Знаменитые случаи из практики - Зигмунд Фрейд

Я уже замечал, что обсессивные мысли подвергаются искажениям, сходным с теми, которым подвергаются мысли сновидения перед тем, как стать манифестным содержанием сновидения. Техника такого искажения может, таким образом, быть интересна для нас, и ничего не мешает выявить его различные формы посредством толкования и прояснения обсессивных серий. Но здесь снова условия публикации этого случая делают невозможным привести более чем несколько примеров этого. Не все из обсессий пациента были столь сложны по структуре и трудны для толкования, как великая идея о крысах. В некоторых использовалась очень простая техника, а именно - искажение посредством пропуска или эллипсиса (опущениe слов, легко подразумеваемых - прим. рус. пер.). Эта техника находит превосходное применение в шутках, но в нашем случае она проделала полезную работу в качестве средства защиты от понимания.

Например, одна из самых старых и излюбленных обсессий пациента, (относящаяся к предостережению или предупреждению) звучала так: “Если я женюсь на даме, с отцом случится какое-то несчастье (в следующем мире).” Если мы вставим промежуточные звенья, пропущенные, но известные нам из анализа, мы получим следующий мысленный ряд: “Если бы мой отец был жив, он пришел бы в такую же ярость по поводу моего замысла, в какую он пришел в сцене моего детства; так что я должен разгневаться на него еще раз и пожелать ему всевозможного зла; и, благодаря всемогуществу моих желаний (Это всемогущество обсуждается в дальнейшем.) эти несчастья будут вынуждены с ним произойти”.

Вот другой пример, объяснение которого может быть произведено заполнением эллипсиса. Это опять-таки нечто вроде предупреждающего или вызывающего воздержание запрещения. У пациента был симпатичная маленькая племянница, которую он очень любил. Однажды ему в голову пришла идея: “Если ты позволишь себе коитус, что-нибудь случится с Эллой” (то есть она умрет). Когда пропуски были восполнены, мы получили: “Всякий раз, когда ты вступаешь в половую связь, даже с незнакомкой, ты не можешь избежать размышления о том, что твоя половая жизнь в браке никогда не принесет тебе детей (по причине стерильности дамы). Это огорчает тебя до такой степени, что ты завидуешь своей сестре на предмет Эллы и ты готов испытывать недобрые чувства к ребенку. Эти импульсы зависти неизбежно приведут к смерти ребенка.” (Пример, содержащийся в другой моей работе, Der Witz (1905), Forth Edition, p. 63, напоминает читателю о способе, которым эта эллиптическая техника используется при построении шуток: “В Вене работал остроумный и драчливый журналист, чьи резкие выпады неоднократно приводили к рукоприкладству со стороны объектов его нападок. Однажды, при обсуждении свежего злодеяния одного из его привычных оппонентов, некто воскликнул: “Если бы Х. слышал это, его уши бы снова закрылись...” Кажущаяся абсурдность этой ремарки исчезает, если между главным и придаточным предложениями вставить слова: “Он бы написал такую едкую заметку о том человеке, что и т. д.” - Эта эллиптическая шутка, как мы можем заметить, сходна как по содержанию, так и по форме с первым из приведенных в тексте примеров.). Техника искажения посредством эллипсиса представляется типичной для обсессивных неврозов; я также встречал ее в обсессивных мыслях других пациентов.

Один пример, особенно показательный, представляет специальный интерес в свете его структурной схожести с идеей о крысах. Это был случай сомнений у дамы, которая страдала преимущественно от навязчивых действий. Эта дама пошла со своим мужем на прогулку в Нюрмбург (Nuremburg) и заставила его повести себя в магазин, где накупила товаров для своего ребенка и, среди них, расческу. Ее муж, найдя что шоппинг оказался на его вкус слишком долог, заявил, что он заметил несколько монет в старом антикварном магазинчике по пути сюда, но, который, он беспокоится, может закрыться, добавив, что после того, как он сделает там свою покупку, он вернется и найдет ее в том магазине, в котором они находятся сейчас. Но он отсутствовал, как ей показалось, слишком долго. Когда он вернулся, она поэтому спросила его, где он был. “Да ведь”, ответил он - “В том старом антикварном магазине, о котором я тебе говорил.” В этот момент она почувствовала тревожное сомнение в том, что не обладала ли она, на самом деле, всегда, той расческой, которую она приобрела только что для своего ребенка. Естественно, она была практически неспособна обнаружить простую ментальную связь, которая была задействована. Ничего другого не остается, кроме как расценить ее сомнение как смещенное, и реконструировать полную последовательность бессознательных умозаключений в следующем виде: “Если правда, что ты был только в старом антикварном магазине, если я действительно этому верю, то я точно также могу поверить, что расческа, которую я купила только что, была у меня долгие годы.” Здесь, таким образом дама провела насмешливые и иронические параллели, как и наш пациент, когда он думал: “О, да, тогда же, когда эти двое (его отец и дама) будут иметь детей, я верну деньги лейтенанту А.” В случае дамы ее сомнение зависело от ее бессознательной ревности, которая привела ее к предположению, что ее муж провел любовную интригу за время своего отсутствия.

