Земли первородных. Избранницы (СИ) - Юлия Терехова

— Добрый день, уважаемая леди, — улыбнулась я максимально вежливо, — вероятно, я сижу перед вашим домом. Не волнуйтесь я скоро уйду, — и покачнувшись, пересаживаюсь по-турецки, — сейчас еще немного сил наберусь.

Улыбка видимо вышла совсем жалкой, потому как гоблинша еще раз внимательно меня оглядела и, затараторив что-то на местном языке, стала показывать на открытую дверь дома.

— Простите, я вас не понимаю, — все так же улыбаюсь жительнице Картаната, — я скоро уйду, не волнуйтесь. — нашарив ремень кожаной сумки, вешаю ее на плечо и, до сих пор слегка шатаясь, встаю на ноги.

Гоблинша вероятно поняла, что я вообще не говорю на местном, и сжалившись надо мной, объяснила на едином наречии: — Человек, слабая, пить. — и указывая рукой на дверь, — Дом.

Решив не упираться, тем более пить действительно очень хотелось, покорно поплелась за женщиной, разглядывая хозяйку и ее жилище изнутри. Вопреки моим ожиданиям, миновав дверь, мы оказались не в доме, а в маленьком внутреннем дворике, из которого вело множество дверей, не считая той, через которую мы вошли. Посреди дворика бил фонтанчик, точная копия увиденного мною на портовой площади, но заметно уступающий ему в размерах. Вокруг стояли кадки с растениями, сильно напоминающими пальмы моего мира, и яркими душистыми цветами. Над головой на уровне крыши была натянута плотная материя, образуя тенек и даря бодрящую прохладу. Меня усадили на маленькую скамейку рядом с фонтаном и оставили сидеть, хозяйка дома скрылась за одной из многочисленных дверей.

Когда она вернулась из дома, неся в руках поднос с глиняными графином и кружкой, я успела рассмотреть мою неожиданную спасительницу. Невысокая, как и все гоблины, с густыми темными волосами, уложенными в косы вокруг головы, большой горбатый нос и непропорционально огромные острые уши. И глазки, сверкающие как черные бусинки. Одета, как и многие встреченные мне на пути местные жители, в длинное до пят голубое платье из грубой материи, подпоясанное синим шнурком, на ногах кожаные сандалии. Пока я разглядывала наряд хозяйки дома, прикидывая, как в нем наверное комфортно по сравнению с моим собственным, гоблинша налила в принесенную глиняную кружку ароматный напиток.

— Человеческая женщина пить. — и настойчиво протянула мне.

Пить, так пить, подумала я, послушно отпивая из кружки приторно сладкую, но прохладную жидкость. В голове проносились то отрывки из «Алисы в стране чудес» с призывами «выпей меня», то русские сказки с противоположным посылом — «не пей, козленочком станешь», но жарко было невыносимо, и я быстро осушила кружку до дна. Улыбнувшись, протягиваю кружку обратно пожилой женщине, думая, что мне все-таки пока определенно везет, когда вдруг случилось неожиданное.

Сквозь уже высохшую на жаре льняную рубашку полыхнули золотом глаза дракона. Поспешно заслоняя ожерелье рукой, ловлю явно заинтересованный взгляд гоблинши и понимаю, что все-таки с мыслями про удачу я поторопилась. Веки наливаются свинцом и меня затягивает в темное болото сна. Сквозь надвигающийся сон я где-то вдалеке слышу свой собственный голос, зовущий Аллинара, и треск разбитой кружки, упавшей на каменный пол дворика.

* * *

Очнулась я в полной темноте, лежа на чем-то жестком и, судя по моментально занывшим плечам, со связанными руками. По уже отработанной привычке быстро считаю до десяти, чтобы не заплакать от страха или не закричать, постепенно успокаиваясь и прислушиваясь. Судя по кромешной темноте, на глазах какая-то повязка или мешок, шевелю руками и ногами, тело ломит от сведенных мышц, значит связана по рукам и ногам, причем довольно давно, раз мышцы успели так затечь. Но с удивлением понимаю, что на шее до сих пор тяжелым обручем свернут дракон.

Пока я шевелилась в безуспешных попытках выпутаться, вокруг послышались голоса. Уже знакомый хрипловатый голос хозяйки, которая меня опоила снотворным, и два других — явно мужские. Все говорили на местном наречии, судя по интонациям, шел ожесточенный спор.

Когда голоса стали звучать прямо над головой, спор неожиданно утих. Пожилой мужчина, как я предположила по его голосу, что-то сказал своим подельникам, те почему-то замолчали. Меня ткнули в руку чем-то острым, от неожиданности я дернулась и вскрикнула.

— Леди проснулась, надо же, — тот же пожилой голос заговорил уже на общем наречии. — На что зачаровано твое ожерелье, девочка? Отвечай мне, и не ври, дитя мое, тебе же хуже будет.

После этих слов я почувствовала снова укол чем-то острым в руку и явное шевеление дракона на шее. Слова Варда про испепеление врагов проносились в моей голове, но внутренний голос одновременно с ними противно пищал о том, что реликвия может и не успеть с защитой. И останутся от такой бестолковой беглянки рожки да ножки. Ну и ожерелье впридачу. Поэтому взвесив все за и против, честно отвечаю:

— Ожерелье зачаровано на мою защиту. Персонально на меня. Поэтому вам лучше меня отпустить. Магия чистокровных акши, — и, немного подумав, добавила, — К тому же ваших лиц я не видела, так что просто сделаем вид, что ничего не было.

Мой собеседник быстро перевел все сказанное на местный язык. Гоблинша явно не была согласна с моим последним доводом, потому как теперь ее хриплый голос переходил временами на визг. Но судя по тому, что дракон на шее перестал шевелиться, от мысли причинить мне вред они все-таки решили отказаться.

— Мы поняли тебя, девчонка, — почему-то от его слов мне стало не по себе и по спине пробежал холодок, — Будет урок такой глупой чистокровной женщине и высокомерному акши, отпустившего свою девчонку гулять в такой безделушке. Никогда не недооценивай мастера мага.

Дальше его голос зазвучал нараспев, напоминая какую-то молитву. А я поняла, что в который раз погружаюсь в сон. Остатками разума я пыталась воззвать к дракону, но этот странный и своенравный питомец меня не слушался и не сжигал всех обидчиков в праведном гневе.

— Как же так, Вард же никогда не ошибался, — с этой мыслью я снова выпала из реальности.

* * *

Пробуждение оказалось быстрым и весьма болезненным. Я явно с размаху приложилась плечом о что-то очень жесткое. Взвыв от боли, свернулась калачиком, восстанавливая в памяти по кусочкам картинку последних событий. Осознаю, что я все-таки жива и даже не связана, быстро ощупываю себя на предмет возможных увечий, с тихим стоном облегченно закрываю глаза — вроде все в порядке, ничего не сломано, только ушибленное плечо ноет.

Руки и ноги теперь свободны, поэтому усаживаюсь на пол и пытаюсь оглядеться. Я сижу в полной темноте на грубом деревянном полу. Немного отдышавшись, понимаю, что ощущение качки все-таки не является последствием заклятия усыпления, а пол действительно ощутимо качается. Решаю положиться на обоняние и, закрыв глаза, вдыхаю запахи: отчетливо пахнет деревом, какой-то едой, вероятно, вяленым мясом, солью, — морем, осеняет меня. И тут где-то слышится приглушенный плеск, — выходит, я снова на корабле.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});