Седьмой ключ - Елена Ткач

Все поздравляли ее, Вера включила магнитофон, бравурные звуки шопеновского полонеза заполнили комнату, и свечи как-будто вспыхнули ярче, их живой свет замерцал в глазах, заиграл в хрустале, отразился в оконном стекле, высветил акварели Сережи, забранные под стекло, и старинный портрет.

Женни была с ними. Глядела на них. Улыбалась…

С всеобщего согласия отреставрированный портрет поселился у Веры. А немногие уцелевшие письма решено было передать Антонине Петровне. В первое же воскресенье сентября намечалось проведать ее и передать письма.

Вера с Алешей с восторгом рассказывали о ней, об ее необычной судьбе. Перед отъездом в Москву они навестили бабушку Тоню, и она, по своему обыкновению угощая их чаем с вареньем и домашней баклажанной икрой, рассказала немного о себе. Оказывается, по праву рождения, по воспитанию, по призванию ей вовсе не место в деревне. Недаром ребята еще удивлялись городскому строю ее речи. Она была родом из семьи учителя. Родилась и выросла в Москве. Окончила гимназию. Долгие годы работала в Некрасовской библиотеке. Муж ее был военным. В тридцать шестом его забрали, а через год и ее. Четырнадцать лет лагерей! Пересылки, лесоповал… Муж не вернулся. В тюрьме она познакомилась со вторым своим мужем — Александром Алексеевичем — он был лесоустроителем, и когда их реабилитировали, к счастью, обоих одновременно, они уехали жить в эти края, куда его определили лесничим. Тут у них родилась дочь Татьяна. Александр Алексеевич прожил в деревне недолго — скончался от сердечного приступа. Это было в конце пятидесятых. Дочь пришлось поднимать одной. Устроилась на Свердловскую прядильную фабрику — сторожихой. Ночные дежурства, часто в две смены подряд… Дочь отбилась от рук, стала гулять, забеременела. И уж после — со старшим Петенькой на руках — вышла за деревенского. За того самого пьяницу, который сыграл в этой истории свою роль. Он сначала так-то не пил, — говорила Антонина Петровна. А внука им вдвоем с дочерью было не вырастить: работу в здешних краях — по тем временам довольно глухих — найти было трудно. Вот и связалась Танюшка с этим человеком, надеялась, что он выправится. Он не выправился. Пил все злее, опускался все больше. Родилась Лиза.

Антонина Петровна хотела забрать дочь с внуками и в Москву перебраться — если б устроиться где-нибудь при большом заводе — дали бы комнату… Но упустила время. Тут сыграл свою роль Лева Вязмитинов, чью страшную смерть она сердцем почуяла.

Левушку нашли-таки в сгоревшем доме. Левушку, которого Антонина Петровна любила…

Так закончилась история мрачного дома на дальнем берегу пруда. Много судеб он погубил, но круг замкнулся: Вера с Ксенией были убеждены, что Вязмитинов-младший навлек-таки на себя Божью кару. Чаша терпения переполнилась. Один удар молнии — и колдовское проклятие, тяготеющее над окрестностями старинной усадьбы, развеялось в прах!

Его похоронили на кладбище в лесу близ Леонихи. И единственный человек, который шел за гробом, была Антонина Петровна. Женщина, ради которой он оставил ее, Инна Павловна, слывшая в округе колдуньей, провожать его не пришла.

Звено за звеном сплеталась цепочка событий, составлявших историю местности. И жертвами темных сил, воплощенных в Вязмитинове, начавшем страшную летопись погубленных судеб, в первую очередь становились дети… Левушка — сын несчастной сломленной Женни… Дочка Антонины Петровны. Ветка предположила, что Левушка все-таки и бабу Тоню сумел подчинить, — не смогла она вырваться, не успела… А не то — такая сильная женщина нашла бы возможность укрыть внуков от разнузданного отца, и дочь увезла бы в город, подальше от деревенской трясины, где Татьяна смогла бы найти себя…

Этот гибельный список можно продолжить. Дочка молочницы — Света, сгоревшая в три дня после того, как тайно сумела проникнуть в жуткий запертый дом. Борька… Даже Мишка — хоть он и не поплатился рассудком за то, что слишком загорелся поиском клада, жаждой богатства, еще немного — и он тоже потянулся бы к молчаливому дому. А тут уж… Судьба Борьки, драма Сережи говорили сами за себя… Да, как ни странно это звучит, местность обладала собственной волей! Собственным восприятием тех, кто приезжал сюда. И тот, кто не вписывался в ее светлую ауру, не совпадал с ритмом дыхания, неминуемо шел по дорожке к жуткому дому, хранящему свои тайны. Местность отторгала таких…

Ветка вспомнила свой разговор с бабой Тоней: сделаешь гадость, совершишь зло — и в душе приоткроется дверца во мрак… Да, похоже, именно этот урок преподало им уходящее лето…

Вере не хотелось, чтобы тяжкие мысли оседали в душе перед завтрашним испытанием. А разговор все вился кругами, то и дело возвращаясь к теме темного дома. Видно, сама мысль о нем обладала магической властью. И тогда Вера переменила тему.

— Юра, что нас не посвящаешь в свои ближайшие планы? Когда уезжаешь? Жена, небось, думает, ты тут в Москве романчик завел. Ведь ехал в Москву на недельку, задержался вон сколько!

— А что жена? Как я решу — так и будет.

— Что ты имеешь в виду?

— Не захочет сюда насовсем возвращаться — пускай остается!

— Как? Так ты остаться решил?!

Все лица обратились к Юрасику.

— Не решил еще. Но… подумываю. Вот дом поставлю — там и решу!

— Интересно! — не удержалась Ксения. — По-моему, люди сначала решают уехать им или остаться, а потом уж и ставят дом.

— То люди… А то — я! У меня ж все не как у людей, как говорит моя сестрица Вераша… Ну как я вас таких тут оставлю? А? Нет, я сначала хочу убедиться, что вы все пристроены. А то что ж — у вас тут на сорок баб полтора мужика нормальных, все повывелись. Или сбежали — кто в Штаты, кто в Израиловку. Что ж вам теперь — вымирать? Дудки!

Все не выдержали — расхохотались. А он продолжал: — Домик зимний поставлю. Возле того, который уполз. Тоже гад — ну кто его, спрашивается, просил? Так нет — и этот сбежал. Убег! Очень вы, бабы, видно, страшные — даже дом вас испугался! А если правду сказать… Прикипел я к вам.

Почему-то при этих словах он выразительно поглядел на Ксению, и она глаз не отвела.

— Ну вот, деньги есть пока — выгорел мой проект. Принесли вы мне, тетки, удачу! Отчего же не поделиться? Считайте, это ваш процент. Дом строю на две семьи — с двумя отдельными входами. Чтоб вы там на кухне друг друга не передавили… Я ж вижу — ты, сеструха, спишь и видишь как бы обратно в лес ускакать. Небось новый романчик ваяешь? Ага, по глазам вижу! Ты, кстати, тот, что окончен, пристроила?

— Нет пока. Я не спешу, — почему-то смутившись, ответила Вера. — И потом, перевод надо к сроку сдать… Сижу над ним с утра до ночи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});