Детское время - Квинтус Номен

существования цивилизации и о её памятниках надо всячески заботиться».

— Никита, чего это тебя на нотации потянуло? — поинтересовалась Катя-первая. — Вроде раньше за тобой такого не замечалось.

— Не на нотации, а на констатацию фактов. На Юкатане вроде уже бродят мысли о том, что индейские храмы всякие с пирамидами стали пережитками прошлого, с которым бороться надо, а это кино очень нам пригодится в борьбе с идеями про борьбу.

— Тогда понятно. Получил бюрократическую должность и освоил бюрократический язык. Однако среди своих мог бы и по-человечески разговаривать, — рассмеялась Катя. — А что у нас в мире творится? А то из мировых новостей мы в курсе только про египетские Катины страдания.

— Да ничего, собственно, интересного. Вот я купил — причем лично, можно сказать купил — у Марка Клавдия Флориана кусочек пустыни. Небольшой, примерно пять тысяч квадратных километров. Недорого к тому же купил, всего-то за три миллиона денариев, зато теперь в этой пустыне могу делать что захочу.

— Откуда у тебя столько денег?

— У меня денег нет, я по бартеру пустыню купил. Взамен отправлю в Рим десять тысяч велосипедов.

— А велосипеды у тебя откуда?

— А велосипеды сделают на новом велосипедном заводе, его еще весной запустили в Омске.

— Ну, допустим. Но пустыня-то тебе зачем?

— Я купил кусочек пустыни между Средиземным и Красным морями, и мы там будем копать канал. Я уже отправил туда всю технику с Ишима, там ведь канал уже достроили почти.

— Но на Ишиме-то нужно было на сорок метров вглубь копать, зачем вся эта техника в пустыне?

— Там придется еще больше копать. Во-первых, в длину вчетверо больше, а во-вторых, там километров шестьдесят нужно будет прокопать вглубь уже за семьдесят метров.

— Я, конечно, не фига не Лера и с историей у меня так себе, но сильно подозреваю, что в девятнадцатом веке столько выкопать не могли. Или смогли?

— Ты права, просто тогда копали канал через Большое и Маленькое Горькие озера, а они сейчас вообще-то сладкие, в смысле пресные. Губить их крайне не хочется, а в обход копать — там уже как раз эти метры и набегают. Но у нас-то, в отличие от предков из будущего, и техника имеется могучая, и головы на плечах. И мы не считаем, что нагадить туземцам ради выгоды белого человека вполне пристойно. Вдобавок в Никитине придумали, как там победить песчаные заносы…

— И как? Али вон жаловался, что у него борьба с пустыней не очень успешно продвигается.

— Эфиопам мы уже все рассказали, Али поэтому героическими темпами свои ГЭС и строит: нужно сделать очень много полиакрилата калия, который потом будет перемешиваться с песком, а чтобы его сделать, нужны заводы, которые без электричества не работают. А на такой смеси даже в пустыне трава расти будет очень неплохо, в особенности если туда коз не пускать.

— Почему коз?

— А козы все, что растет, сожрут, как в Греции все давно сожрали. В Эфиопии уже законом запрещено коз держать в районах рядом с пустыней. Но пока Али такие заводы не запустил, мы этот полиакрилат будем возить с Ивангородского комбината. Пока он в песке не разложится там акации те же вырасти успеют, а потом еще чего-нибудь придумаем.

— Это кто же такой умный у нас про Суэцкий канал догадался? — с некоторым ехидством Катя посмотрела прямо в глаза Никиты. Но Никиту это ни капельки не смутило:

— Кто ж как не я? Уже сейчас перегрузочным порт в Адубисе с грузами не справляется, а по каналу Траяна никакой корабль больше «Василевса» не пройдет. Причем как раз его-то расширять-углублять точно нельзя, а то весь Нил через него в Красное море вытечет.

— Да не дергайся, я просто так спросила. Точнее, я до этой минуты даже не думала, что мы его выкопать сможем, а вот поди ж ты! Кстати, ты не знаешь, кто придумал «Волго-Доны» «Василевсами» обозвать?

— Не знаю, Генрих наверное. Ему эскизы проекта Маркус отдал в свое время, а «Царственными» их назвали потому что тогда это были самые большие корабли. Ну я так думаю, а почему ты их вспомнила?

— Потому что вместо Суэцкого ты бы лучше Волгодонский канал прокопал. Там ведь тоже дофига всякого возить приходится.

— Кать, не все сразу. Сейчас нам Суэцкий важнее. То есть он, наверное, будет Клисминским называться? Да, понастроил Траян всякого… точнее, наверное, Клизменским, — Никита радостно рассмеялся, — римляне местные название города произносят именно как Клизма. Но название можно и поблагозвучнее придумать, пока его выкопаем, время подумать есть. По моим прикидкам копать мы будем минимум лет пять, так что объявляю среди тебя конкурс на лучшее название.

— А почему это только среди меня?

— Потому что старшие нового названия уже не придумают, а молодежи незачем вообще о проблеме знать. Да и не такая это уж проблема, вот выкопать его — это да.

— Раз уж начали копать, то наверняка выкопают. Может быть не так быстро, как ты сейчас думаешь, но начатое обязательно закончат. Как там с Ивангородским комбинатом-то, а?

Вообще-то Ивангородский комбинат Катя-старшая именовала не иначе, как «апофеоз бестолковстроя», хотя сам комбинат и строился в полном соответствии с планами — вот только планы эти постоянно менялись. Не потому что изначально планы были плохими, а потому что народ постоянно работал и, как мог, улучшал этот план. Именно поэтому из десяти намеченных установок с твердым теплоносителем мощностью в полторы тысячи тонн каждая были запущены лишь пять, а перед Новым годом первая была остановлена «на модернизацию». Очень нужную модернизацию: в институте Маркуса уже успели разработать автоматику для управления установкой. Правда «внедрить» ее — по обновленным планам — можно было примерно еще через год, но в результате должна была на порядок снизиться нагрузка на рабочих в огромном цеху и, скорее всего, производительность установки могла вырасти процентов на двадцать.

Поскольку все цеха «первой очереди» были если не выстроены, то уже заложены, то и когда-нибудь запланированные десять установок заработают — но и четыре уже работающих ежесуточно выдавали (кроме всего прочего) почти две с половиной тысячи тонн ценной золы. Которая сама по себе была тем самым «паршивым цементом», о котором когда-то вспоминал Даня Иванов, но за прошедшие три года было выяснено, что если его смешать с третью обычного портланд-цемента, то бетон из него получался как бы не лучше «традиционного». В одном уж точно лучше: бетон получался весьма водостойким и именно из него была сделана облицовка Ишимского канала, да и все инженерные сооружения на этом канале в основном