Корабль Древних - Пол Макоули

Щупальце сползло с лица Йамы. Толстая плеть вокруг его ноги расплелась и утянулась прочь. Теперь уползали все щупальца, они утолщались и, переваливаясь через борт, шлепались в море. Корабль заскрипел и выровнялся на волнах. Тамора опустила меч и уперлась его острием в палубу, чтобы матросы не заметили, как дрожат ее руки.

Йама побежал к сломанному поручню, но гибкие тела уже погружались в бурлящую воду, мутную от поднявшегося из речных бездн песка.

Вверху закричал Анчиаль, вернувшийся в «воронье гнездо». Йама вспомнил о пакетботе и оглянулся. Но тот исчез.

28. ШТОРМ

Капитан Лорквиталь настояла, чтобы «Соболь» покружил над тем местом, где в последний раз видели пакетбот, но на воде плясало лишь несколько деревянных обломков и больше ничего. Ветер усиливался, отгоняя пелену тумана к дальнему берегу. Волны стали крупнее, гребни их яростно пенились. Бесконечной чередой они накатывались на «Соболя», то подхватывая его, то вновь швыряя в пучину вод. Темнело, и судно снова оказалось в тумане.

Капитан Лорквиталь развернула «Соболя» носом к волнам, но они становились все выше, накрывали бушприт и катились по главной палубе. Ветер ревел и рвал снасти. Команда в желтых клеенчатых куртках с пристегнутыми к поясам леерами работала на реях, зарифливая парус, а «Соболь» тем временем то нырял носом в провалы, то становился к волнам боком, и они бешено колотили в борт, а по всей палубе, словно пули, летели яростные брызги. С главной палубы смыло навес и циновки, та же судьба постигла бамбуковые клетки с курами и цесарками.

Четверо пассажиров укрылись в каюте Лорквиталь. Хуже всех переносил качку Пандарас, его несколько раз вырвало в стоящее тут же ведро. Между спазмами несчастный бормотал непрерывные извинения. Тамора, скрестив ноги, сидела на капитанской койке и не сводила глаз с Элифаса, который пытался заинтересовать Йаму своей теорией о причинах возникновения шторма.

Но Йама почти не слушал старика. Мыслями он все еще пребывал под громадной толщей воды, в мире гигантских землеройных машин. Ему казалось, что это маленькая каюта: уходящий из-под ног пол с войлочными половиками, раскачивающиеся фонари, которые отбрасывают дикие тени на гобелены полированных стен, — все это медленно превращается в дым. И, кто знает, вдруг на самом деле это — просто картина, спроецированная на дымные струи, и теперь она потихоньку растворяется, открывая взору реальный мир?

Землеройки вернулись к своим вековым траекториям, В сопровождении стай рыб-прилипал они снова перепахивали речное дно, перекликаясь среди черных холодных течений. Йама как будто оказался в ловушке, не в силах вырваться из паутины их механического сообщества.

— Останься с нами, — взывали они. — Смотри за нами! Укрепляй наш дух! Их зов, как песнь сирены, соблазнял и манил, задевая таинственные струны в самой глубине его сердца. Эти существа утверждали, что им известны все чудеса мира, ведь в конце концов все возвращается в реку. Они говорили, что помнят его народ. Они расскажут ему все, что знают, пусть только он сольется с ними в счастии вечного обновления мира.

Кто-то тряс Йаму за плечо и шептал в ухо:

— Господин, господин! Ты спишь? — Другой голос заметил: — Он не спит. Он либо в шоке, либо устал, вызывая чудовищ из глубины реки. — Третий голос резко сказал: — Мне приходилось видеть воинов после сражений. Они выглядели точно так же. Если он не очнется сейчас, то может вообще не очнуться. Снова первый голос: — Его монета наполнилась сиянием! Видите? Видите? Господин, я ее забираю. Я боюсь, она причиняет тебе зло.

Все это было далеко и совсем не важно, вроде безобидной болтовни привидений. Очень смутно Йама ощущал, что его хлопали по лицу, прикладывали ко лбу холодный компресс, ходили вокруг него. Песни глубин были ближе, чем окружающие голоса или движения его тела, а изрезанная каналами равнина в речной бездне выглядела более ярко, чем ходящая ходуном кабина с болтающимися фонарями.

Один из призраков произнес:

— Это может его убить.

Йама пытался им объяснить, что только этого он и желает: выскользнуть из своего тела, скрыться в глубинах, где землеройки поют песни, в которых каждое слово наполнено истиной и заряжено мудрой любовью Хранителей.

Что-то впилось ему в шею, Сердце бешено заколотилось, и Йама снова очутился в каюте. Вот он лежит на койке, а над ним склонилось острое узкое личико Пандараса. Снаружи ревел ветер, сам себе грозя небесными карами, в каюте все пребывало в движении. Вещи смещались туда-сюда, фонари раскачивались вслед за ныряющей палубой.

— Он очнулся, — сказал Пандарас стоящим за его спиной людям.

Йама отвернулся, но понял, что он один. Глубины и певцы этих глубин пропали.

Сильные руки повернули его голову. Женщина с яростным, как у тигрицы, лицом требовательно смотрела ему в глаза. Йама проговорил:

— Я узнаю тебя, Дирив. Пора нам снять маски. — А потом он заплакал, потому что понял: Дирив мертва или навек потеряна для него, и детство его сожжено дотла.

В конце концов они решились сделать ему инъекцию адреналина.

— Ты ускользал от нас, господин, — объяснял Пандарас. — Вот Тамора это и предложила.

— Это был шок, — бросила Тамора. — Я уже видела такое. Лекарство действует на большинство рас.

Элифас кивнул:

— Хранители всех нас сотворили по своему образу и подобию, до самых мелких деталей.

— Чувствуется, что на твое племя у них времени не хватило, — пробурчала Тамора.

Йама уже сидел на краю койки, хватаясь за нее при каждом взлете и падении корабля.

— Я позвал их, а потом они стали звать меня, — начал объяснять он. Они сильнее меня. Сильнее и мудрее. Мне бы поговорить с ними еще, они так много знают.

Дверь каюты с грохотом распахнулась, в проеме возникла капитан Лорквиталь, вместе с нею ворвался ветер и посыпались брызги. На Лорквиталь была клеенчатая накидка, с которой водопадом стекала вода прямо к ее голым ступням. С трудом прикрыв дверь, она взглянула на Йаму и сказала:

— Значит, адреналин тебя не убил. Некоторые расы этого не переносят. Сердца их разрываются, а иногда распухает язык и душит своих хозяев. Элифас говорит, это ты вызвал шторм.

— Холодное течение больше не поднимается, — объяснил Йама. — Я думаю, шторм скоро пройдет. Он может потопить «Соболь»?

— Я бы не стала его испытывать.

— Я ничего не могу сделать, — с сожалением произнес Йама. Он ясно увидел, что капитан Лорквиталь ему не поверила, и, кроме того, понял, что эта смелая умная женщина боится его самого больше, чем любого шторма. Она коротко кивнула и быстро вышла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});