Тропинкой человека - Евгений Щукин

Нет, тот не спешил приступить к трапезе — безмолвно стоял поодаль, наблюдая муки, отражающиеся на моем лице. Потом взял за руку, поднял в небо, чтобы, промчавшись над паутиной улиц, ввести сюда.

Такова цена моего бессмертия? Или псевдобессмертия? Никто не сможет ответить на этот вопрос: еще ни один вампир не покинул этот мир по причине старости.

Неужели каждый месяц моего существования должен оплачиваться чьей-то жизнью? Жизнью человека, который мог творить, улыбаться; человека, который был кому-то близок и этим близким очень важно, чтобы их любимый продолжал жить. Если я обречен нести страдание другим, не лучше ли перестать существовать самому?

«Взгляните в лица матерей,Печаль свою им не излить,И их погибших сыновейУже никем не заменить».

(«Голубые береты»)

Право же, мое небытие — слишком малая цена за счастье других!

Что-то заподозрив, Фаргел устремил на меня внимательный взгляд:

— Ты ни в чем не виноват: я все сделал сам.

На миг я поддался искушению поверить, что так оно и было. На один только миг. Потом собрался с духом и принял нападки совести.

Кто полез выбивать дань с попавшихся на дорог криминальных структур, я или Фаргел? Я, родимый. Кто довел разговор де конфликтного завершения? Папа с мамой?! Тоже я. Старейший вмешался, потому что меня могли убить: ситуация стала опасной.

Фаргел мудр. Он перекидывает сейчас всю вину на себя; как бы заявляет: «Я — виноват», «Я — профессиональный убийца со стажем», «Я — зверь в человеческом облике, вини меня!»

Мудр Учитель, но и ученик честен с собой. Никогда не буду укорять других за то, что учудил сам. Кабы не я, Фаргел и близко бы к этим людям не подошел — разве что случайно. Моими руками оборваны чужие судьбы. Я — убийца! Вурдалак!!

Подброшенный мной столик плавно повернулся в воздухе. Тарелки с нетронутой пищей заскользили по его поверхности, устремились к краю — и огромным градинами полетели к полу. Плевать! — мне было по-настоящему худо. Фонтанчики осколков с мелодичным звоном разлетелись в стороны. Картошка и мясо показали меньшую прыть, но хватило и этого: шагавший мимо парень как раз приостановился, пропуская вперед свою спутницу, на платье которой и пришлась львиная доля угощения. Столик упал чуть позже, угодив на ботинок ухажера, бросившего вперед, чтобы отвести девушку в сторону.

— Твою мать! Чо, совсем……?!! — проревел парень, немедленно нависая над той сволочью, которая только что сделала гадость его девушке и ему лично.

Фаргел грустно вздохнул и отвернулся. Прочие посетители клуба, наоборот, воззрились на безобразников с живейшим интересом. Девушки на сцене тоже ненадолго замерли, но, раз уж музыка продолжает играть, вернулись к своей работе: в конце концов, им за нее платят. Откуда-то возникли двое плечистых парней и резво зашагали в мою сторону. Наверное, чего-то сказать хотят. Что за ночь невезучая?

— Слышь, братишка, — глядя снизу вверх, чуть заискивающе проговорил я. — Извини. Я нечаянно, получилось по-дурацки…

— Ты, урод, не передо мной извиняйся сначала! — молодчик кивнул на спутницу. — Ты перед ней извинись сперва. Если она тебя простит, тогда и я подумаю.

Меня перекосило: откуда ты взялся, такой наглый? Обида обидой, но разговаривай нормально! Сын большой шишки? Или сам по себе отмороженный? Мне все равно, даже выяснять не буду: зарвешься — получишь по шее.

К поле боя приблизились охранники и с ходу вступили в разговор:

— Ребята, что происходил? Кто бил посуду?

— Да этому п… надо е… разбить! — обиженный ухажер повернулся к вышибалам и, брызгая слюной, пояснил. — Чтоб в следующий раз по сторонам смотрел!

Я — человек воспитанный, могу и посмотреть. Послушно завертел головой, лишний раз разглядев окружающий меня людей и нелюдя; многочисленные столики; разноцветные огни, которые, несмотря ни на что, продолжали носиться по кругу. Словом, ничего нового не увидел: посетители все так же держали глазки и ушки распахнутыми; Фаргел по-прежнему маскировался под истукана. Рядом с вышибалами-охранниками встала девушка в униформе официантки.

— В чем дело?

Ась? А, это мне…

Вышибалы смотрели так, что хотелось раздобыть где-нибудь пистолет — и застрелиться. Ну, чего уставились-то? Вам-то какое дело? Ах, да… Я ласково улыбнулся

— Готов возместить причиненный ущерб. И Вам, — легкий поклон прекрасной даме, — и вам, — я устремил взгляд на ухажера.

— Ты, му…ло, на это платье всю жизнь работать будешь! — неожиданно вспылив, рявкнула девица, сразу превратившись в ведьму: увешанный косметикой, дурно ругающийся человек не может быть красивым. И куда мои глаза раньше смотрели? Похоже, я оказался в плохой компании.

— Катя, приготовь счет — вот этому господину, — попросил официантку один из вышибал. Для полной ясности кивнул головой в мою сторону.

Без обид! Любителям швырять тарелки лучше пойти погулять — это понятно. Только рад буду: они мне нужны, лишние разборки?

Шевеля губами, официантка принялась за работу. Стало быть, с администрацией клуба общий язык нашли. Осталось успокоить гневную парочку.

— У меня нет ни малейшего желания всю оставшуюся жизнь отрабатывать ваше платье, — доверительно поведал я. — Просто назовите цену. И, кстати, я извиняюсь.

Девушка горделиво вскинула носик и, промедлив секунду, назвала такую сумму…

Я медленно прикрыл рот. Таких денег я ни то что в руках не держал, даже не видел.

Собравшись с духом, я скептически оглядел наряд дамы:

— По-моему, вы решили, что оно из золота.

— Слышь, тебя за язык никто не тянул, — сообщил ухажер. — Плати.

В отчаянии я повернулся к вышибалам. Те немедленно заинтересовались вычислениями официантки — как-то идет подсчет убытков?

Пришлось вернуться к разобиженной парочке:

— Да вы че, поломались?! Это платье не стоит таких…

— У меня есть деньги, — негромко заметил Фаргел.

— Не хочешь платить, — хищно осклабился парень, — пойдем, поговорим!

— Хотя… можно и поговорить, — флегматично изрек Фаргел.

Меня передернуло:

— Заплати.

Старейший неторопливо вытащил старое портмоне.

— Сколько это будет в евро?

Девица не растерялась, быстро назвала цифру. Конечно, «слегка ошибившись» в свою пользу. Едва я открыл рот, Фаргел успокаивающе положил ладонь на мое плечо. Толстая пачка банкнот легла в руки обиженной дамы. Глаза ухажера жадно заблестели:

— А теперь, — зловеще проговорил он, — поговорим о моей ноге.

— Секунду! — бросил вдруг Фаргел. — Мы заплатили за это платье?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});