Последний хартрум - Женя Юркина

здесь поместье, но передали земли Рину. В качестве свадебного подарка.

– Как мило, – сказала она с притворной улыбкой и опустила руку в воду.

Прохлада заструилась меж пальцами, защипала кожу, и мурашки, как сотня колючих иголок, разошлись по всему телу. Это чувство помогло осадить поднимающуюся из глубины злобу, уберегло от лишних слов и вернуло ей способность рассуждать здраво.

– Значит, Дом иллюзий перевезли сюда? – сказала она уже спокойно.

– Да.

– И что я должна увидеть?

– Все.

Дарт дразнил ее, словно в отместку за то, что она захотела узнать правду. Флори приняла его правила и вопросов больше не задавала. У нее хватило терпения промолчать даже тогда, когда они высадились на остров.

Вдоль берега росли ивы, их густые и низкие ветви доставали до земли, и сквозь них ничего нельзя было рассмотреть. Даже ветер, веющий с озера, не мог нарушить плотный зеленый занавес. Под раскидистыми кронами скрывалась широкая поляна; в мягком золотистом свете она напоминала медную монету, изъеденную патиной. Вдоль участка тянулась вереница домов, образуя нечто вроде маленькой улочки под сенью деревьев. Подобное Флори уже видела в Делмаре.

– Ферма безлюдей? – ахнула она.

С чудовищной очевидностью ей, наконец, открылось, для чего Эверрайн на самом деле отправился в столицу, зачем разыграл спектакль с практиканткой. Теперь Флори поняла свою роль во всей этой бесчестной и хладнокровно продуманной игре. Вначале она была поводом приехать в Делмар, затем – приманкой для Ризердайна. Он попался на крючок прилежной и любознательной ученицы, даже не подозревая, что каждый его ответ она подробно излагала на бумагах, которые Эверрайн получил накануне своего отъезда.

Болезненное осознание, что ее обманули, сменилось чувством более мерзким. Ризердайн был добр, откровенен и щедр с ней, а она отплатила ему предательством.

Флори попыталась сосчитать дома: один, два, три – остальные терялись в деревьях, в глубине острова. Первым в ряду стоял Озерный дом, его крыша полностью покрылась ракушками, точно черепицей. За ним виднелась островерхая башенка Дома иллюзий.

– Сколько безлюдей вы прячете?

– Пятерых. – Дарт немного помолчал, а потом все-таки решил перечислить их: – Дом Иллюзий. Озерный дом. Паучий дом. И еще… Ящерный дом.

С каждым его ответом правда становилась все уродливее, открывая для Флори новые грани обмана. На самом деле их фамильный дом выкупил не столичный богач, а сам Эверрайн. Он же позаботился о том, чтобы ценные безлюди, уничтоженные лишь по бумагам, стали частью его фермы. Дарт назвал только четыре дома, и то, как резко он прервался и занервничал, сулило нечто более страшное, постыдное, чем все, что было сказано до.

– Кто пятый?

– Золотой дом, – почти беззвучно ответил он, а потом уже громче добавил: – Рин выкупил его у ценовщика.

– Он украл его! – воскликнула Флори. – Это безлюдь Риза. Лоурелл не имел права что-то продавать.

– Ценовщики знают цену всему, даже предательству.

Его злорадство вызвало у нее обиду, раздражение и даже отвращение, тлевшее в ней с тех пор, как она узнала о том, что Дарт использовал силу притворщика.

– А сколько стоит твое предательство? – взорвалась Флори. – Сколько тебе заплатили за это?

Дарт сердито сверкнул глазами.

– Дело не в деньгах.

– Тогда почему ты ему помогаешь?! Из-за Протокола? Он угрожал тебе?

– Нет. Он предложил единственное, что я хотел. Свободу, Флори. Свободу.

Произнесенное им слово было невесомым и хрупким, как крыло засушенной бабочки: красивая надежда, которая, пусть и выглядит живой, на самом деле мертва.

– Я согласился, потому что его слову верю больше, чем призрачной реформе, которая, может быть, когда-нибудь освободит меня. Я не могу ждать так долго. – Он судорожно вздохнул, словно у него в легких вдруг закончился воздух, а после сказал, глядя ей в глаза: – Ты нужна мне сейчас. Не хочу смотреть, как ты влюбляешься в другого и ускользаешь от меня.

– С чего ты взял, что так будет? – холодно спросила она.

– Конечно, я… не могу решать за тебя, но…

– Вот и не решай!

Сложно было принять тот факт, что Эверрайн умело манипулировал ими обоими. Так действовал опытный дрессировщик, осторожно и методично, дразня и прикармливая их желанным лакомством: Дарта – обещанием свободы, ее – разговорами о карьере. Он рассадил их по разным клеткам, чтобы они не могли признаться друг другу, что при видимых противоречиях стремились к одному и тому же. Но, как любой человек, уверовавший в свою непоколебимую силу, он забыл, что есть вещи вне его власти: чувства, сокровенные желания, случайности… Эверрайн не учел, что Флори хотела стать другим домографом – без Протоколов, рабства и казней, и для этого она была готова разрушить все, что он с маниакальной страстью создавал и защищал.

От ее затянувшегося молчания хрупкие крылья надежды превратились в труху. Когда Дарт заговорил, голос его был так же мрачен, как и выражение лица.

– Я не требую от тебя взаимности, Флори.

– Да с чего ты взял, что я так легко сдамся? Думаешь, ты для меня ничего не значишь? – Тяжесть несказанных слов стала невыносимой, и, если бы не комок в горле, она бы, наконец, произнесла их. С губ сорвался лишь сдавленный всхлип.

Мгновение спустя Дарт притянул Флори к себе. Она прижалась к его груди, чувствуя ключ от хартрума, спрятанный под рубашкой. Мысли заволокло туманом, все стало каким-то ненастоящим, зыбким и тонким. Даже раздавшийся голос вначале показался глухим эхом, пока не повторил уже совсем близко и угрожающе:

– Отлипните друг от друга и поднимите руки.

Дарт резко обернулся. За ним стояла Фран с ружьем наперевес, заряженным – судя по ее суровому лицу с клеймом.

– Это я, – поспешно предупредил Дарт и жестом попросил, чтобы Фран опустила оружие. Она не послушалась и язвительно фыркнула:

– Не сомневалась, таких болванов еще поискать! Это ж надо додуматься привести девку на секретный, мать его, объект.

– Настоящий дум, – тем же ворчливым тоном добавила Флори и залилась звонким смехом.

От всей нелепости ситуации голова шла кругом. После встречи с беглой лютиной из Марбра она окончательно утратила способность удивляться и заменила это истеричным хохотом, заполняющим долгую паузу.

– Да это же Флориана, или глаза мои на заднице! – Узнав, наконец, свою спасительницу, Фран опустила ружье и сконфуженно добавила: – Прости за «девку».

Дарт застыл в недоумении, поглядывая то на одну, то на вторую, силясь понять, откуда они знают друг друга. Ни одна, ни другая не поделилась с ним историей о следящих в Марбре.

– Рада, что маскировка сработала, – сказала Флори, уняв приступ смеха. – Как ты сюда попала?

Казалось, Фран на секунду смутилась, но тут же вернула себе прежнюю уверенность и воткнула ружье в землю,