За день до послезавтра - Сергей Анисимов

— Еще раз, с вами был командующий армией США в Европе генерал Хертлинг, а также Кристиан Аманпюр, служба новостей Эй-би-си. В прямом эфире из Калининграда, с передовой линии проведения миротворческими силами НАТО операции «Свобода России».

Хертлинг только покачал головой: напор журналистки был впечатляющ. Неудивительно, что она считается лучшим военным корреспондентом мира — причем не среди женщин, а вообще, в целом. Если она способна вести себя в похожем стиле под огнем — а скорее всего это именно так — он не побоялся бы доверить ей и полнокровный взвод. Причем ей не обязательно уметь без промаха стрелять или умело распределять огневые группы по складкам местности. Ей надо просто повести за собой людей, и те затопчут любого противника, не имеющего тяжелой бронетехники. К слову, наверняка у Аманпюр имеется и стрелковая, и особенно тактическая подготовка. По крайней мере на уровне послужившего кое-какой срок рядового, а то и выше.

Генерал кивнул на прощанье удивительной женщине — совершенно непривлекательной сексуально, но тем не менее оказавшейся неожиданно притягательной. Потом он обернулся к ждущему своей очереди англичанину из Би-би-си. Снова были адресованные телезрителям представления, потом вопросы. Джон Симпсон был представителем старой школы. Как человеку его поколения генералу было с ним легко.

— Добрый день! Я Джон Симпсон, корреспондент службы новостей Би-би-си, с новостями из Калининграда, русского анклава, расположенного между Польшей и Литвой. Рядом со мной командующий армией США в Европе генерал-лейтенант 7-й армии Марк Хертлинг.

— Добрый день, Джон. Добрый день, Великобритания.

— Генерал, когда было принято окончательное решение о начале миротворческой операции?

Хертлинг помолчал секунду, ожидая, что англичанин продолжит вопрос, усложняя ему задачу. Но тот глядел выжидательно.

— Ну что ж, на этот вопрос ответить довольно просто. Еще за одну минуту до начала силовой фазы операции правительство России имело все возможности предотвратить эскалацию конфликта. Отказаться от вмешательства во внутренние дела соседних государств, вывести подразделения своих вооруженных сил, незаконно находящиеся на их суверенной территории, гарантировать рассмотрение в международном суде дел лиц, виновных в военных преступлениях. Этого и другого было бы достаточно, но на это русское правительство пойти не пожелало. Соответственно, вся полнота ответственности лежит именно на нем. На правительстве России и на ее президенте и премьер-министре лично.

— Благодарю вас, генерал, это вполне ясно. Известно ли вам о числе жертв русской агрессии, об объеме задействованных русскими сил?

— Пока только приблизительно. Но, по предварительным сведениям, число убитых и раненых русскими войсками мирных жителей независимых государств исчисляется сотнями, число вынужденных покинуть свои дома — тысячами. Я не сомневаюсь, что эти сведения будут уточнены в самое ближайшее время. Еще раз отмечу — мы не считаем русскую армию врагом. Но лица, ответственные за военные преступления, будут установлены, подвергнутся судебному преследованию, и их наказание будет как минимум суровым. Терпение мира иссякло, господин Путин и господин Медведев. Вы перешли границы и в переносном, и в прямом смысле. Мы идем требовать от вас и вашей клики ответа.

Симпсон тепло поблагодарил его, но генерал с трудом заставил себя ответить. Ему было очень сложно не думать о том, как умники в Вашингтоне едва не подставили их всех разом, и его лично в частности, — здесь и сейчас. И вероятность произнести всего одно неправильное слово и тем навсегда испортить свою карьеру все еще не осталась позади. Но для таких мыслей не было времени: повторение англичанином представлений себя и собеседника, повторение объяснений особо непонятливым либо поздно включившимся в передачу телезрителям того, где именно они находятся, — все это занимало не так много секунд. Да, сейчас у Петерсена появится шанс прославиться за счет чужих просчетов.

— Генерал, сэр?

Первый лейтенант уловил его напряжение и подошел ближе, готовый слушать и подчиняться.

— Все нормально, Кентерберри. Всего один остался, так? Что там с Си-эн-эн?

— Да, сэр: Си-би-эс ньюс, им дан один вопрос. Си-эн-эн так и не прибыли. Прямой связи с группой у нас нет, их штаб-квартира сообщила, что они в городе, но где именно — сказать не могли. Наш верх тоже не может. Прикажете попробовать выйти на их региональное представительство еще раз, попробовать уточнить?

— Не дай бог. Незачем совершенно. Давайте покончим с этим: все это и так затянулось. Непропорционально, мне кажется.

