Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

– У аппарата!

– Андрей Иванович! Это Ольга. Вы сейчас в городе?

– Точно так. А что стряслось?

– Я только что вернулась из аэропорта.

– А что вы там делали? Если не секрет, конечно?

– Дениску отправляла.

– Вот тебе раз! – искренне удивился Мешок. – Вы же, насколько я понимаю, только вчера его из лагеря забрали?

– Забрала, – тяжело, с болью вздохнула Ольга. – А сегодня снова отправила. На этот раз с его отцом. На целых пятнадцать дней.

– М-да, печальная история. Да, и что же аэропорт?

– Дело не в нем. А в том, что обратно я добиралась на такси и как раз проезжала по Фонтанке… В общем, боюсь, что наш первоначальный план – с подачей непосредственно встык к подъезду горсуда – не сработает.

– Почему?

– Вам лучше бы самому на месте посмотреть.

– Хорошо, понял. Подскочу и перезвоню. Я как раз сейчас недалеко.

Мешечко отключил трубку и буквально спиной почувствовал на себе насмешливо-презрительный взгляд супруги.

– Ну что, дочь была права? «Макдоналдс» тю-тю? – ядовито поинтересовалась Лера.

– Ничего не «тю-тю», – сердито буркнул Андрей, перестраиваясь в другой ряд. – Просто поедем другой дорогой…

…Мешечко стоял на набережной Фонтанки, строго напротив здания городского суда, и нервно разминал в пальцах сигарету. Крыть нечем – в данном случае имел место персонально его ничем не оправдываемый косяк. Оно конечно – гладко было в четверг на бумаге (то бишь на карте), но Андрей обязан был лично выехать на местность и провести подобие рекогносцировки. А он, увлекшись решением целиком захватившей его головоломки, этого не сделал. И если бы не случайный проезд Ольги по набережной…

Как это с некоторых пор в Питере повелось, стихийно и без предупреждения, из-за начавшегося ремонта тротуарного покрытия движение по Фонтанке между Пантелеймоновским мостом и мостом Белинского сузилось до одной полосы. Лениво ковырялись ремонтники, пыхтела-гудела дорожная техника, отчего образовалась немалая, особенно по субботним меркам, пробка. Нетрудно было представить, что здесь начнется в будни: не только подъехать вплотную к центральному подъезду, но даже и просто припарковаться где-то поблизости может статься весьма и весьма проблематично. Так что лучшее, оно же иное, далеко не всегда враг хорошего. Оно же привычное…

* * *

– Ильдар? Сегодня ты на посту?.. Тогда труби общий сбор. Через два часа, то бишь, – Андрей посмотрел на часы, – в 21:45 все, включая больных, калечных и убогих, должны быть в конторе… Нет, еще не катастрофа, но уже близко к тому. Присутствие Северовой и Крутова – обязательно. Всё понял?.. Тогда конец связи.

Глава третья

Креативная стрельба

Лахта – Ольгино,

10 августа 2009 года,

понедельник, 7:20 мск

Еще вчера вовсю светило, поджаривая, солнце, но ближе к полуночи заявились синюшного вида тучи, задули холодные ветра, и к утру зарядил моросящий противный дождик. Постепенно он затянул небо тяжелой мышино-серой завесой, не оставляя солнцу ни единого шанса на ангажемент. Складывалось ощущение, что привычного рассвета не наступит вовсе. Это можно было счесть за мистику, но нынешняя погода странным образом оказалась под стать мероприятию, которое затевали Зеча и его новоиспеченный, вышедший в качестве вынужденной замены, подельник.

В Маркизовой луже не штормило, но покачивало. Наступая друг дружке на пятки, суетясь и толкаясь, волны спешили куда-то к югу, и, сколько хватало глазу, водная гладь была пустынной как никогда: ни парусов, ни букашек-кораблей. Даже чайки все куда-то подевались-попрятались. И лишь в районе дамбы угадывались очертания натужно ползущей в сторону Финляндии баржи: непогода сырьевому транзиту не помеха. Втянув голову в плечи, Зеча брел по влажному холодному песку, держа курс на каменный мол, за которым располагалась небольшая бухточка, известная среди местных как «гавань гидромеханизации». Там, у причальной стенки стоянки катеров и яхт, его должен был поджидать хозяин катера.

