Император Терний - Марк Лоуренс

— Мы за обожженного короля. — Близнецы с белыми волосами, ярлы из ледяных пустынь, облаченные в черные меха и железо.

Золотая Гвардия показалась в Воротах — целая толпа. Они наступали, и, проходя в Ворота, каждый падал, словно у него не было костей. Сотня обернулась на грохот.

Около дюжины гвардейцев неподвижно лежали по нашу сторону Ворот, не пройдя и метра. Еще несколько десятков замерли в аванзале.

— Мы все чувствовали его приближение. Разве нет?

— Конахт за Йорга.

— Кенник за Йорга.

Мои советники подали свои голоса, от Арроу до Орланта. Остальные последовали их иримеру, чувствуя, что действовать надо быстро, будто и правда слышали его шаги, не заглушаемые голосами.

И вот он встал под Золотыми Воротами, существо, облаченное в кожу и кости Кая Саммерсона. Я надеялся, что Катрин успела сбежать.

— Привет.

Он улыбнулся. Улыбка и приветствие были в равной мере неестественны, их вытащили оттуда, куда не посмеет взглянуть человек.

Мертвый Король приблизился к Золотым Воротам, подняв руки ладонями вперед. Он словно наткнулся на лист стекла и остановился, распластав пальцы по преграде. Он склонил шею Кая набок, глядя на нас, словно на крыс в ловушке.

— Отличные ворота. Но всего-навсего деревянные.

Он шагнул назад, и мертвая гвардия приблизилась с секирами, чтобы сокрушить Ворота.

— Красный Рубеж за Йорга. — Плотная седая женщина голосовала от имени родовых владений Красной Королевы.

— Туртан за Йорга. — Человек был в одеянии из конского волоса и железной короне.

И еще, и много кто еще.

— Как у нас обстоят дела, Тэпрут?

— Тридцать семь из необходимых сорока.

Обломки разрубленных Золотых Ворот упали наземь. Присутствие Мертвого Короля почувствовалось в зале, и люди в отчаянии упали на колени. Даже теперь больше половины голосов были не с нами из-за долгих лет предрассудков и усобиц. Конгрессия была рыночной площадью: чтобы и правда посадить императора на трон, чтобы отказаться от собственного главенства в этой сотне королевств… многие скорее умерли бы. Но есть хорошие смерти и плохие смерти. Мертвый Король предлагал лишь худшие.

— Аттар за Йорга.

— Конквенс за Йорга. — Брат Хеммета, отказавшийся от права быть лордом-главнокомандующим во Вьене.

Остатки Ворот рухнули.

— Скоррон за Йорга. — Суровый седой человек, с неприязнью смотревший на меня.

Я вернулся на трон.

— Люди Империи, находит ли Конгрессия меня достойным?

«Да», прокатившееся по залу, несло в себе больше отчаянья, чем воодушевления, но этого было достаточно. Я стал императором во Вьене, владыкой Сотни — Разрушенная Империя восстановлена.

Тэпрут приблизился ко мне и низко поклонился. Тем временем Мертвый Король вошел туда, где были Золотые Ворота, его войска — за ним.

— Молодец, — сказал я доктору. — Когда я спрашивал, на тридцать семь и близко не рассчитывал.

— Числа никогда не лгут, мой император. — Тэпрут покачал головой. — Только люди.

Сотня отступила перед Мертвым Королем, никто не был готов сопротивляться.

— Похоже, это напрасная победа, мой император. Так важно утвердиться на троне, перед тем как мы все умрем?

— Сейчас выясним. — Я снова встал, радуясь, что покидаю неудобное сиденье. — Не думаю, что ты можешь запечатать арку, Фекслер.

Никакого ответа, только мертвые продолжали заполнять тронный зал. Арка всегда казалась более поздней пристройкой, созданием каменщиков, чьи пальцы были исполнены поэзии.

Мертвый Король подошел к помосту — темная фигура, несмотря на небесно-голубой плащ Кая. За ним — золотой частокол императорской Гвардии. Моей Гвардии — и Челла была среди них. А я твердо стоял на помосте, перед троном, за мной — объединенная Сотня. Горгот встал на помосте у моего левого плеча, Макин — у правого, Кент за ним, Мартен за Горготом, безоружные. Синдри поднялся на первую ступеньку, дядя Роберт занял похожее место с другой стороны. Стража, охранявшая Конфессию, всего дюжина человек, стояла с Сотней — все, кроме одного, умудрившегося сломать шею в суматохе, — его меч достался Райку.

Я с сожалением взглянул на своих людей. Я часто называл их на дороге братьями, вместе с ними противостоял опасности, делил с ними мясо и мед. Братство дороги, конечно, но умереть с ними — не то же, что умереть за них. Однако здесь, перед лицом этого врага, принесшего с собой безнадежную песню смерти, дышащего ужасом, подобного которому я не знал даже на Дороге Нежити много лет назад, когда увидел призраков, мне казалось, что люди, стоящие рядом со мной, — истинные братья.

— Привет, Йорг.

Мертвый Король посмотрел на меня с подножья помоста.

Его взгляд был тем же, чьими бы глазами он ни смотрел на меня. Что-то знакомое, обвиняющее, холодно изучающее, пробуждающее во мне все горести, что я познал.

— Зачем ты здесь?

— По той же причине, что и ты. — Он не отвел глаз. — Потому что другие сказали, что я не посмею.

— И я говорю, что ты не посмеешь.

— Ты остановишь меня, брат Йорг?

Говорил он легко, но с затаенной горечью, будто слово «брат» жгло ему язык.

— Да.

Сама его близость лишала мои руки сил. Он нес в себе смерть, источал ее каждой порой, само его существование оскорбляло живых.

— И как ты это сделаешь, Йорг?

Он поднялся на первую ступень помоста.

Я замахнулся на него жезлом из железного дерева — вместо ответа. Палка коснулась плоти с влажным шлепком. Мертвый Король сомкнул на ней руку Кая, вывернул жезл из моей руки и разбил его в щепки о край второй ступени.

— Как ты остановишь меня, брат? — Он поднялся ступенью выше. — У тебя нет сил. Ничего. Пустой сосуд. Если у тебя и была магия, она ушла.

Мы стояли лицом к лицу, достаточно близко, чтобы дотянуться до его шеи, но я знал, чем это может закончиться.

— И какую же магию принес ты?

Он нес с собой не просто некромантию, не просто внушал ужас и оживлял мертвую плоть. Отчаяние, тоска, утрата, грозящие поглотить нас всех, заставившие преклонить колени и побледнеть королей, были не оружием, созданным ради нас, а лишь отголоском того, что звенело в нем.

— Лишь правду, брат Йорг.

И с этими словами мне представилась грустная пьеса моей жизни, сопровождаемая печальной, но слишком громкой, вносящей диссонанс музыкой моей матери. Я увидел растянутые на годы мгновения, жестокость, трусость, беспощадную гордыню, бесконечные провальные попытки стать таким человеком, каким я мог бы быть, путь, усеянный обломками жизней, которые мне не хватило мужества спасти.

— Я был дурным человеком? — Я силился не выдать своим голосом слабость. — Король Мертвых прошел по крови сообщить, что мне не быть святым? Я думал, ты явился воевать. Вложить мне меч в руку и станцевать со мной. Ты…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});