История шпионажа - Санш Де Грамон

Московский май был похож на январь в родном городе Родса в Оклахоме. Ему не с кем было поговорить. Его семья и друзья были на базе в Аризоне. Русские механики, ремонтировавшие автомобили посольства, казались не слишком умными и не говорили по-английски.

Сержант Родс предпринял два шага, чтобы улучшить свою жизнь: он обратился за визами для своей семьи, чтобы она смогла жить с ним, и воспользовался довольно либеральным доступом к алкоголю в магазине посольства. В этом он оказался похожим на большинство русских: водка смягчала русскую зиму, а время проходило незаметнее.

В конце 1951 года сержант Родс получил известие, что его семье выданы визы на въезд в Россию. Это нужно было отметить, и Родс немного выпил за обедом, после чего отправился в гараж, находившийся в двух милях от посольства. Его переполняла любовь ко всем людям. Позже он так рассказывал о произошедшем:

«Вернувшись в гараж, я, насколько помню, решил, что русские механики, работавшие со мной, тоже должны были выпить за это. Мы немного выпили, потом еще — и так, наверное, продолжалось весь день. Где-то около половины четвертого или четырех часов дня в гараж приехала подруга младшего механика, которая в тот день ездила на его машине. У нас еще оставалось немного водки, и я предложил: „Почему бы твоей девушке не выпить с нами?“ Она привела с собой еще одну девушку, которую я раньше не встречал. По-моему, мы еще немного выпили, а потом кто-то, я не знаю кто, предложил вместе поужинать, может быть, я сам и предложил.

Я не могу точно вспомнить, как все началось, но мы уехали из гаража на его машине с двумя девушками и, насколько я знаю, поехали к нему домой. Я не был внутри. Я даже не знаю, что было внутри этого здания. В любом случае, его не было пятнадцать-двадцать минут. Он переоделся и вернулся в машину, после этого мы поехали в московскую гостиницу, и вечеринка продолжалась всю ночь. Я знаю, что я танцевал, пил и ел с этими людьми, но я не помню, чтобы я вообще уходил из гостиницы в любом состоянии. Может быть, они унесли меня оттуда. Я знаю, что на следующее утро я проснулся в постели с этой девушкой, как мне показалось, в ее комнате».

На следующий день Родс заглянул в гараж, страдая от похмелья, и вместе с механиками посмеялся над своими приключениями. Сержант уже успел забыть об этом происшествии, когда через полтора месяца младший механик сказал ему, что девушка, с которой он провел ночь, хочет еще раз встретиться с ним.

Они договорились о встрече, и любвеобильный сержант принял участие в классической сцене. Там была сама девушка, она выглядела несчастной, и ее брат, который казался очень разозленным. Кроме них, на встрече присутствовал посредник, представившийся Бобом Деем. Он говорил на английском с американским акцентом. Боб обнял Родса за плечи и по-мужски объяснил ему ситуацию. «У тебя проблемы, сержант, — сказал он. — Девушка беременна. Когда она родит ребенка и назовет тебя его отцом, ты не сможешь уехать из страны. Ты будешь отцом советского гражданина. Ты останешься здесь».

Родс все это выслушал. Он понимал, что его жена может приехать в Москву в любой день, что ему теперь грозит военный трибунал, что он не сможет скрыть свой поступок. Однако Боб Дей сказал ему, что эта проблема легко решается. «Почему бы тебе не поработать на нас? — спросил он. — Это все уладит».

«Но у меня нет никакой информации», — ответил Родс. Боб Дей объяснил, что он должен рассказать о себе, о своей семейной жизни, службе в армии и работе в посольстве. Родс согласился.

Возможно, сержант изумился, если бы кто-то назвал его шпионом, но он стал им. Родс работал на русских и был ценным внутренним агентом, который передавал им безобидные слухи о личной жизни сотрудников посольства. Слухи эти при соответствующей обработке становились ценной информацией. Разговоры, подслушанные в машине, сплетни о сексуальной жизни и личных особенностях дипломатов, привычки сотрудников Государственного департамента и военных атташе — все это Родс сообщал русским. За период с начала 1952 года по июнь 1953-го, когда вернулся в США, он встречался с ними пятнадцать раз. На всех встречах, проходивших в разных московских квартирах, присутствовали Боб Дей, а также высокопоставленные офицеры в форме и сотрудники МВД в штатском.

