Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

длинный и горбатый?

— Верно. А ты откуда знаешь?

— В начале лета меня пролетом занесло в Институт. Там я ее и видел. Надо же, кто бы мог подумать…

— Теперь ты понимаешь, что она не может не быть обдой!

— Теперь я понимаю, почему в этом уверена ты, — поправил Юра. — Обда или нет — не только нам решать. Нужно обо всем доложить начальству.

— Липке? — Даша впервые заговорила о раненом.

— И ему тоже, — кивнул Юрген. — Он поправится, Даш. Липка и не такое может. Он ведь настоящий агент.

— А настоящий агент должен быть горд, хитер и многофункционален…

— Чего?

— Да так. Вспомнилось.

За окнами моросило. Небеса с ворчанием двигали тяжелые сизые тучи. Дождь начался совсем недавно и только усиливался, чередою дробных ударов простукивая крыши. Пахло пылью, мокрым укропом и холодными ветрами — обычный запах Холмов. А непогода потихоньку разворачивалась, ползла на юг и юго-запад, в орденскую часть Принамкского края. Словно сами Небеса гневались на вероломных людей и желали покарать их хотя бы дождями да ураганами. На ведскую же сторону сильфийские тучи не совались — юго-восток хранили высшие силы Земли и Воды: колдуны как-то умели отгонять непогоду.

…Костэн Лэй очнулся неделю спустя. И, едва открыв глаза, увидел Ришу, свою Ришу, сидящую у изголовья и сжимающую его истончившуюся, но уже не прозрачную руку.

— Пусть ты развеешься тысячу раз, — сказала Риша, и в голосе ее стояли слезы, — но даже Небесам я не позволю нас разлучить!..

* * *

— Добро пожаловать! — жизнерадостно сообщил Тенька на опушке соснового леса. — Во-он за той рощей, холмами и речкой мое село. Почти пришли. Только на капище заглянем.

— Какое капище? — подозрительно уточнила Клима.

— Высших сил, конечно! Не крокозябр каких-нибудь. Одно из самых старинных, между прочим. Его сложили еще во времена первой обды, если молва не врет.

— А может, вы потом на свое капище заглянете? — поморщилась Ристинка.

Гера ее молчаливо поддержал.

До родных Тенькиных мест они добирались почти два месяца, постоянно петляя, путая следы и почти не ночуя в жилищах людей. На этом настаивала Климина интуиция, которую в конце концов тихо проклинала даже сама обладательница, хотя не подавала виду. Лучше лишний раз поспать в чащобе, чем пойти за стены крепости, когда чутье кричит об опасности. И по этому вечному ощущению опасности, которое усилилось на границе, а потом сошло на нет, Клима знала, что на них, а точнее, на нее, ведется серьезная охота.

Раз или два их даже почти настигли. Например, когда они переправлялись через какой-то полноводный приток Принамки. Теньке тогда вздумалось проверить изобретенное накануне колдовство. В итоге нормальные люди переправлялись вплавь, таща вещи на наскоро связанном Герой плоту, а неугомонный вед шел по воде аки посуху, с обалделой радостью поглядывал на спутников сверху вниз и пытался на пальцах объяснить, какие естественные свойства организма его угораздило поменять, что за формулы этому соответствуют, сколь великий вклад сие изобретение внесет в развитие теоретического колдовства, и в чем заключается его практическая польза. Теньку слушали, но не понимали. Особенно, когда колдун начинал скатываться на терминологию, и его рассказ превращался в бесконечное нагромождение мудреных фраз вроде: "Плоскость воды преломляется по третьему вектору условной упругости тела, погруженного в воду на длину второго вектора, что по теореме Савая свидетельствует о возможности изменять естественные свойства не всей поверхности тела, а его соотносительных частей, которые…"

Гера в Тенькиных речах понимал только предлоги и с чистой совестью обзывал измышления друга ведской тарабарщиной. Тенька в долгу не оставался, во всеуслышание заявлял, что Гера — невежда орденская, и продолжал рассуждения вслух. В такие моменты колдуна было бесполезно останавливать и одергивать, даже Климе это почти не удавалось. Благодаря хваленой интуиции обда чуяла общее направление Тенькиных речей, а иногда даже могла вставить пару дельных слов, за что вед ее необычайно уважал. Ристинка, получившая прекрасное домашнее образование и не понаслышке знакомая с естественными свойствами, математикой, астрономией, теорией природных ритмов и прочими науками, больше других понимала суть Тенькиной болтовни, но предпочитала этого не показывать, лишь однажды заявив, что все ведское колдовство — одно сплошное искажение. Но Тенька на это совсем не обиделся, наоборот, с энтузиазмом закивал и сообщил, что искажение в колдовстве бывает достоверным и недостоверным, а виды искажения в свою очередь подразделяются на множество сортов. И не подумывала ли Ристинка тоже заняться колдовством, раз так замечательно все схватывает. Бывшая благородная госпожа оскорбилась не на шутку и еще неделю с колдуном не разговаривала.

Итак, после благополучной переправы через реку выяснилось, что на том берегу их подстерегает засада, и надо поскорее делать ноги. А Герино стремление не убегать, а встретить опасность лицом к лицу — форменное самоубийство.

День тогда был пасмурный, час ранний, по земле стелился густой туман. В этом тумане-то и выяснилось, что Тенька не учел упомянутую теорему Савая и изменил свойства всей поверхности тела. В итоге колдун продирался сквозь туман словно через озеро вязкой болотной жижи, и никакими силами невозможно было ускорить его движение. К счастью, все обошлось. "Правая рука" героически отвлек преследователей на себя, а за это время горе-изобретатель сумел измыслить способ вернуть своему телу прежние свойства.

Подходило к концу теплое грозовое лето. На деревьях в лесах становилось все больше желтой листвы, а под деревьями — вдоволь грибов и ягод. Гера даже приноровился охотиться, и часто к ужину у беглецов была свежая дичь. Тенька тоже пытался присоединиться к Гере, но его каждый раз новые способы охоты были столь экзотичны, что если добыча не взрывалась сразу, то непременно оказывалась напрочь "искаженной", как говорила Ристинка, и оттого непригодной в пишу. Поэтому Теньке поручали разные невинные дела вроде поиска дров, розжига костра и охраны девчонок. Последнее тоже не обходилось без приключений. Как-то раз вед чего-то такого намудрил с границами их лагеря, что в радиусе километра из леса ушли все звери, а комары дохли на лету. Костер у Теньки тоже всякий раз выходил оригинальным. Колдун считал делом чести изменять естественные свойства пламени, поэтому еще никогда оно не выходило нормального оранжевого цвета. Алое, зеленое, синее, кислотно-фиолетовое и воняющее горелыми портянками, прозрачное и еле заметное, зато такое жаркое, что оплавилось дно котелка; завивающееся барашками, насвистывающее музыку, мурлыкающее, черно-белое; пахнущее дорогими духами, но совершенно холодное, заморозившее до состояния глыбы льда воду для супа — каждый розжиг костра в Теньком исполнении оборачивался цирковым представлением.

Ристинка занималась уборкой и готовкой, Клима же на привалах не делала ничего. Она руководила в