределенного пола. Пфиссиг, нахмурившись, рассматривал бесполое существо: блестящие светлые кудри, младенчески-розовая кожа, крупные кисти рук и кадык — скорее все-таки мужчина.

Гленниан что-то говорила. В ее голосе и манерах сквозила спокойная властность. Определенно, она глава этой сомнительной компании. Сосредоточенно вслушиваясь, мысленно отгородившись от городского шума, Пфиссиг различал почти каждое слово.

— …Никого больше не осталось, — говорила она. — Остальные погибли или заперты в Сердце Света, то есть все равно что мертвы. Их группы рассеяны, и распространителей нам не найти. Возможно, это и к лучшему. Мальчикам, по крайней мере, ничего не грозит.

Распространители? Мальчики?

— Я, как заместитель Набата, своей группы не имею, — продолжала Гленниан. — Следовательно, вы трое представляете все наши силы. Сколько у каждого из вас распространителей? По восемь-девять человек?

Остальные утвердительно зашептались.

— Достаточно для тщательно продуманных операций, если мы решим продолжать работу. Это и следует обсудить в первую очередь. Будем ли мы продолжать? Есть ли в этом смысл? Мы понесли большие потери, остались без предводителя и товарищей, станка и остатков тиража, утратили удобное пристанище в Горниле. Сможем ли мы пережить этот удар? Что скажете?

После долгого молчания заговорила вторая женщина — полная, темноволосая, с карими газами, скрывающимися за стеклами очков.

— Племянник мужа одной моей приятельницы, возможно, сумеет за хорошую цену раздобыть печатный станок.

— Я как художник не ровня Горгулье, — признался бесполый, — но могу попробовать себя в карикатуре.

— Итак?.. — обратилась Гленниан к последнему из собравшихся, молчавшему до сих пор пожилому мужчине в элегантном костюме.

— Продолжаем, — последовал ответ. — А вы, Председатель?

Председатель? Что за странную игру ведут Гленниан и ее приятели?

— Продолжаем. Единогласно, — с заметным воодушевлением подытожила Гленниан. — Мухи живы!

Мухи! — осенило Пфиссига, и он едва удержался, чтобы не рассмеяться. Отвлекшись, он упустил часть разговора бунтарей, когда же снова сосредоточился, то стал свидетелем рождения весьма обнадеживающего плана. Разбитое воинство подпольных памфлетистов намеревалось перестроить свои ряды, временно затаиться и постепенно найти новых сообщников. Тем временем объем публикаций приходилось уменьшить, однако эти безумцы намеревались продолжать распространение листовок, даже если придется писать их от руки, лишь бы весь город знал, что Мухи не побеждены, более того — что они непобедимы.

Глупцы — вынес приговор Пфиссиг. Злобные глупцы, вредоносные и надоедливые, как те насекомые, название которых они присвоили. Самое подходящее общество для Гленниан ЛиТарнграв. Такие же, как она, заносчивые ученые зануды с голубой кровью. Вот наглая тварь. Как только она его не обзывала! Стало быть, он жабеныш ?! Ну, теперь жабеныш доберется до этой мухи!

Собрание начало расходиться, и Пфиссиг затаился в густой тени. Дождавшись появления Гленниан, он вслед за ней вернулся к собственному дому, где девушка сразу же заперлась у себя в комнате. Пфиссиг, исполнявший теперь обязанности хозяина дома, имел полное право приказать ей выйти, однако воздержался. Довольный плодами вечерней прогулки, он был великодушен и снисходителен.

20

Сержант Отборного полка Оршль был доволен: очередной приказ обещал приятное, хоть и загадочное разнообразие. Все-таки с какой стати понадобилось арестовывать доктора Фламбеску? Иностранец, казалось бы, утомительно безобиден, однако верховный судья счел эту безобидность обманчивой. У ЛиГарвола, разумеется, есть основания для такой уверенности, он никогда не предпринимает ничего без веских на то оснований, да и не сержанту требовать объяснений от верховного судьи. Тем не менее человеку свойственно задумываться, и среди Солдат Света ходило множество разнообразных слухов. Общее мнение пришло к выводу, что последний декрет дрефа, осуждавший Мух — и призывающий без суда казнить любого члена этой организации — позволил верховному судье заняться менее важными делами. Поговаривали, кстати, что ЛиГарвол добился опубликования декрета дрефа Лиссида ценой согласия смягчить приговор почтенному Дремпи Квисельду. Если прошлый опыт чего-то стоит, верховный судья не из тех, кто выпускает попавшуюся добычу, однако вполне способен на маневры. Простому смертному нечего и надеяться проникнуть в мысли Гнаса ЛиГарвола, однако одно оставалось несомненным — прошла не одна неделя, весна перешла в лето, а Дремпи Квисельд был все еще жив.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});