История Древней Греции в биографиях - Генрих Штоль

Когда Александр, осенью 324 года, справлял в Экватане празднества Дионисия, Ифестион заболел и умер. Смерть верного, искреннего друга, окончившего жизнь во цвете лет, глубоко потрясла Александра. Три дня лежал он подле трупа, то сетуя, то в мрачном молчании, не принимая ни пищи, ни питья. Во всех землях варваров была общая скорбь по Ифестиону: персы погасили священный огонь в своих храмах, как будто скончался сам царь персидский; со стен соседних городов сняты были зубцы и башни. Александр приказал отвезти в Вавилон тело усопшего, чтобы в следующую весну сделать пышные похороны и учредить тризну. Глубокая печаль запала в душу Александра после смерти Ифестиона; он не знал более ни радости в жизни, ни надежды; предчувствие собственной кончины прокралось в его скорбящее сердце. Чтобы оторваться от своих грустных мыслей, он предпринял посреди зимы поход в снежные горы разбойнических коссейцев, которых в 40 дней покорил своей власти. Когда после того он возвращался в Вавилон, посольства от многих народов даже из отдаленных стран, встретили его на пути, частью для того, чтобы приветствовать его, принести ему подарки и приобрести его дружбу, а отчасти с тем, чтобы избрать его судьей в возникших между ними спорах. Между ними были послы из Италии, от бруттийцев, от луканцев, от римлян; послы от карфагенян, ливийцев, иберийцев, кельтов и европейских скифов.

Александр носил в душе новые великие замыслы. Казалось, он хотел подавить свою скорбь массою смелых предприятий. Он велел строить корабли в Гиркании, чтобы исследовать Каспийское море и попытаться соединить его с Черным морем, или с Восточным океаном. Вероятно, помышлял он при этом о походе против азиатских скифов. Он хотел покорить Аравию и открыть ее для всемирной торговли. Воинственные планы его простирались до Карфагена, Сицилии, Италии и Иберии, с целью открыть широкое поле для торговли всех народов в Средиземном море. В Вавилон, который должен был сделаться главным городом всесветного его царства, и кругом этого города предпринял он громадные постройки, заложил корабельные верфи, устроил гавани и каналы.

Между тем пришло время, в которое должны были начаться празднества тризны в память Ифестиона; все ожидали при этом случае объявления нового похода. Тысячи свежих войск были сосредоточены в Вавилоне, множество иностранцев стеклось, чтоб присутствовать при невиданном зрелище. Стены Вавилона были сняты на расстоянии 10 стадий и на этом пространстве воздвигнут был пятью уступами костер в 200 футов вышины, великолепное здание, украшенное золотом, пурпуром, статуями и картинами, стоившее Александру двенадцать тысяч талантов. Этот костер был зажжен посреди жертвоприношений, погребальных процессий и похоронных песен. Когда он сгорел, Ифестиону принесена была жертва, как полубогу, ибо так повелело божество Аммониона. Александр сам положил на жертвенник первое приношение и велел потом принести в жертву 10000 волов, мясо которых было разделено между воинами на роскошном пиршестве. В следующие дни происходили другие блистательные празднества.

Александр вскоре должен был последовать за другом своим Ифестионом, как великий предок его Ахиллес — за своим Патроклом. 30 мая он давал прощальный пир своему адмиралу Неарху, который должен был отправиться к берегам Аравии. После окончания этого пиршества фессалиец Мидий, один из друзей Александра, просил его принять участие в небольшой пирушке в его доме. Александр не мог отказать в просьбе другу: он сам был веселый собеседник и охотно просиживал в кругу близких ему людей до глубокой ночи, не находя, впрочем, особенного удовольствия в попойках. Так и в этот раз засиделся он почти до утра и в следующий вечер, согласно своему обещанию, снова пришел к Мидию. Поздно ночью возвратился он домой, нездоровый. Многие душевные потрясения последнего времени, частые возлияния на пирах и утомления от разнообразных трудов во время бывших походов породили в нем серьезную болезнь. 1 июня проснулся он в горячке; но это не помешало ему продолжать обычные занятия, и даже когда при увеличивающемся недуге он слег в постель, по его приказанию пришли к нему начальники отдельных частей войска, с которыми он рассуждал о приготовлениях к имевшему вскоре открыться походу в Аравию. С каждым днем делался он слабее, а когда 7 июня военачальники собрались у него, он уже не мог говорить. Между тем в войске распространилось известие, что царь скончался, но что смерть его еще скрывается в тайне его телохранителями. Македоняне подступили толпами ко дворцу и требовали, чтобы их допустили к царю. Длинной вереницей проходили они один за другим мимо смертного одра Александра, который, приподняв немного голову, каждому из них протягивал руку или посылал прощальный взгляд. Так воины простились со своим царем и предводителем. 11 июня вечером скончался Александр, в 323 году до P. X. на 33-м году своей жизни, процарствовав 12 лет и 8 месяцев. Он едва только успел положить основание задуманному им великому зданию; но если царство его, составленное из разных завоеванных им земель, распалось тотчас после его смерти, то в руках Провидения он был избранным орудием, чтобы пробудить дремавший Восток к новой жизни и распространением западного образования между народами Азии приготовить свету новую ступень просвещения.

