Третий шимпанзе - Джаред Даймонд

Вспомним также, что крупные млекопитающие Нового Света до прихода охотников Кловис скорее всего никогда не видели людей (если эти охотники действительно были первыми людьми, добравшимися до Нового Света). Из истории фауны Антарктики и Галапагосских островов мы знаем, какими беззлобными и не пугливыми могут быть животные, обитающие там, куда не ступала нога человека. В Новой Гвинее я побывал в труднодоступных горах Фоджа, где не живут люди, и видел крупных древесных кенгуру, которые настолько не боялись меня, что подпускали к себе на расстояние нескольких ярдов. Крупные млекопитающие Нового Света могли быть столь же наивны, так как у них не успел даже выработаться страх перед человеком — что и позволило стремительно их истребить.

Могли ли охотники Кловис настолько часто убивать мамонтов, чтобы полностью уничтожить этот вид? Предположим опять же, что в среднем на квадратную милю приходился один охотник-собиратель и (рассчитывая в сравнении со слонами современной Африки) один мамонт; при этом четверть населения времен Кловис состояла из взрослых мужчин-охотников, каждый из которых убивал одного мамонта раз в два месяца. Таким образом, на четыре квадратных мили в год убивали шесть мамонтов; следовательно, мамонтам, чтобы выжить в условиях такой охоты, пришлось бы воспроизводить свою численность менее чем за год. Но, как известно, современные слоны, например, размножаются медленно, и на то, чтобы воспроизвести численность, у них уходит около двадцати лет, да и в целом редкие виды млекопитающих способны размножаться быстро, чтобы численность вида воспроизводилась за период менее трех лет. Вполне можно допустить, что охотники Кловис всего за несколько лет истребляли крупных млекопитающих в своей местности, а затем перебирались на новую территорию. Археологи, которые в наши дни пытаются найти в окаменелостях подтверждения этой бойни, ищут иголку в стоге сена, то есть кости убитых за несколько лет мамонтов среди всех костей животных, умерших от естественных причин в течение сотен тысячелетий. Не удивительно, что мамонтов со следами каменных наконечников культуры Кловис найдено так мало.

Но зачем вообще охотникам Кловис требовалось убивать мамонта каждые два месяца, если туша мамонта весом 5000 фунтов давала 2500 фунтов мяса, то есть по десять фунтов мяса в день в течение двух месяцев для охотника, его жены и двоих детей? Может показаться, что употреблять десять фунтов мяса в день — страшное обжорство, но в действительности почти столько же мяса было в ежедневном рационе обитателя американского фронтира в XIX веке. Это если предположить, что охотники Кловис действительно съедали все 2500 фунтов мамонтового мяса. Но Для хранения мяса в течение двух месяцев его потребовалось бы засушить; а стали бы вы тратить силы на сушку тонны мяса, если У вас есть возможность вместо этого убить еще одного мамонта? Как отметил Ванс Хейнс, мясо мамонтов, убитых охотниками Кловис, использовалось лишь частично, и мы можем предполагать, что эти люди жили в условиях изобилия дичи и обходились с добычей неэкономно, избирательно. В некоторых случаях целью охоты было получение не мяса, а бивней или шкуры, или же просто мужское самоутверждение. В наше время на тюленей или китов тоже охотятся ради жира или меха, а мясо оставляют гнить. В рыбацких деревнях Новой Гвинеи я часто вижу брошенные туши крупных акул, убитых ради плавников, из которых варят особенно вкусный суп.

Мы отлично помним те блицкриги, в результате которых современные европейские охотники почти истребили бизонов, китов, тюленей и многих других крупных животных. Археологические открытия, сделанные в последнее время на разных островах, показывают, что такие блицкриги происходили всякий раз, когда охотники древности добирались до земель, где обитали животные, не привыкшие к человеку (глава 17). Гигантская бескрылая птица моа, обитавшая в Новой Зеландии, была истреблена колонистами-маори за несколько столетий. Индонезийцы и африканцы, колонизировавшие Мадагаскар 1500 лет назад, истребили другую гигантскую нелетающую птицу (слоновую птицу), а также десятки видов приматов (лемуров), — некоторые из них по размерам приближались к гориллам. Полинезийцы, основавшие колонию на Гавайях, истребили многочисленный вид крупных нелетающих гусей. А если встреча человека и наивных крупных животных всегда заканчивалась стремительным истреблением последних, с какой стати все могло обстоять иначе в случае с охотниками Кловис, пришедшими в наивный мир Нового Света?

