Меч и Крест - Лада Лузина

Маша наморщила губы и слезно затрясла головой сначала отрицательно, потом согласно.

— Я знаю, это плохо… Сначала с одним, потом с другим. Так некрасиво получилось. Нужно было ему сразу сказать, что я его не люблю… Но я так привыкла, что люблю его, и у меня не было ни секунды, чтобы подумать, что я не люблю его на самом деле. И если он действительно меня любит, то… Права была мама, я проститутка конечная!

— Конченая, — миролюбиво поправила Даша. — И никакая ты не проститутка. Тебе до нормальной проститутки еще расти и расти. Если хочешь знать, он…

Но ее уже дозревшее признание в преступлении «по неосторожности» прервал невежливый черный телефон. И к Машиному ужасу и стыду, глухой голос преданного ею Мира попросил ее спуститься за ним в подъезд.

— Мамочки… — заскулила испуганная Маша.

— Ладно, — окончательно успокоилась Даша. — Готовься. Я за ним схожу. — И добавила примиряюще: — Для чего еще нужны подруги?

— Стой… — заискивающе пискнула Ковалева. — А как ты думаешь, Миша мне предложение по-настоящему сделал? Он же ее любил… А я так, просто подвернулась? — слезно спросила она, моля об опровержении.

— И в голову не бери! — немедленно доказала свою дружбу Даша. — У него к ней была психопатологическая любовь, — безбожно исковеркала медицинский термин она. — От такой сейчас лечатся! Эта Прахова ему совершенно не подходила! Он же дерганый, ломаный — таким только в вате лежать. А ты и есть — вата!

— Правда? — обрадовалась сомнительному комплименту Маша.

— Поверь, я знаю, что говорю! — заверила ее Даша Чуб.

* * *

Мир даже не спросил о происхождении Дашиного монашеского балахона, лишь скользнув по нему запертым черным взглядом. Учитывая, что первый раз он увидел Чуб в рванье, а второй — закутанной во флаг, он, верно, успел смириться с ее вызывающей экстравагантностью в стиле «гегемон вульгарис».

Впрочем, на Машу, встретившую его уже в цивилизованной одежде, прибывший тоже не взглянул. Зашел, опустился на диван, разом опустив голову, плечи и безвольные руки, и уставился в пол, не произнеся ни слова.

— Что с тобой? — придушенно спросила Маша.

Мир медленно пошевелился, исподлобья взглянул на Чуб. Без прошлого презрения, бесцветно и бесчувственно, так, словно этот взгляд был лишь рудиментом его прошлой жизни — исчезнувшей без следа.

Но та все равно взъелась:

— Не хочешь при мне говорить, могу и уйти!

— Нет, — качнул он повисшей рукой. — Не важно.

— А что важно? — поинтересовалась Чуб, помолчав и так и не дождавшись последующего продолжения.

— Мы узнали номер Митиного отца.

— Телефонный?

— Маши́ны. Он приезжал его проведывать. А номер запоминающийся.

— И можно узнать, чья эта машина? — оживилась Землепотрясная.

Рыжая Пуфик, с пришествием гостя лишившаяся Дашиных колен, но оставшаяся в комнате, дабы их караулить, просительно потянулась к ним передними лапами. Но хозяйка невежливо отстранилась.

— Можно, но не нужно. — Мир снова смотрел в пол с видом человека, погрузившегося в самого себя и утонувшего там. — Эта машина у вас под домом. Я на ней приехал…

— Это твоя машина? — неуверенно нахмурилась Даша.

— Это машина моего отца. Митя — мой брат. Дмитрий Красавицкий.

— Вот тебе и К. Д.! — потрясенно ахнула Чуб. — Сочувствую! Честно! — внезапно прониклась она человеческими чувствами к нему: теперь, когда его присутствие больше не грозило Маше разочарованием, а ей ужасным разоблачением в колдовстве, Даше стало искренне жалко красавца. — Внебрачный? И отец ничего не говорил, да? Боже, ужас какой — узнать о себе такое! Представить только, я сейчас выясняю, что у меня есть сумасшедшая сестра…

— Выходит, — ужаснулась одновременно с ней Маша, — для того, чтобы оправдаться, тебе нужно обвинить родного брата?! А что же твой отец? Он такого не выдержит!

— Я никого не собираюсь обвинять, — еле слышно сказал Мир. — Я пойду в милицию. Я скажу, что это я.

— Дурак, — кинулась защищать его от него самого Даша. — Твоему брату ничего не будет! Он же сумасшедший! Переведут на более жесткий режим. И правильно сделают! Если бы не этот ваш влюбленный врач, позволявший ему все на свете… Пустил маньяка в огород!

— Он и принял нас потому, что думал: это пришел твой отец! То-то он испугался, увидев тебя. Он же знал, что ты не знаешь про брата, — затормозила на предыдущей теме Ковалева.

— Нужно немедленно сообщить следователю! — решительно резюмировала Чуб. — Пока он никого еще не убил. Клад-то, как выяснилось, до сих пор там.

— Клад. — Мир печально вздохнул, словно бы говоря «это пустое», но сказал непонятно: — Будь проклята эта любовь! Чтобы любить, нужно быть сильным — слабый на любовь не способен! А я — сильный. По крайней мере я сильный…

— О чем это ты? — насторожилась Даша, уже догадываясь, в чем таится проклятый подвох.

— Если я скажу, что это Митя, Маша мне не простит, — оправдал он ее худшие подозрения. — Он же понравился ей. Я видел. Она его защищала…

Даша резко схватила Машу за руку и взглянула на ее часы. 17.40. Присуха приняла фатальные формы!

— А может, это действительно не он? — немедленно оправдала худшие подозрения Мира Маша. — Может, это сам «дядя Киря»! Если он предан больному, — спешно залепетала она, — то представляете, как предан ему Митя. Добрый врач у него — весь свет в окошке! Что тот скажет, то он и сделает. А вскроется — Снуровский умоет руки и скажет: что вы хотите, он же сумасшедший. Он использовал его вслепую. Подослал к Рите… Или нет. Он сам убил Риту и Николая Петровича! Зная, в случае провала он просто свалит все на пациента!

— Ты же говоришь, он его жутко любит! — негодующе возразила Чуб.

— Ну и что? Что Мите грозит? — разгорячилась Маша Ковалева в порыве чувств к васильковоглазому Василькову, родившая на-гора вполне стройную версию. — Весь его «жесткий режим» будет под мягким контролем того же дяди! Он специально напичкал его информацией. А раз пичкал, значит, знал: и про клад, и про гетмана. Он интересуется историей! Он сам — сумасшедший! Психиатры часто сходят с ума. Сумасшествие заразно — это научно доказанный факт! А Снуровский — фанат сумасшествия! Он считает, что сумасшедшие — избранные! Что они видят и чувствуют то, что не постигают нормальные люди.

— Он не К. Д.! — осадила ее взглядом Чуб.

— Ты что, и впрямь думаешь, что письма писал нам Митя? — презрительно поинтересовалась Маша. — У него есть красная ветровка? — требовательно спросила она у Мира.

— Нет.

— А у врача?

— Сестра не знает.

— Вот!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});