Предатели крови - Линетт Нони

не плакал, и в этот не стану.

И он молниеносно прыгнул вперед, выхватив из ниоткуда кинжал и целясь прямо в нее.

Кива вскрикнула, предупреждая Кресту, но в этом не было нужды: Креста предвидела этот скрытый удар. Она уклонилась в сторону, и кинжал просвистел мимо, глубоко вонзившись в грудь одного из стражей Навока. Тот закричал, попятился и врезался в другого, а потом упал наземь.

И разверзся хаос. Креста обнажила клинок и бросилась на брата, который тоже вытащил меч, и клинки встретились в звоне стали. Но не только они кинулись в бой: их атака будто сняла чары на мосту, и все внезапно ожили.

Джарен схватил Киву и прижал ее к перилам, заслоняя собой и крича ей пригнуться, а сам мечами и магией отражал каждый удар Серой Гвардии и аномалий. По молчаливому согласию, а может, и по мирравенским законам, никто не трогал Кресту, оставив их с Навоком сражаться один на один. Кива восхищенно смотрела, как рыжая – принцесса – била и колола, блокировала и уклонялась, подпрыгивала и подныривала, отбивая все удары Навока и атакуя в ответ. Мост уже не выдерживал бойни, и Джарен тратил последние силы, чтобы не дать аномалиям расколоть его и опрокинуть всех в реку.

У Кивы звенело в ушах от звона металла и криков, в нос била вонь пота и крови, глаза жгло от вспышек пламени и блеска воды. Через перила она заметила Торелла и Эшлин, оттесненных к дворцу, рядом с ними Миррин и Ариана отбивались уже медленнее, чем в королевских покоях, – давала знать усталость. Кива молилась, чтобы Ориэль и Типп спрятались где-то в безопасном месте, может, там же, куда Креста отправила сестру. Но даже во дворце было небезопасно. Потому что у Кивы на глазах по фундаменту западного здания пошла трещина и поползла вверх по укрепленной люминием стене до самой высокой башни. Мост содрогнулся в ответ, взревела и сразу успокоилась река, когда водную аномалию свалила залитая кровью Рессинда.

После этого Кива потеряла в толпе друзей и брата – в этой свалке было сложно ориентироваться, а опасность была слишком близка, чтобы отвлекаться на что-то еще. Потому что пока Джарен отчаянно отражал атаки, его начали окружать. Его истощенный запас магии выдавал теперь только искорки да огоньки, а потом и вовсе отказал. Даже с королевской стражей и эвалонскими солдатами, которые помогали отбиться от противников, долго им не продержаться. А Кива не могла просто прятаться за их спинами, как какая-то жалкая барышня, ждущая спасения.

Нарушив приказ Джарена оставаться в укрытии, она дотянулась до ближайшего тела и забрала у мертвой женщины меч. Он оказался тяжелым, но ни его вес, ни отсутствие навыков не остановили Киву, когда она бешено замахнулась на Серого гвардейца, подобравшегося к Джарену со спины. Она вспомнила золотую воительницу, которую убила на арене, и еще слова Наари: убей или умри. Понимая, что ситуация такая же, Кива без сомнений ударила нападающего, целя понизу, и прямо через сапог разрезала ему ахиллово сухожилие. Он взревел, уронил меч и схватился за ногу. Джарен с круглыми глазами обернулся на звук – и глаза его полезли на лоб еще выше, но не от удивления.

От страха.

Кива как раз успела обернуться, чтобы увидеть, как в нее летит огненный шар Ксуру, чтобы почувствовать, как разливается в животе ужас, чтобы представить, как плоть слезает с костей, – но этого не случилось. Потому что Джарен, у которого больше не осталось сил на магическую защиту, прыгнул перед ней и закрыл собственным телом.

Она все равно ощутила жар пламени Ксуру и запах собственных паленых волос, пришлось даже сбить огонь с рукава, однако в остальном никак не пострадала.

Но Джарен…

Она выронила меч, когда Джарен начал падать, и подхватила его со спины. Он застонал от боли, пока она осторожно укладывала его на землю.

– Нет, нет, нет… – охнула она, увидев, что сталось с его грудью: черная кожаная броня испарилась от талии и выше, от обнаженного торса остались лишь кровавые ошметки, черный пепел и расплавленная кожа.

Кива сглотнула комок в горле и заставила себя посмотреть в его полузакрытые от боли глаза.

– Н-ничего. Все в порядке.

В порядке он не был. И она тоже, потому что они все еще сидели в середине свалки на мосту, к ним подходил Ксуру с ухмылочкой на лице, а в ладонях у него снова горел огонь, который он собирался в них швырнуть.

Но не успел: его ухмылка обратилась в немой крик, когда его тело насквозь пронзил меч.

Меч Наари.

Стражница с янтарными глазами не стала дожидаться, пока Ксуру упадет, – она вырвала меч у него из спины и бросилась к Киве и Джарену, прикрывая их от новой волны нападающих.

Кива рвано втянула воздух и под защитой Наари призвала свой дар. Ослепительный золотой свет пролился на Джарена, вызывая очередной стон, но на этот раз – от облегчения.

«Прошу, прошу, прошу», – умоляюще поторапливала свой дар Кива.

Она снова чувствовала слабость, как тогда, когда она разбудила его семью, но не стала обращать на нее внимания, уговаривая дар залечить его плоть. Всего несколько секунд, но в разгар битвы казалось, что прошли часы, пока наконец его грудь не вернула прежнюю форму, кожа не стала розовой и гладкой, а ожоги не зажили полностью.

Магия померкла. У Кивы шла кругом голова, ее слегка пошатывало, и Джарен поддержал ее. Он выглядел встревоженно, будто не его только что чуть не сожгли.

– Я в порядке, – сказала она ему, но голос прозвучал слабовато. Ей нужен отдых. Им всем. Но армия Навока не отступала, как и сам Навок. Они с Крестой все еще яростно сражались, оба в крови из порезов и царапин, и никому не удавалось одержать верх.

Но тут они замерли.

Все замерли.

Потому что внезапно откуда ни возьмись мост заполонили тени.

«Нет!» – подумала Кива, когда ее тело неестественно застыло, а полные ужаса глаза встретили взгляд Джарена. С земли, где они до сих пор сидели, им обоим было прекрасно видно восточный конец моста. Там теперь было почти пусто, бой перекинулся к западной части и на середину. А горстка застывших солдат не загораживала Киве девушку, которая неторопливо шествовала между ними.

Зулика.

Глава тридцать первая

Ужас змеей сжал грудь Кивы, пока она следила, как неспешно подходит сестра.

Черные волосы Зулика заплела в косу, переброшенную на плечо, белоснежная кожа почти светилась по сравнению