Я не буду пытаться в этой статье обсуждать психологическое значение обсессивного мышления. Результаты такой дискуссии должны были бы иметь экстраординарное значение и сделать большее для прояснения наших идей о природе сознательного и бессознательного, чем любое изучение истерии или феномена гипноза. Наиболее желательно было бы, если бы философы и психологи, которые развивают выдающиеся теоретические взгляды на бессознательное, основанные на слухах или исходя из их собственных конвенциональных убеждений, сначала бы подверглись убеждающим впечатлениям, которые могут быть получены при изучении феномена обсессивного мышления из первых рук. Мы могли бы почти осмелиться потребовать этого от них, если бы задача не была бы такой настолько более трудоемкой, чем те методы работы, к которым они приучены. Я лишь добавлю здесь, что при обсессивных неврозах бессознательные ментальные процессы случайно прорываются в сознание в своей чистой и неискаженной форме, что такие вторжения могут иметь место на всевозможных стадиях процесса бессознательного мышления, и, что в момент вторжения обсессивные идеи могут, по большей части быть распознаны как формации очень длительного существования. Это объясняет то замечательное обстоятельство, что когда аналитик старается с помощью пациента открыть случай первого появления обсессивной идеи, пациент вынужден помещать его все дальше и дальше в прошлое по мере анализа и он постоянно находит свежие “первые” случаи появления обсессии.

(б) Некоторые психологические особенности обсессивных невротиков: их отношение к реальности, сверхъестественному и смерти

В этой секции я намерен рассмотреть вопрос о некоторых ментальных характеристиках обсессивных невротиков, которые, хотя и не кажутся важными им самим, тем ни менее, лежат на пути к пониманию более важных вещей. Они были резко очерчены у нашего пациента; но я считаю, что они не были определяющими в его индивидуальном характере, но в его расстройстве, и что они с достаточным однообразием встречаются у других обсессивных пациентов.

Наш пациент был в высокой степени суеверен и это несмотря на то, что он был высокообразованный и просвещенный человек значительной проницательности и, несмотря на то, что он временами был способен уверить меня, что не верит ни одному слову из всей этой чепухи. Таким образом, он был одновременно и суеверен и не суеверен; и имелось ясное различие между его отношением и суевериями необразованных людей, которые чувствуют себя в согласии со их верой. Казалось, он понимал, что его суеверие зависело от его обсессивного мышления, хотя временами он давал ему полную свободу. Смысл этого непостоянного и нерешительного поведения может быть понят наиболее легко, если мы будем расценивать его в свете гипотезы, к изложению которой я сейчас перехожу. Я не колеблюсь в предположении, что правда была не такова, что пациент все еще имел широкий взгляд на этот предмет, а такова, что у него было два разделенных и противоречивых убеждения по этому поводу. Его колебания между этими двумя точками зрения очевидно зависели от его сиюминутной позиции в определенный момент его обсессивного невроза. Коль скоро он брал верх над одной из тех обсессий, он обычно презрительно улыбался в превосходящей манере над своим собственным легковерием; и ему не приходило в голову ничего, что могло бы рассчитывать поколебать его твердость; но тут же он оказывался под властью другой обсессии, которая не была еще прояснена - или, что равнозначно одному и тому же явлению сопротивления - самые удивительные совпадения могли случаться для того, чтобы поддержать его в его легковерии.