В правой руке Зеча нес полипропиленовую клетчатую сумку на молнии – модельный ряд «хлеб челнока», – внутри которой хранилось всё необходимое для того, чтобы быстро и четко отработать полученный на прошлой неделе аванс. Присовокупив к нему дополнительные двадцать тысяч долларов. Сумка весомо отягощала руку, несмотря на то что единственное находившееся в ней железо заблаговременно адаптировали под усеченный вариант «скрытого ношения». То был старый китайский автоматический карабин «Type» со складным прикладом и укороченным магазином для патронов. К данной комплектации полагался еще и самопальный глушитель, но сегодня он был оставлен за ненадобностью. Потому как в боевую задачу Зече ставилось именно что пошуметь. И, желательно, как можно громче. Так, чтобы в самой Москве услышали.

«Побольше шуму, мсье Овечкин! Побольше шуму»[21].

Санкт-Петербург,

10 августа 2009 года,

понедельник, 7:48

Мешечко запер кабинет, набросил на левое плечо лямку рюкзака, в котором с трудом поместились два бронежилета «Дефендер», и быстрым шагом направился к выходу. Проходя мимо оперской, он автоматически сунул нос в приоткрытую дверь. Сугубо для порядку, так как личный состав давно ожидал его на улице, загрузившись в пепелац. Но, как оказалось, заглянул не зря: помимо традиционно оставленного на хозяйстве Лоскуткова, в оперской находилась еще и Прилепина. С отчаянно-злым выражением лица она совершала резкие и нервные манипуляции с ремнями наплечной кобуры. Она же «оперативка».

– Ольга Ивановна! Вы чего копаетесь?! Цигель-цигель! И так пригораем капитально.

– Да кобура, чтоб ее! – пожаловалась Прилепина. – Такая конструкция идиотская! Ремни, пряжки, кнопки какие-то. А пистолет всё равно вываливается!

– А я вам говорил: возьмите обычную поясную, – назидательно заявил Лоскутков. Тем самым как бы снимая с себя как с дежурного ответственность за происходящее.

– И куда я ее? Поверх юбки нацеплю?! – огрызнулась Ольга.

– Бросайте это дело, – распорядился Мешок. – Ствол в сумочку, и пошли.

– Согласно инструкции категорически запрещается носить табельное оружие в барсетках и сумках, а также…

Прилепина не докончила казенной фразы, увидев как Андрей сердито заиграл желваками скул. Впрочем, материться не стал, а напротив, вполне себе миролюбиво разъяснил:

– Ольга Ивановна! Инструкция есть не более чем форма. Но, если безоглядно бороться за форму, можно победить само содержание. Помните народную мудрость про воду и выплеснутого ребенка? Кстати, извлечение оружия из сумочки безусловно дает потерю в несколько секунд по сравнению с кобурой. Но зато несет в себе элемент неожиданности. А это бывает много важнее… Всё! Коля, остаешься за единственного, а потому за старшего. Мы погнали…

…Ольга и Андрей, преодолев несколько шлюзов дверей, вышли из конспиративной квартиры и направились к маршрутке. Набитой сейчас не совсем чтоб под завязку, но непривычно плотно. А всё потому, что на операцию по обеспечению безопасности судьи Зимина командование «гоблинов» бросило практически все штатные единицы. Опять-таки вопреки требованиям другой, но обратно инструкции.

Они уже подходили к оперативному транспорту, когда из-под арки вынырнула знакомая фигурка и, стремясь успеть до погрузки, резко ускорилась:

– Андрей Иванович!

Мешечко притормозил, немало удивленный неожиданным появлением молодой мамаши:

– О, Анюта! Какими судьбами?

– Я к вам! По очень, очень важному делу! – тяжело дыша, натужно улыбнулась подбежавшая Анечка. – Ой, а вы что, уезжаете?

– Да нарисовалась тут, на нашу голову, неприятная работенка. А что за дело? Что-то срочное?

– Вы про пожар слышали?

– Какой пожар?

– В ночь с пятницы на субботу. В церкви. В той самой, где мы Санечку крестили.

– Ах да, что-то такое припоминаю. И чего?

Анечка перевела дух, собираясь с мыслями, и затараторила со скорострельностью пулемета:

– Есть все основания считать, что это был преднамеренный поджог. Понимаете?.. А незадолго до того сатанисты подбрасывали к алтарю записки с угрозами. Копии двух таких записок у меня есть. Понимаете?

– Нет, не понимаю. Ты это к чему ведешь?

– А к тому, что мы должны заняться этим делом!

– На каком основании? – нетерпеливо спросил Мешок.

– Как это на каком? – Глаза у девушки округлились – А что, если на поджоге они не остановятся? Настоятель, отец Михаил, он… он очень хороший человек. А вдруг теперь они захотят его убить?

– Анюта, ну и фантазии у тебя! Ты бы поменьше телевизор смотрела, что ли. Всяких там «Оменов» и «Экзорцистов». Ты ведь кормящая мать, в конце концов.