Том 3. Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Но в данном случае леди Элен и Мери Грант опровергали последнее утверждение мыслителя.

Обе сострадательные женщины вышли из фургона, ласково протянули руки несчастным созданиям и предложили им еды, которую те с отталкивающей жадностью поглощали. Туземцы тем более должны были принять леди Элен за божество, что в их представлении чернокожие после смерти перевоплощаются в белых.

Особенное сострадание возбудили в путешественницах женщины–дикарки. Ничто не может сравниться с участью австралийки. Природа–мачеха отказала ей в малейшей доле привлекательности; это раба, которую насильно умыкает грубый мужчина и которая вместо свадебного подарка получает удары «вади» — палки своего владыки. Выйдя замуж, австралийская женщина преждевременно и поразительно быстро стареет. На нее падает вся тяжесть трудов кочевой жизни. Во время переходов ей приходится тащить детей в люльке из плетеного тростника, охотничьи и рыболовные принадлежности мужа, запасы растения «phormium tenax», из которого она плетет сети. Она обязана добывать пищу для семьи, она охотится за ящерицами, двуутробками и змеями, подчас взбираясь за ними до самых верхушек деревьев; она рубит дрова для очага, сдирает кору для постройки шалашей; это несчастное вьючное животное, она не знает, что такое покой, и питается отвратительными объедками своего владыки — мужа. Некоторые из этих несчастных женщин, быть может давно лишенные пищи, пытались подманить к себе птиц семенами. Они лежали на раскаленной земле неподвижно, словно мертвые, поджидая часами, пока обманутая их неподвижностью птичка не сядет сама им на руку. Видимо, поистине надо было быть австралийским пернатым, чтобы попасться им в руки.

Между тем туземцы, успокоенные ласковым обращением путешественников, окружили их, и пришлось оберегать запасы от расхищения. Говорили дикари с прищелкиванием языка, с присвистом. Их речь напоминала крики животных. Но в голосе их подчас слышались и мягкие, ласковые нотки. Туземцы часто повторяли слово «ноки», сопровождая его таким выразительным жестом, что легко было понять, что это слово означает: «дай мне». Относилось это «дай» ко всему имуществу путешественников, начиная от самых мелких вещей. Мистеру Олбинету пришлось проявить немало энергии, чтобы уберечь багаж и особенно съестные припасы экспедиции от расхищения. Эти несчастные, изголодавшиеся люди бросали на фургон страшные взгляды, показывая острые зубы, которые, быть может, разрывали клочья человеческого мяса. Большинство австралийских племен в мирное время не людоеды, но очень немногие дикари откажутся пожрать мясо побежденного врага.

Тем временем Гленарван, по просьбе леди Элен, приказал раздать окружающим туземцам некоторое количество съестных припасов. Дикари, поняв, в чем дело, стали так бурно выражать свой восторг, что это не могло не тронуть самое черствое сердце. Они испускали такие крики, какие испускают дикие звери, когда сторож приносит им их ежедневный рацион. Не соглашаясь с Мак—Наббсом, нельзя было, однако, отрицать, что эта раса во многом схожа была с животными.

Мистер Олбинет, будучи человеком благовоспитанным, хотел сначала накормить женщин. Но эти несчастные создания не осмелились прикоснуться к пище раньше своих грозных мужей. Те набросились на сухари и сушеное мясо, словно звери на добычу.

Слезы навернулись на глаза Мери Грант при мысли о том, что ее отец может быть пленником подобных дикарей. Она живо представила себе, как должен был страдать такой человек, как Гарри Грант, живя в плену у этого кочевого племени, будучи обречен на нищету, голод, дурное обращение. Джон Манглс, с тревожной заботливостью наблюдавший за молодой девушкой, угадал ее мысли и, предупреждая ее желание, обратился к боцману «Британии»:

— Айртон, вы убежали от таких дикарей?

— Да, капитан, все эти племена, кочующие по Центральной Австралии, схожи между собой. Только вы видите перед собой ничтожную кучку этих бедняг, тогда как по берегам Дарлинга живут многолюдные племена, во главе которых стоят вожди, облеченные грозной властью.

— Но что может делать европеец среди этих туземцев? — спросил Джон Манглс.

— То, что делал я сам, — ответил Айртон, — охотиться, ловить рыбу, принимать участие в битвах. С пленником, как я вам уже говорил, обращаются в зависимости от тех услуг, какие он оказывает племени, и если европеец умен и храбр, то он занимает видное положение в племени.

— Но все же он остается пленником? — спросила Мери Грант.

— Конечно, и с него не спускают глаз ни днем, ни ночью.

— Тем не менее ведь вам, Айртон, удалось бежать, — вмешался в разговор майор.

— Да, мистер Мак—Наббс, удалось благодаря сражению между моим племенем и соседним. Мне повезло: я бежал и, конечно, не раскаиваюсь в этом. Но если бы понадобилось проделать все это снова, то я, кажется, предпочел бы вечное рабство тем мукам, которые мне пришлось испытать, странствуя по пустыням Центральной Австралии. Дай бог, чтобы капитан Грант не рискнул на подобный шаг!

— Конечно, мисс Грант, мы должны желать, чтобы ваш отец оставался в плену у туземцев, — промолвил Джон Манглс. — Ведь в этом случае будет гораздо легче найти его следы, чем если бы он скитался по лесам материка.

— Вы все еще надеетесь на то, что мы его разыщем? — спросила молодая девушка.

— Я не перестаю надеяться на то, что когда–нибудь увижу вас счастливой, мисс Мери.

Взгляд влажных от слез глаз Мери Грант послужил благодарностью молодому капитану.

В то время как велся этот разговор, среди туземцев началось какое–то необычайное движение: они громко кричали, бегали туда и сюда, хватали оружие и, казалось, были охвачены какой–то дикой яростью.

Гленарван не мог понять, что творится с дикарями, но тут майор обратился к боцману:

— Скажите, Айртон, — поскольку вы так долго жили среди австралийцев, то, наверное, понимаете, что они говорят.

— Понимаю, но приблизительно, — ответил боцман, — ибо здесь у каждого племени свое наречие. Все же я догадываюсь, в чем тут дело: желая отблагодарить мистера Гленарвана за угощение, эти дикари хотят показать ему подобие боя.

Он был прав. Туземцы без дальних слов набросились друг на друга, с хорошо разыгранной яростью, и если бы не предупреждение Айртона, то можно было подумать, что присутствуешь при настоящем сражении.

Действительно, по словам путешественников, австралийцы — превосходные актеры, и в данном случае они проявили недюжинный талант.

Все их оружие нападения и защиты состоит из палицы — дубины, способной проломить самый крепкий череп, и секиры вроде индийского томагавка, расщепленной палки, в развилке которой зажат острый камень, прикрепленный растительным клеем. Эта секира с длинной ручкой в десять футов является грозным оружием в бою и полезным инструментом в мирное время. Она с равным успехом рубит головы и отсекает ветки, врубается в людские тела и в стволы деревьев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});