Елизавета Петровна - Евгений Анисимов

После обеда наступало сонное затишье - все отдыхали: барин в спальне, дворовые - в тени на земле или у порога дома. Потом полдничали. Вечера проходили довольно скучно. В полутемной гостиной - восковые свечи были дороги, жгли сальные, дававшие тусклый свет, - барин сидел с гостями, играли в карты, пили чай, слушали рассказы, сплетничали о соседях. Новости из столиц получали через письма родственников, приятелей, приказчиков да из старых номеров «Санкт-Петербургских ведомостей», которые изредка доходили до глухих дворянских гнезд. Характерные для XIX века музыкальные вечера еще не вошли в моду, да и иностранные инструменты были недоступны многим помещичьим семьям.

Ложились рано, как только темнело. Зевая, барин отправлялся к своим пуховикам. Слуги обходили хоромы, проверяли запоры, ложились на войлоке у дверей барской спальни или в людской на полу и на лавках. Так слуги спали всегда. Аракчеев о своей любовнице Настасье Минкиной, убитой дворовыми, писал, стремясь подчеркнуть ее особую преданность, что «двадцать два года спала она не иначе, как на земле у порога моей спальни, а последние пять лет я уже упросил ее приказать ставить для себя складную кровать» (Грузинская трагедия, с.16). Во времена отца Аракчеева так с избранными холопками не миндальничали. С улицы слышались лишь лай собак да стук в деревянную доску - это сторожа, обходя усадьбу, отпугивали лихих людей. В доме только тускло светила лампада, начинали шуршать мыши, да выходили из своих щелей тараканы и клопы - верные спутники человека XVIII века.

Издали помещичья усадьба казалась скопищем построек, замыкающим широкий и грязный двор. К барскому дому пристраивались людские избы, где жили в тесноте и грязи слуги - дворовые люди. Вокруг двора громоздились разные хозяйственные постройки: сараи, погреба, конюшня, псарня и т. д. Домашним хозяйством, как правило, руководила сама помещица, она давала распоряжения ключнице - доверенной холопке, которая ведала припасами. Работы было всегда много. Дворовые не только готовили еду на день, но и занимались заготовками - крестьянки приносили из леса ягоды и грибы, в саду созревали яблоки и груши, на огороде поспевали овощи. В девичьей целыми днями работали над пряжей и шитьем крепостные девушки. Осенью, когда убирали хлеб, любимым занятием помещика становилась псовая охота. Государыня Елизавета разделяла с юных лет это лихое развлечение русских помещиков и носилась по осенним полям вослед собачьим сворам, а иногда пускала с руки сокола. Любимые места охоты царицы под Петербургом - Мурзинка, Славянка, Гостилицы. В Гостилицах - владении Разумовского - было все, что нужно для веселой охоты - псарни, конюшни и пиры не уступали петербургским, хотя и проходили они в огромных палатках, рядом играли оркестры, гремели салюты. Простой помещик, конечно, такого себе позволить не мог, но на охоте тоже веселился вдоволь.

Очень редко помещик заглядывал в избу своего крепостного. Деревянный дом с маленькими окошками, затянутыми бычьим пузырем, казался темной пещерой, куда попадали через низенькую, обитую рогожами дверь. Единственная, без перегородок горница с земляным полом, иконами в красном углу и мебелью - столом и лавками вдоль стен - отапливалась по-черному, то есть печь не имела трубы. Дым уходил наверх в темную мглу - привычных нам потолков не строили, и внутренняя часть крыши служила потолком. Черное отопление позволяло лучше согреть дом - дров на черную печь шло в два раза меньше, чем на печь с трубой. Между тем заготовка дров с одним только топором, при отсутствии в те времена пил, была делом хлопотным и долгим.

Возле печи - места работы хозяйки с раннего утра до вечера - строились полати. Это был помост, который упирался одной стороной на печь, а другой - в стену дома. На полатях спали дети, старики же забирались на лежанку печи, на самое теплое место. Под полатями на зиму селили телят, овец. На узком пространстве перед печью, освещаемом вечером лучиной, и протекала жизнь русского крестьянина первой половины XVIII века. Так жили государственные, дворцовые, помещичьи крестьяне. Всем им хлеб доставался тяжким трудом на поле, непрерывной борьбой с природой. Все они боялись недорода, ранних заморозков, долгих дождей, с тревогой всматривались в небо, если оно долго не приносило дождя. Жизнь людей XVIII века, особенно крестьян, была коротка: недоедание, болезни, несчастные случаи обрывали ее задолго до 35-40 лет. Но страшнее всего для многих становилось крепостное право…

В конце 50-х годов XVIII века по Москве поползли зловещие слухи о страшных делах, которые творятся в поместье и в городском доме на Сретенке у вдовы ротмистра Конной гвардии Глеба Салтыкова Дарьи Николаевны. Говорили о сотне зверски замученных помещицей дворовых, о страшных пытках, которым она их подвергала перед тем, как отправить на тот свет. Молва так возбудила общество, что пришлось нарядить следствие по делу Салтыковой. Следствие тянулось шесть лет, пока не состоялось решение суда, утвержденное уже новой государыней Екатериной II в 1768 году.

Салтычиха родилась в 1730 году, имела от мужа двоих сыновей, была довольно состоятельна, зимой жила в собственном доме у Сретенки, в Кузнецкой улице, а летом выезжала в свое богатое подмосковное имение - село Троицкое. Иногда Салтычиха совершала дальние поездки по святым местам, в Киев, следовательно, была богомольна. Это не мешало ей мучить, пытать и убивать своих дворовых людей и особенно - сенных девушек. Многочисленные доносы и жалобы крепостных об изуверствах их госпожи и даже страшная улика - изуродованное, обваренное кипятком тело дворовой девушки не приводили ни к какому результату. Чиновники за деньги готовы были покрыть самые страшные преступления. Салтычиха даже хвасталась перед дворовыми: «Вы мне ничего не сделаете… сколько вам ни доносить, мне они (чиновники-милостивцы. - Е.А.) все ничего не сделают и меня на вас не променяют» (Студенкин, 1874, с.498-499).

Приказывая конюхам убить пытанных ею крестьян, Салтычиха в исступлении кричала: «Бейте до смерти, я сама в ответе и никого не боюсь… никто ничего сделать мне не может!» Деньги, щедрые подношения (например, двадцать возов сена, овес, мука, гуси, утки) чиновникам Полицмейстерской канцелярии, одному из советников Сыскного приказа (тогдашнего уголовного розыска), секретарю Тайной конторы - отделения Тайной экспедиции (тогдашнего политического сыска) помогали Салтычихе выкрутиться из таких «убийственных дел», за которые простые смертные попадали в Сибирь. Естественно, хуже всего приходилось самим доносчикам. Их признавали лжедоносчиками, били кнутом и отправляли либо в ссылку, либо - что еще страшнее - отдавали назад помещице, которая мучила их по-своему. И все-таки сколько веревочка ни вейся, да кончик будет…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});