Такой финал, однако, вряд ли предвидели первые охотники, прибывшие в Эдмонтон. Они наверняка были поражены, когда, выйдя по открывшемуся от льда коридору, после перенаселенной Аляски, где природа уже страдала от активной охоты, увидели стада мирных мамонтов, верблюдов и других животных. Впереди, до самого горизонта, простирались Великие равнины. Начав исследовать окружающую территорию, они вскоре поняли, что на этой земле других людей нет (для Христофора Колумба и отцов-основателей Плимутской колонии дело обстояло иначе), и что им действительно повезло первыми оказаться на плодородных землях. Так что у этих пилигримов, пришедших в Эдмонтон, тоже был повод устроить День благодарения.

Глава 19. Второе облако

В настоящее время существует риск того, что человеческое общество уничтожит само себя, устроив либо ядерную катастрофу, либо экологическую. Вторая может случиться в результате массового исчезновения видов. В этой главе приводятся приблизительные оценки того, сколько видов мы уже истребили, сколько с большой вероятностью уничтожим в следующем столетии и как это массовое исчезновение видов скажется на нас.

У предшествовавших поколений не было поводов беспокоиться о том, выживет ли следующее поколение и будет ли в его распоряжении планета, подходящая для жизни. Наше поколение первым столкнулось с непростым вопросом о будущем детей. Значительную часть жизни мы тратим на то, чтобы научить детей жить самостоятельно и успешно взаимодействовать с другими людьми. И мы все чаще спрашиваем себя, не окажутся ли напрасными эти усилия.

Эти тревожные мысли возникают из-за двух нависших над нами облаков — оба могут иметь сходные последствия, но наше отношение к ним сильно отличается. Первое облако — риск ядерной катастрофы, который впервые проявил себя в виде ядерного полога над Хиросимой. Все согласятся, что эта угроза реальна, поскольку накопилось огромное количество ядерного оружия, а политики в течение всей человеческой истории периодически допускают грубые просчеты. Все согласятся и с тем, что если случится ядерный холокост, последствия для нас будут плачевными, и, вполне возможно, мы все погибнем. Наличие этой угрозы во многом определяет современную международную дипломатию. Единственное, в отношении чего люди еще не пришли к согласию, — то, каким образом лучше решать этот вопрос, то есть, например, следует ли стремиться к полному ядерному разоружению, к ядерному равновесию или к ядерному превосходству.

Другое облако — риск экологической катастрофы, которая может наступить вследствие разных причин; из них наиболее часто обсуждается постепенное исчезновение большинства видов земного шара. Что касается этой опасности, то, в отличие от ядерной катастрофы, практически нет согласия в отношении того, реален ли риск массового исчезновения видов, и действительно ли такое исчезновение, если оно случится, будет иметь серьезные нежелательные последствия. Чаще всего приводятся данные о том, что в результате деятельности человека в течение нескольких прошедших столетий исчезнет один процент видов птиц. Одну из крайних позиций занимают думающие люди — особенно экономисты и руководители промышленности, но также и многие биологи, и люди, чья профессия не связана с данной проблемой, — которые полагают, что утрата одного процента видов не будет иметь серьезных последствий, даже если бы она и случилась в действительности. Сторонники этой точки зрения считают, что один процент является сильно завышенным показателем, что большинство видов нам не нужны, а потому мы можем без ущерба для себя утратить в десять раз больше. Крайняя позиция противоположного толка состоит в том, что — так полагают многие другие мыслящие люди, в особенности биологи, занимающиеся природоохранными вопросами, и все большее число людей разных профессий, далеких от биологии, но участвующих в экологическом движении, — показатель в один процент сильно занижен относительно реального положения дел, а массовое вымирание видов поставит под угрозу качество жизни человека и саму возможность нашего выживания. Очевидно, что будущее наших детей во многом зависит от того, какая из этих крайних позиций ближе к истине.

Риски ядерной и экологической катастроф вместе ставят перед человечеством два вопроса, которые на сегодняшний день требуют как можно более срочного решения. В сравнении с этими двумя облаками наши привычные переживания по поводу рака, СПИДа и диеты кажутся незначительными, поскольку эти проблемы не ставят под угрозу существование человека как вида. Если не случится ни ядерной, ни экологической катастрофы, у нас будет достаточно свободного времени, чтобы решать задачи меньшей сложности, например, искать способы лечения рака.