Рассказы. Часть 2 - Пол Андерсон

Трэйкилл почувствовал, как покрывается гусиной кожей. Его начал бить озноб. Он спросил, едва заметно пошевелив пересохшими губами:

— Но что мы будем делать там, на Земле?

— О, не беспокойтесь на сей счет. Земное общество примет вас с распростертыми объятиями. Вы сможете преподавать в университетах, делать доклады на собраниях различных научных обществ и, должно быть, до конца жизни будете вспоминать ваши приключения на Митре.

Последний слова Кана вызвали у его собеседника вереницу ярких воспоминаний. Он словно воочию увидел свое путешествие в горы вместе с Томом Джексоном и аборигеном Глим-оф-Вингзон,[26] как они совершили трудное восхождение на вершину Снежный Зуб и любовались оттуда панорамой, прислушивались к грохоту лавин в долине, а над головами, совсем близко, проплывали величавые, пугающие своей близостью облака. Они очень увлеклись, и буквально чудом абориген заметил, что к ним подкрадывается огромный хищник. Затем последовала смертельная схватка, и тело лохматого зверя рухнуло вниз, туда, где приглушенно выл холодный, злой ветер. Вспомнилось и преодоление бурных порогов на реке Золотого потока; дружеские пирушки в трактире «Смерть Дракона», где он любил посидеть с приятелем за рюмкой ликера. В памяти живо представились величественные храмы Файвдома; переход через пустыню с купеческим караваном к Южным Воротам, когда со стороны безжизненных скал слышалась дробь таинственных барабанов какого-то незнакомого племени; и последнее плавание по реке Бенисан, среди холодных туманов и гигантских водорослей, где жители прибрежных лесов проводили свое время в охоте, песнопениях и бессмысленных ритуальных танцах. В памяти всплыли и более спокойные, радостные воспоминания — уютный трактир Поэтессы под горой Демон, где всегда мирно потрескивал камин, собирались друзья и пели песни собственного сочинения; и леса Хермита с глубокими влажными тенями, солнечными бликами, умиротворяющей тишиной; и плавание на лодке с Леонорой в их первую брачную ночь на островах Рыболова, где утро застало молодоженов среди утесов и ночные звезды показались им тогда ярче взошедшего солнца…

Неожиданно Трэйкилл осознал, что они идут с Каном по мостовой Триквада в полном молчании. Приличия ради Дэвид спросил:

— Скажи, Кан, чем ты займешься по возвращении на Землю?

— Пока не знаю. Возможно, буду преподавать где-нибудь в школе или университете.

— Наверняка технические науки, — удовлетворенно заметил Трэйкилл.

— Да, если в этом возникнет необходимость. Однако предпочел бы историю. Во время долгих полетов у меня было предостаточно времени для ее изучения.

— В самом деле? Разве экипаж не находится в состоянии анабиоза?

— Увы, нет. Все время, пока пассажиры мирно спят в своих капсулах, нам приходится быть начеку. В космосе всякое может произойти.

Кан закурил сигарету и предложил Дэниэлу, но тот отказался. Когда-то Трэйкилл пробовал курить, но табак вызывал у него сильную тошноту. Он шел рядом, глядя на рубиновый огонек сигареты своего спутника, и думал:

«Интересно, будет ли земная пища такой же вкусной, как здешняя? Странно, но факт, я никогда раньше не ценил местную снедь, до тех пор, пока не пришло время от нее отказаться…»

Прервав его размышления, Кан произнес:

— Мне в жизни довелось пережить много интересных событий, ведь я родился задолго до того, как Директорат пришел к власти. А сейчас мое поколение уже успело состариться и в буквальном смысле стать историей. Наверное, этим объясняется мой интерес к ней. Вам, Дэвид, не пришлось столько испытать, вы не стали анахронизмом на собственной планете, скитаясь в космосе, значит, вы более счастливы…

— Наверное, в вашем понимании, Кан, жители Митры, я имею в виду аборигена, еще более счастливы?

— Мне трудно об этом судить, но если вы настаиваете, то я думаю, что их раса пока не имеет, собственно, истории, в земном понимании. У аборигенов начисто отсутствует технический прогресс, и, естественно, у них нет эксплуатации. Нет у них и искусства, нет науки. Ведь по сути дела история является описанием цепочки всевозможных достижений, совершаемых методом проб и ошибок.

— Кан, давайте сохраним базу на Митре, — неожиданно сказал Трэйкилл. — И мы, люди, поможем аборигенам делать их историю.

— Это было бы прекрасно, однако с Земли не прилетит больше ни один корабль, база окажется отрезанной от человечества. К тому же вас слишком мало на Митре, и вы даже не сможете противостоять аборигенам в случае конфликтов. Вас попросту уничтожат.

Дальше они шли в полном молчании, слушая глухие удары ботинок о мостовую, и довольно быстро оказались в центре. Это был своеобразный поселок внутри города. Домики плотным кольцом обступили башню, с верхушки которой срывались пульсирующие лучи лазерной связи и улетали на орбиту, чтобы через спутник-ретранслятор мчаться к далекой матери Земле, зорко следившей за своими сыновьями и желающей знать — что же все-таки происходит во Вселенной.

«Теперь все пойдет прахом, — думал Трэйкилл. — Все покроется великой пылью, все, что мы с таким трудом создавали. Возможно, аборигены сложат легенды о нас, высокорослых пришельцах, ушедших обратно на небеса, а через сотню-другую лет землетрясение разрушит эту башню лазерной связи, и тогда умрут легенды, сотрется, покроется пылью память о людях».

Дом Трэйкилла находился в дальнем углу аллеи, рядом с чистыми струями фонтана. Это был огромный и прочный дом, сделанный на совесть, рассчитанный на то, чтобы стоять не один век, чтобы в нем выросло и состарилось не одно поколение Трэикиллов. Из приоткрытых. окон доносился гул голосов.

— Похоже, у нас гости, — воскликнул хозяин, открывая дверь. Дом был полон друзей и знакомых. Там был Стронгтэйл со своими соплеменниками Глим-оф-Вингзом, Найт-Старом,[27] Гифт-оф-Годом,[28] Дримером,[29] Эльф-ин-Форестом[30] и многими другими. Там были все, кто смог прийти, все, кого любил и знал Трэйкилл. Они удобно расположились в большой комнате, залитой светом жаркого очага, держа в своих лапках большие чашки с травяным настоем. Леонора суетилась среди них, выполняя священные обязанности хозяйки.

Заметив Кана и Трэйкилла, она воскликнула:

— Как долго вы гуляли, друзья. Я уже начала беспокоиться!

— Напрасно, — шутливо ответил Дэниэл. — Ты прекрасно знаешь, что я убил последнего хищника в округе еще пять лет назад. Трэйкилл сразу пожалел, что сказал это в присутствии аборигенов, ибо они наделяли здешних кровожадных тигров какой-то религиозной, едва ли не божественной силой и значимостью, и Дэниэл поспешил добавить:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});