Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт

Эванс перегнал нас и стал довольно успешно подниматься по крутому склону. К этому времени солнце нагрело дорогу и температура сильно поднялась. Боуэрс выступил после Эванса, и легко было рассмотреть поистине ужасное положение, в котором они очутились. Они делали отчаянные усилия, чтобы двигаться вперед, но все глубже вязли; полозья, очевидно, больше не брали дорогу. В самом деле, когда мы двинулись, мы не замедлили убедиться, какая она стала ужасная: вдобавок к утренним затруднениям снег сделался мокрым и липким. Мы протащили свой груз и скоро перегнали Боуэрса, но работа была адская.

Пот градом лил с нас, и мы задыхались. Сани то и дело попадали одним полозом на более твердый снег, накренивались на один бок, и не сдвинуть их было никакими усилиями. Добравшись до верха, я нашел Эванса, вынужденного устроить смены, и Боуэрс вскоре последовал его примеру. Мы весь наш груз дотащили к 7 часам, когда надо было устроиться на ночевку, но это стоило нам частых остановок и слишком уж изнурительного труда. Другим по такой поверхности, наверное, не протащить полного груза, и я весьма сомневаюсь, удастся ли это дальше и нам, но завтра все равно надо попытаться.

Не думаю, чтобы мы сегодня сделали больше 4 миль, и в общем положении не видать большой перемены. Мы теперь находимся на высоте 1 500 футов над уровнем моря. Я весьма надеялся, что условия улучшатся по мере того, как мы будем подниматься; но скорее похоже на то, что будет не лучше, а хуже. До самой Облаконосной горы долина представляет как бы громадный бассейн для накопления именно такого снега. Остается тащиться скрепя сердце, но это ужасно обескураживает. Есть я совсем не хочу, но жажда большая. Температура 42° [6°C]. Я нахожу, что для настоящего времени наш летний паек даже слишком сытный. Два поморника во время завтрака кружились около лагеря, привлеченные, должно быть, близостью Бойни.

Четверг, 14 декабря. Лагерь № 36.

Я ночью долго не спал, отчасти от несварения желудка, отчасти от сырой на мне одежды; к этому прибавились сильные судороги от чрезмерной мышечной работы. Губы у нас потрескались. Глазам, слава Богу, лучше. Мы собираемся в путь с не очень-то блестящими надеждами. Температура воздуха 59° [15°C].

Вечером. (Высота около 2000 футов.) Сегодня утром Эванс со своей партией отправился первым; с час тащить им было очень тяжело, но после того, к великому моему удивлению, у них пошло легче. Затем шел Боуэрс, но тому давалось уже не так легко. За ним на расстоянии трехсот шагов двинулась и моя партия, с таким размахом, что я подумал: «Будет хорошо». Мы скоро поравнялись с другими и предложили взять у них часть груза, но Эвансу гордость не дозволила согласиться. Немного спустя мы поменялись санями с Боуэрсом; его сани мы везли легко, тогда как наши им показались очень тяжелыми. Боюсь, что Черри-Гаррард и Кэохэйн слабоваты сравнительно с другими, хотя и напрягают все свои силы. Мы позавтракали все вместе, довольные своим утром. Днем у нас пошло еще лучше, и мы остановились на ночевку в 6 часов 30 минут в сильно изменившейся обстановке, сделав не менее 11 или 12 миль.

Нам было ужасно жарко, вся одежда на нас насквозь пропиталась потом, и мы сбросили верхние шерстяные фуфайки. Зато теперь кожа у нас холодная и неприятно липкая; но за эту и всякую другую неприятность вознаграждает сознание, что мы избавились от рыхлого снега и совершили хороший переход. За завтраком голубой лед под нашими ногами был покрыт на два фута снегом, теперь же снега не более одного фута, так что скоро, я думаю, будет голый лед. К вечеру небо заволокло и ветер подул не с ледника, а снизу на ледник. На Барьере, должно быть, опять готовится непогода, и спрашивается, коснется ли она этой части ледника. Есть трещины: одна шириной дюймов 18 перед самой палаткой Боуэрса и другая, поуже, перед моей. С рыхлым снегом мы, кажется, покончили, и лучшего желать нельзя, чем продолжения такой поверхности, как теперь. Сегодня мы под конец везли свои грузы с величайшей легкостью. Отрадно, когда успешно подвигаешься вперед и находишь вознаграждение за вложенный в дело труд.

Пятница, 15 декабря. Лагерь № 37.

(Высота около 2500 футов.) Выступили в 8 часов, шли до 1 часа. Дорога все улучшается, и снежный покров на голубом льду делается все тоньше, но небо застлано и мрачно, и тучи виснут все ниже. Огромным облегчением вчера была возможность идти ровно без невольных остановок; но когда вчера и сегодня утром сани на время останавливались, сдвинуть их с места было очень трудно: полозья примерзали, приходилось тянуть соединенными силами. Сегодня нам в первый раз удалось остановиться, для того чтобы поправить на себе обувь или сделать какую-либо нужную мелкую работу, и за такое облегчение мы крайне благо-дарны.

На том месте, где мы завтракали, голубой лед был покрыт снегом меньше чем на фут, здесь же – всего на девять дюймов, а местами проглядывает голый лед или твердый мерзлый снег. Я думал разбить лагерь в 6 часов 30 минут, но в 5 часов на нас уже обрушился снег. Не видать было ничего, и везти сани стало очень тяжело. В 5 часов 45 минут поневоле пришлось устроиться на ночь: опять задержка! Не везет, да и только. Думали сделать сегодня большой переход. Впрочем, прошли все-таки около 11 миль.

После ужина опять стало как будто проясняться, но мне не нравится вид неба; ненастье идет с SO со всеми признаками той бури, которая окончательно извела лошадей. Дай Бог, чтобы не настиг нас этот ужасный снег как раз в худшей части ледника. Нижняя часть его не очень интересна, разве только с точки зрения льда. За исключением горы Киффин мало видно голого камня, и строение этой горы с такого расстояния невозможно определить. Нет и морен на поверхности ледника. Соседние ледники очень хороши, в них есть очень глубокие прорезы. Стены этой долины необыкновенно круты – местами не меньше 60°. Северные склоны почти сплошь покрыты льдами, но южные, и наиболее крутые, склоны почти обнажены, очевидно, нагреваемые солнцем. Тут, должно быть, ледяные массы сильно тают и обветриваются. На отлогостях под южной стороной скал заметны значительные накопления льда; выше же скалы по большей части голые, так что можно наблюдать их напластования. Это очень интересно, только бы нам хорошую погоду! Неужели мало мы еще натерпелись этого удручающего мрака?

Суббота, 16 декабря. Лагерь № 38.

Мрачное утро; к полудню просветлело и кончилось чудным вечером. Утро всегда бывает тревожное, но весь день продержался светлым, так что идти было удобно и мы прошли 11 миль; за это время вид ледника сильно изменился. Но переход был тяжелым после вчерашнего снега. Выступив в 7 часов утра, мы позавтракали в 12.15, потом шли до 18.30 – всего 10 часов, предельное число часов ходьбы на один день. Мы должны были бросить лыжи, попав на очень трудное место, где над старыми, затверделыми застругами образовались новые, мягкие, под тонкой коркой, которая, выдержав вес саней на протяжении двух-трех шагов, ломалась, и мы проваливались дюймов на 8—10. Иногда под ногой трескался еще скрытый под снегом твердый лед.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});