Рассказывают, что Александр на смертном одре своем, на вопрос, кого он назначает своим преемником, отвечал: «Достойнейшего!» — и прибавил: «Предвижу, что в честь мою будет совершенна кровавая тризна». Правдоподобнее известия, что царь пред своею смертью передал Пердикке свой перстень с печатью, в знак того, что он назначает его правителем государства своих наследников. Тотчас после кончины Александра главные военачальники стали между собой совещаться о престолонаследии. Одни предлагали малолетнего сына Александра, Геракла, рожденного от неравной с ним по происхождению персианки; другие — сводного брата Александра, по имени Аридэя, слабоумного человека, который в ту пору находился в Вавилоне; третьи, наконец, высказались за младенца, который должен был вскоре родиться от Роксаны. В чертоге, где лежало тело Александра, начался горячий спор о том, кто будет ему наследовать. В последующие дни пришли к соглашению, что Аридэй будет, признан царем под именем Филиппа, но должен будет поделиться царством с сыном Роксаны. Она действительно родила сына, которому дали имя Александра Эга. Тело Александра, о котором почти забыли за спорами о наследстве, перевезено было в Мемфис, а позднее — в египетскую Александрию. Пердикка, правитель государства, разделил управление отдельными провинциями между важнейшими полководцами, которые вскоре, однако же, начали домогаться независимого владычества и вели между собой продолжительные войны, во время которых семейство Александра окончательно вымерло. Из царства Александра, вследствие этих войн, возникло несколько самостоятельных государств между ними значительнейшими были Сирия, Египет и Македония. В Сирии воцарился Силевк, в Египте — Птоломей, и в продолжение многих веков власть оставалась в их роде; в Македонии же переменялись цари из разных династий.

34. Клеомен III, царь Спартанский

Вследствие битвы при Херонее Греция утратила свою независимость, а Ламийская война повергла ее, большею частью, в совершенное рабство. В продолжение последовавшей затем борьбы Диадохов, преемников Александра Великого, за господство в западных провинциях распавшегося Македонского царства, отдельные части его, сами по себе слабые и без внутренней связи, переходили из рук в руки или колебались между свободою и покорностью завоевателям. Ни одно отдельное государство в эти смутные времена не было довольно сильно, чтобы постоять за свою независимость или, по крайней мере, следовать самостоятельной, решительной политике. С другой стороны, мы видим возникший во время Ламийской войны союз этольских племен и возобновленный в 280 году союз городов ахейских в Пелопоннесе обнаруживающими еще такую силу, которая с успехом могла бороться с постоянным стремлением македонских государей совершенно покорить Грецию.

Спарта при Филиппе и Александре, да и в последующем веке сохранила свою независимость; но сила ее была совершенно уничтожена. С тех пор как спартанцы перестали исполнять предписание Ликурга, государство их стало приходить в упадок. Лисандр, обогатив республику завоеванными сокровищами, первый посеял в Спарте семя испорченности нравов. Жажда к золоту и серебру зародилась в сердцах граждан и вскоре любостяжание и скупость сделались обыкновенными пороками в Спарте. Прежние суровые и воздержные граждане Ликурга предались изнеженности, роскоши и сластолюбию. Они пренебрегали тяжелыми воинскими упражнениями, а о сисситиях не было более и речи. К этому присоединилось еще сильное уменьшение числа жителей, особенно настоящих граждан, частью вследствие продолжительных войн за господство над Грецией, и порожденное этою убылью неравенство имуществ. В середине III столетия до P. X. в Спарте уцелело только 700 спартанских фамилий, и из них не более 100, в руках которых сосредоточивались все богатства; остальная толпа была бедна, угнетена и в презрении у богатых, которые утопали в изобилии. В такой нищенской толпе мало можно было найти добродетели, мало рвения и готовности действовать для пользы и чести государства: ниспровержение существующих отношений и порядка было для нее исходом к лучшему. Всю власть в государстве захватили эфоры; богатые семейства имели более влияния и силы, чем сами цари.