На первой встрече, по словам Родса, ему «задавали конкретные вопросы», на которые он давал конкретные ответы. Отыскивая в памяти лакомые кусочки информации, Родс вспомнил о поездке, которую совершил с военно-воздушным атташе. Они переоделись в штатское и поехали к заводу по производству управляемых ракет, находящемуся недалеко от Москвы. Родс сказал русским, что атташе фотографировал завод. Боб Дей остался доволен этим рассказом и в конце встречи положил в карман Родсу небольшую пачку денег. Родс утверждает, что за пятнадцать встреч он получил около 3000 долларов. Но с его стороны было наивным оставлять русским расписки, как будто он получал официальную плату.

На следующей встрече Родсу показали фотокамеру размером не больше спичечного коробка: «Они предложили мне взять ее с собой, отметив, что, если я не смогу прочитать какой-либо документ в посольстве, я должен сфотографировать его, а негатив принести им». Родса просили фотографировать документы в кабинете того же атташе, с которым он ездил на военный завод. Чувство самосохранения заставило Родса отказаться от этого задания, но он продолжал рассказывать о нравах посольства.

На всех встречах, по словам Родса, царила сердечная атмосфера. С ним обращались как с товарищем по оружию, всегда было много водки, а когда он уходил, в его карманах обязательно лежала пачка денег. Иногда устраивались вечеринки с девушками, но Родс больше никогда не встречал ту, от которой у него должен был родиться ребенок.

Когда Родс узнал, что его переводят на военную базу в Калифорнию, он сообщил об этом своим русским друзьям. «Во время трех последних встреч мне рассказывали о том, как я должен найти связного в США, — сказал Родс. — Они потребовали, чтобы я продолжал сотрудничать с ними и в США, и мне пришлось согласиться, потому что я понял, что увяз в этом по самые уши. Я не видел другого выхода».

Родсу дали псевдоним «Квебек» и сказали, что, если советский агент не встретится с ним в течение года, он должен сам разыскать его. Сделать это надо было следующим способом: вырезать из «Нью-Йорк таймс» статьи, критикующие коммунистическую экономику, и три из них отправить по почте в советское посольство в Вашингтоне, отметив каждую статью красным карандашом. То же самое проделать в течение трех недель в один и тот же день. В тот же день через четыре недели он должен стоять у определенного кинотеатра в Мехико. Родс должен был попросить у связного спички, в коробке с которыми будут инструкции на следующую встречу. Он обещал сделать это. Незадолго до отъезда Родс, будучи в нетрезвом виде, стал виновником дорожно-транспортного происшествия, но московская милиция не выдвинула против него обвинений. Его связной сказал ему, что это могло очень дорого обойтись для него, и напомнил, что он должен сотрудничать с русскими, приехав в США.

Когда Родс в июне 1953 года уезжал из Москвы, он думал, что все оставляет позади. Он не собирался продолжать заниматься шпионажем. Родс провел полгода на базе в Калифорнии, а затем его перевели в Нью-Джерси. Русские знали, что он в Нью-Джерси, о чем свидетельствует сообщение, отправленное Абелю, в котором говорится, что его можно найти в «Ред-Бэнк, Нью-Джерси, где он руководит тремя гаражами. Всю работу по гаражам выполняет его жена». Супруги в самом деле жили в Ред-Бэнк, но у них не было никаких гаражей.

К тому времени, когда Абель получил сообщение, в котором ему приказывали установить контакт с Родсом, сержанта снова перевели, на этот раз в Аризону. Именно там закончился срок его службы, и он был отправлен в запас 17 ноября 1955 года. У Родса не было профессии, он не умел делать что-либо особенно хорошо, оставался только один выход — вернуться на службу. У него был хороший послужной список, и в январе 1956 года он вернулся на военную базу в Форт-Монмаут, Нью-Джерси, где получил доступ к секретной информации.

В июне 1957 года к Родсу пришли агенты ФБР, установившие его личность по сообщению «Квебек». «Расскажите нам о Вашей работе на советское правительство», — попросил один из агентов. Родс, казалось, успокоился и сказал: «Я ждал, что кто-нибудь придет и спросит меня об этом».

Родс был свидетелем на суде над Абелем осенью 1957 года. После его выступления адвокат Абеля Джеймс Донован подверг его получасовому допросу, в котором он представил его безответственным алкоголиком:

«Вопрос. Что Вы пили?

Ответ. Виски, водку, почти все, что Вы можете назвать.

В о п р о с. В каких количествах Вы пили эти напитки?

Ответ. Довольно много.

Вопрос. Правда ли, что последние два месяца Вашего пребывания в Москве Вы были пьяны каждый день?