Всего пятью минутами ранее ему казалось иначе, но теперь атмосфера ощутимо изменилась, и генерал чувствовал это кожей. Что-то происходило. Прямо сейчас, пока он здесь. Что именно?

Он оглянулся и поймал взгляд полковника своего штаба. Тот вопросительно приподнял бровь, — «что?» Хертлинг раздраженно мотнул головой. Можно было догадаться, что случись что-то по настоящему серьезное, к нему бы подбежали, оборвали бы интервью на полуслове, отпихнули бы тупых журналюг в стороны, дав ему заняться делом. Раз этого не случилось, значит, ничего сверхважного пока не произошло. Но что-то все же происходило, и это раздражало и отвлекало.

Хертлинг постарался собраться и натянуто улыбнулся Барри Петерсену, уже ожидавшему в метре впереди. Его оператор уже вел запись.

— Можно, генерал?

— Пожалуйста, мистер Петерсен.

Что он спросит? Кто-то из команды Си-би-эс в нескольких метрах позади работающей пары широко ухмыльнулся. У него была в руках развернутая книжка дорожной карты Прибалтики, и теперь этот человек складывал ее, как положено, ласково приминая на сгибах. Генерал едва удержался, чтобы не зарычать. Да, сволочь, я понял твой намек.

— …Мы все знаем, как вы заняты, генерал. И огромное спасибо за то, что уделили нам время. Мой вопрос такой…

Пауза на полсекунды, на неполный удар сердца. Они посмотрели друг другу точно в глаза. Хитрый, розовощекий корреспондент, повидавший за карьеру больше убитых разными способами людей, чем иной профессиональный коронер или прозектор, — и командующий армией США в Европе. Высокий, спортивный, с интеллектом биржевого аналитика. Повелевающий жизнями миллионов людей. Мечтающий о мире без врагов.

— Насколько велики ожидаемые потери миротворцев?

Снова пауза: генерал Хертлинг аккуратно подбирал слова.

— За какой период, Барри?

Он прекрасно знал, что так делать было нельзя: уточняющие вопросы всегда указывают на то, что отвечающий не вполне владеет темой. Но у него сейчас не было особого выбора.

— За весь период проведения миротворческой операции, до полного достижения ее целей.

Хертлинг заставил себя сдержаться, не выругаться вслух. Все-таки его первое впечатление было абсолютно верным: Петерсен очень и очень непрост. Приятно оказываться правым, оценивая людей из иного социального слоя.

— На этот вопрос в принципе невозможно ответить даже ориентировочно. Любая моя попытка назвать какую-то округленную цифру была бы лукавством. Но что я могу сказать твердо и без оговорок: никакие наши жертвы не заставят нас отказаться от решения осуществить наши благородные цели. Наша цель — установление мира на земле, снижение уровня угрозы мировой стабильности и правопорядку, принесение народам России свободы и прав. С этого пути мы не свернем, даже если будем вынуждены нести потери.

Снова пауза: корреспондент Си-би-эс внимательно смотрит на генерала, то ли ожидая продолжения, то ли просто давя на нервы. Обойдется.

— Спасибо вам, генерал Хертлинг. Мы все желаем успеха нашим ребятам. Спасибо. С нами был…

Камера плавно повернулась, отводя свой зрачок от фигуры командующего, и тот отступил в сторону. До самой последней секунды он не был уверен в том, что ублюдок не задаст тот вопрос, который был у него в глазах. Вопрос про адрес того самого «неспровоцированного русского вторжения», послужившего поводом для начала операции, названной «Свобода России». Будто для этого нужен повод.

— Все?

Лейтенант кивнул, и Хертлинг с облегчением направился к штабной машине, не обращая никакого внимания на взгляды, которыми его провожали члены команд всех трех новостных агентств. Бойцы охраны уже начали двигаться вперед, создавая рыхлый пунктир внутреннего периметра охранения его персоны. Конечно, это не спасет от пули снайпера, выпущенной с крыши любого из домов в полумиле в любую сторону. Но он не чувствовал, что подвергается опасности лично. В городе почти не стреляли, только где-то вдалеке к северу слышалась негустая перестрелка. Добивают полицейский участок или засевших в своем бараке курсантов военно-морского училища? Судя по звукам, вряд ли это что-то более серьезное. И слава Богу. Но ощущение того, что в данную, текущую секунду где-то происходит нечто важное, все-таки не проходило. Он не мог отделаться от мыслей о том, что несколько последних минут были потрачены им здесь, на площади Дома Советов, совершенно зря.