Цветы любви, цветы надежды - Люсинда Райли

Наверное, он тоже заснул, разморившись от жары. Ему казалось, что, пока он обнимает эту бедную больную девушку, она не умрет.

В конце концов, у него затекли ноги. Он бережно уложил Лидию на матрас, неуклюже встал с колен и огляделся в поисках воды: надо смочить ей лоб, чтобы хоть немного сбить температуру.

И тут он услышал звук, донесшийся с дальнего края матраса, из-за спины у Лидии, которая лежала неподвижно, как мертвая. В полутьме зашевелилась простыня, и Билл подпрыгнул от неожиданности.

Он обошел матрас и опять увидел, как шевелится простыня. Из-под нее послышался новый звук. С сильно бьющимся сердцем Билл присел на корточки и осторожно откинул простыню.

На него смотрела пара лучистых янтарных глаз. Потом крохотное личико недовольно сморщилось, а прелестные губки вытянулись в трубочку. Тишину тут же огласил негодующий крик голодного новорожденного младенца, требующего молока.

* * *

Билл сидел в кабинете Жизели и держал на руках недавно накормленного ребенка.

— Конечно, я догадывалась, почему Лидия вдруг исчезла, — вздохнула Жизель. — Она всегда была очень худой, но в последнее время заметно округлилась. Здесь, в Таиланде, считается самым страшным позором родить ребенка без мужа. Но я ничего не спрашивала — ждала, когда она сама расскажет.

— Слава Богу, мэм, что я ее нашел! Она была в ужасном состоянии, почти без сознания. — Билл жадно хлебнул бренди, который налила ему Жизель, когда он вернулся в отель.

Его рука, подносящая рюмку ко рту, дрожала. Во время войны он повидал немало кошмаров, но эти минуты будет помнить еще очень долго.

Обнаружив ребенка, Билл испытал шок, а непрерывный плач младенца вывел его из тупого оцепенения, вызванного жарой. Взяв малыша на руки, он выбежал из дома и поспешно вернулся на рынок. Цветочник начал упираться, но, получив еще несколько денежных купюр, пригнал старенький грузовик, на котором возил из теплицы свои орхидеи: Лидию надо было срочно госпитализировать.

— Это чудо, что вы ее вовремя нашли! — Жизель взглянула на него с тревогой. — Как она себя чувствовала, когда вы оставили ее в больнице?

— Была без сознания... очень плоха. Не знаю, что с ней. Я не понял, что говорили врачи. Когда уходил, она лежала под капельницей, в кислородной маске, — объяснил Билл. — Знаете, мэм, когда я поднял ее с матраса и понес вниз по лестнице, к грузовику, там повсюду была кровь... — Билл осекся. — Кровь лилась... из того места, откуда появился ребенок. Трудно сказать, выживет ли бедняжка. — Билл судорожно вздохнул. — По крайней мере, теперь ее лечат, а до этого она лежала одна в зловонной комнате.

— Они определили возраст ребенка? По-моему, девочка совсем крохотная. — Жизель оглядела сверток, мирно сопящий у Билла на руках.

— У нее еще не отпала пуповина, значит, ей всего несколько дней. Врачи осмотрели девочку, а потом отдали мне. Кажется, они решили, что я... ее отец. — Билл покраснел и, потупив глаза, посмотрел на малышку. — Я никогда не имел дела с младенцами, мне привычней телята — я ухаживал за ними на ферме, — но, на мой взгляд, девочка вполне здорова. А уж что касается аппетита, он у нее отменный!

— Она очень красива, — заметила Жизель, и в ее голосе послышалась нежность.

— Да, это точно. — Билл взглянул на ребенка влажными от слез глазами. — Но скажите, мэм, что мне теперь с ней делать?

— Здесь я вам не советчик, мистер Стаффорд. Но думаю, сейчас, пока Лидия болеет, вам надо позаботиться о ее ребенке. А решать будете потом, когда мать выздоровеет.

— Простите, но я не знаю, как обращаться с маленькими детьми. Что делать, когда она... испачкается? В больнице ей поменяли пеленки, но... — Билл сморщил нос, — я чувствую, что она опять грязная.

— Чистые тряпки и молоко мы, конечно, найдем. А спать она может в вашем номере. У нас где-то есть плетеная колыбелька...

— А если Лидия не выздоровеет, мэм? Что тогда? — Состояние Билла было близко к панике: он боялся брать на себя ответственность за новорожденного ребенка.

Жизель вздохнула.

— Послушайте, мистер Стаффорд, я не имею права решать такие вопросы. А лорд Кроуфорд? Может, сообщить ему?

— Нет, мэм, не могу. Мы договорились не звонить и не писать друг другу, пока я буду в Таиланде, чтобы никто не подслушал наши разговоры и не прочел переписку. Если ее светлость когда-нибудь узнает об этом... — Билл опять взглянул на малышку. — У них скоро родится свой ребенок.

— Вижу, лорд Кроуфорд даром времени не теряет, — заметила Жизель, вскидывая бровь. — Alors! Вам придется самому расхлебывать кашу, которую он заварил.

— Вы зря его осуждаете! — возмутился Билл. — Он же не виноват в том, что влюбился. А Лидия любит его до сих пор — это ясно как день. — Билл помолчал, прикидывая, стоит ли говорить дальше, потом решился: — Она приняла меня за Гарри — думала, что его светлость вернулся к ней, как и обещал. Мне было неловко, но я не хотел еще больше ее расстраивать. Ей было очень плохо. О Господи! — выдохнул он. — Вы правы, мэм: каша заварилась нешуточная.

Билл допил бренди, и они немного посидели молча, думая каждый о своем.

— Все это очень печально, — наконец сказала Жизель. — Эта малышка — еще одна жертва послевоенного хаоса. Однако, мистер Стаффорд, вам надо мыслить практически. Если Лидия не выздоровеет, отдайте девочку в сиротский приют — здесь есть несколько таких заведений.

Билл вздрогнул.

— Будем надеяться, она все-таки поправится. Правда, тогда мне придется сказать ей, что она никогда больше не увидит его светлость, что в Англии у него уже есть жена и скоро у них родится ребенок.

— Я вам не завидую, мистер Стаффорд. Но вы наверняка сумеете все уладить. Пожалуйста, передайте Лидии привет, когда ее увидите. А сейчас я принесу еще молока, салфетки и колыбель.

— Спасибо. — Билл встал с малышкой на руках, чувствуя страшную усталость после столь напряженного дня. — Я очень признателен вам за помощь, мэм.

Жизель пошла вслед за ним к двери.

— Мой дорогой мистер Стаффорд, мы все обязаны делать то немногое, что нам под силу.

На следующей неделе Биллу пришлось быстро обучиться уходу за ребенком Лидии. Лаор, жизнерадостная и опытная горничная, каждый день убиравшая его номер, оказалась бесценной советчицей. Она показала, как кормить, пеленать малышку и выпускать ей газы. Лаор хихикала, глядя, как Билл возится с булавкой для пеленок. Он постепенно понял, что девочка плачет, потому что мокрая, или хочет есть, или у нее колики — это обычно случалось в пять утра. Билл с удовольствием облегчал ей боль — похлопывал по спинке, дожидаясь, когда она отрыгнет, крохотное тельце расслабится, а головка упадет ему на плечо. Тогда, усталый, он ложился в постель и просыпался только около восьми, когда малышка опять просила есть.