Пираты острова Торгуга - Виктор Губарев

Получив высочайшее предписание, Габаре 1 февраля 1671 года покинул Сент-Кристофер вместе с шевалье де Сурди, капитаном фрегата «Аврора», и двумя другими судами, взяв курс на Тортугу. 7-го он был уже в Бастере и отправил своего лейтенанта, сьёра Курбона, к господину д'Ожерону. На следующее утро губернатор поднялся на борт «Авроры» с двумя арестованными главарями мятежников — кюре острова отцом Марком (Ламаром) и доверенным лицом колонистов Морелем. Этих людей тут же заковали в цепи. В тот же день Габаре привел колонистов острова к новой присяге на верность королю.

9 февраля д'Ожерон вместе с эскадрой Габаре отправился в залив Леоган, куда и прибыл 14-го. Здесь для переговоров с бунтовщиками на берег был послан шевалье де Сурди. Жители Леогана заявили ему, что выступают не против короля, а против губернатора д'Ожерона и Вест-Индской компании. Тогда д'Ожерон посоветовал Габаре самому высадиться на берег и переговорить с мятежниками. Командир эскадры застал на берегу от 300 до 400 вооруженных людей; еще две сотни людей расположились в тылу в ста футах от берега Бунтовщики повторили Габаре всё то же, что они уже сказали господину де Сурди. Неуклюжая попытка припугнуть их вызвала у них лишь взрыв возмущения; первый и второй отряды объединились, так что Габаре пришлось искать, с кем бы он мог продолжить переговоры. От имени восставших в переговоры вступил их вожак, некто Фужере, но прочие стали кричать, что он — лишь один их них и не может расписываться за всех. Увидев возле Габаре сьёра де Пуансэ, племянника д'Ожерона, мятежники заявили ему, что «его дядя поступил разумно, что не высадился на берег».

Сообразив, что переговоры зашли в тупик, Габаре вернулся на корабль. Был созван военный совет, на котором обсуждалась возможность применения силы, но, учитывая сильную заболоченность прибрежной полосы, от десанта решили отказаться.

16 февраля эскадра снялась с якорей и на следующий день прибыла в Пти-Гоав, расположенный в пята лье от Леогана Местные жители также отказались подчиниться губернатору Тортуги, не стали читать его письмо и огласили окрестности криками: «Да здравствует король! Нет д'Ожерону! Мы сделаем то же, что и господа из Леогана!»

Парламентер, доставивший на берег письмо от губернатора, сказал им, что капитан Габаре начнет против них военные действия. Мятежники ответили, что готовы к такому повороту событий и окажут достойное сопротивление. Их вожаком был оружейный мастер Дофинэ. Последний, ударив себя в грудь, заявил, что ничего не боится, что у него под ружьем находится шестьсот человек и что вскоре к ним подоспеет помощь из Леогана.

Получив такой ответ, губернатор принял вызов и назначил высадку десанта на 18 февраля. Солдаты без труда обратили мятежников в бегство и безжалостно сожгли их дома. Затем, преследуя беглецов, они во главе с д'Ожероном и сьёром де Сурди углубились в лес, где встретили отряд из Леогана численностью до 300 человек Последние открыли по ним беспорядочный огонь из мушкетов, а потом спешно отступили. В тот же вечер, осуществив «зачистку местности», десантный отряд вернулся на борт кораблей.

Спустя короткое время некий кабальный слуга сообщил губернатору, что поскольку подкрепления из Леогана ушли восвояси, жители Пти-Гоава больше не будут сражаться.

20 февраля эскадра снялась с якорей и направилась к Ниппу и Рошелуа, куда Габаре предварительно отправил одну из барок. Назад она вернулась с письмом от синдика (главы муниципального совета) и жителей, которые обещали устроить губернатору такой же горячий прием, какой был оказан ему в Леогане и Пти-Гоаве. Когда корабли стали на рейде Ниппа, д'Ожерон отправил мятежникам последнее предупреждение. Получив отрицательный ответ, он начал высадку десанта. Жители, занявшие оборону на берегу моря, успели дать по солдатам один залп из своих мушкетов, после чего бросились в лес.

Дальнейшее пребывание эскадры у западного побережья Эспаньолы сделалось бессмысленным, так как выкурить мятежников из лесных зарослей не представлялось возможным. Все офицеры проголосовали за то, чтобы возвращаться на Тортугу.

25 февраля корабли встали на рейде Бастера, однако простояли там недолго. Уже 27-го числа д'Ожерон и Габаре отправились на соседний берег Эспаньолы — в Пор-де-Пэ. Местные жители, хотя и опасались мести буканьеров из Кюль-де-Сака, все же пошли на переговоры с губернатором и в конце концов согласились принести новую присягу на верность королю.

4 марта аналогичная присяга была принята и от жителей Пор-Франсуа. После этого Габаре решил покинуть д'Ожерона, заверив его, что пришлет подкрепления из Франции. С собой он прихватил ранее арестованных Ламара и Мореля, которые были заточены в замок Нанта и оставались в заключении до марта 1672 года.

Габаре прибыл в Рошфор 28 апреля 1671 года. Вскоре оттуда в Вест-Индию ушла эскадра в составе двух больших кораблей и трех фрегатов (это были «Мазарен», «Сен-Себастьен», «Пти-Инфант», «Бель-Иль» и «Аврора»); командовал ими Рене де Гузабац, сьёр де Вийпар. В своем отчете правительству Габаре отмечал, что придумал весьма оригинальный способ покончить с мятежом. Если, писал он, эскадра под командованием сьёра де Вийпара не сможет подавить восстание, то следует выделить один королевский фрегат с экипажем из 150 человек для патрулирования западного побережья Эспаньолы. Этот фрегат должен находиться близ Леогана или Пти-Гоава с середины февраля, когда созревает табак, до середины июля, когда табак, если его не продать и не вывезти, начинает портиться. Такая мера, по мнению Габаре, заставит мятежных плантаторов подчиниться властям и впредь не бунтовать.

Между тем губернатор не стал ждать, пока из метрополии пришлют подкрепления, и вновь отправился вместе с майором Рено в залив Леоган. За время его отсутствия там произошли некоторые изменения. Часть бунтовщиков, по всей видимости, покинула Эспаньолу, а остальные поняли, что если французское правительство пришлет военные корабли, то они вообще лишатся всякой возможности поддерживать связи с иностранными контрабандистами. Поэтому, еще немного побузив, они вступили в переговоры с д'Ожероном и согласились признать его власть при условии, что всем французским судам будет позволено торговать на берегах Сен-Доменга, отчисляя в пользу Вест-Индской компании 5 % цены со всех проданных или приобретенных товаров. В то же время любые иностранные суда исключались из этой торговли.

В конце апреля 1671 года на острове воцарилось спокойствие. «Правда, — замечает Эксквемелин, — губернатор приказал повесить парочку самых явных зачинщиков, но остальных действительно простил..» В то же время новый губернатор Ямайки сэр Томас Линч, сменивший Модифорда, в письме лорду Арлингтону от 20 августа отмечал, что, «по слухам, французские буканьеры до сих пор находятся в состоянии мятежа и не хотят признавать ни губернатора, ни Королевскую компанию». По его сведениям, их численность доходила до 3 тыс человек, а сами они полагали, что их насчитывается около 4 тысяч.