"Фантастика 2023-156". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Кудрявцев Леонид Викторович

Крысиный король сделал еще несколько шагов вдоль границы.

Да, теперь сомнений не было. Скелеты чутко следили за каждым его движением и, ни на секунду не запаздывая, держали на мушке.

Скверно, очень скверно.

Собственно, а чего он ждал? Так и должно быть. На то они и стражи. А он? А он на то и пленник, чтобы все время пытаться сбежать. Если использовать каждую подвернувшуюся возможность...

Эх, была, не была!

Крысиный король вдруг почувствовал неким, присущим каждой крысе шестым чувством, что время бежать настало и, перемахнув черту, кинулся к лестнице...

59

— Ну ладно, — сказал Хромоногий. — Раз ты продолжаешь со мной спорить, я могу привести неплохой пример. Вот мы не живем и не умираем, ждем неведомого приказа от нашего Повелителя. Какой в этом во всем смысл?

— Смысл? — промолвил Широкая Кость. — Да откуда я знаю хоть что-нибудь про смысл? Нет его, наверное.

— Вот видишь! — обрадовался Хромоногий. — Так же и с жизнью. Нет в ней никакого особого смысла. Совсем нет. Просто люди рождаются, живут, умирают. И на этом — все.

— Ошибаешься, — сухо сказал Проломленный Череп. — И довольно сильно.

— Неужели? — спросил Хромоногий.

— Именно.

— Так в чем смысл жизни?

— В служении долгу, — сухо ответил Проломленный Череп. — Долг — самое важное. И о нем никто не имеет права забывать. Это единственное, оставшееся нам. Все остальное отобрала смерть.

— Долг? — удивился Широкая Кость. — Перед кем? Перед тем, кто вернул нас к существованию? А мы его об этом просили?

Проломленный Череп не ответил. Он посмотрел на поднимавшееся над ближайшей горной грядой солнце и вдруг думал, что существование, подаренное ему Повелителем, все-таки позволяет взглянуть на окружающий мир по-другому, увидеть его не таким, каким он казался при жизни.

Более холодно и отстраненно?

Да нет, не так. Не совсем так. Было в существовании после смерти и нечто особенное, словно бы некий привкус, некое дополнительное ощущение сопричастности происходящим в окружающем мире процессам.

Сопричастность.

Он задумчиво провел костяшкой пальца по черепу.

Оно же — осознание себя, родного, как составляющую происходящих в природе процессов. И не только поглощения и переработки пищи, но и, к примеру, гниения. Того самого гниения, происходящего с твоим телом, упакованным в гроб, опущенный на двухметровую глубину и оставленный там навсегда. Нет, дело даже не в червях и не в газах, выделяемых при этом. Дело в самом ощущении, в понимании, что ты снова становишься неотделимой частью природы, сливаешься с землей, воздухом и водой. Причем, если при появлении, при формировании внутри тела матери, процесс отделения от окружающего мира, осознания себя как единой, не связанной с ним частицы проходит неуловимо, не задерживается в памяти, то возвращение...

Удар был так силен, что он едва не потерял нижнюю челюсть. Впрочем, не успев даже долететь до земли, она, под действием наложенного на его тела волшебства, вернулась на место.

Осторожно проведя по ней пальцами и убедившись, что все в порядке, Проломленный Череп рассеянно произнес:

— Так о чем ты у меня спрашиваешь?

— Все о том же, — мрачно сказал Хромоногий. — О долге. Прежде чем садануть тебя древком копья, я несколько раз спрашивал о долге. Ты, кажется, что-то хотел о нем нам объяснить? Не правда ли?

— О долге, — задумчиво повторил Проломленный Череп. — От него никуда не денешься. Хотя бы потому, что никто точно не знает, с чем эту штуку кушают.

— Кушают? — спросил Широкая Кость. — При чем тут это? И вообще, каким образом мы способны съесть хоть что-нибудь?

— Помолчи, — бросил ему Хромоногий. — Никто ничего есть не собирается. Это просто — такое выражение.

— А! Понятно. И оно означает...

— Что нам бы хотелось знать, как определяется долг. Нам, с тобой. Причем, один из нас делает это напрасно.

— Почему? — спросил Широкая Кость.

— Потому, что он это определение понять не в силах. Сказать, кто именно?

— Не надо.

— Почему?

— Потому, что тогда мне придется тебя жалеть. А я этого не хочу. Давай лучше сделаем вид, будто ты способен это понять, и продолжим разговор с нашим командиром.

— Э-э-э... — пробормотал Хромоногий. — Где ты поднабрался такой наглости?

— Так ли трудно догадаться?

Проломленный Череп пожал плечами и отвернулся от подчиненных.

Судя по всему, эти два спорщика — идиота только что по самую макушку въехали в очередную перебранку, яростную, непримиримую и начисто лишенную смысла. В общем, самую обычную. Надолго.

Пытаться остановить этот спор не имеет смысла. Стоит ли тушить пожар, если через полчаса он неизбежно разгорится с новой силой? Стоит ли пытаться что-то объяснить тем, кто в любой ситуации видит только повод для спора? И гораздо продуктивнее предаться размышлениям. Причем о вопросах, даже более серьезных, чем долг, возвращение в круговорот веществ и связанных с этим ощущениях.

Более серьезных...

Он еще раз взглянул на солнце. Потом опустил взгляд ниже, еще ниже...

Гм, а это что такое?

Земля в нескольких шагах от него зашевелилась и медленно, словно бы нехотя, поднялась горбом. Так, словно на поверхность выбирался крот. Крупный, кстати, крот. Гораздо крупнее обычного.

Вот любопытно. Неужели это то, о чем говорил Повелитель?

Проломленный Череп сделал шаг вперед и поднял меч.

Ну, кто там? Покажись.

Бугор лопнул, во все стороны полетели комья земли, а из почти мгновенно образовавшейся норы выскочил тиранозаврик. Тот самый, сопровождавший крысиного короля. А потом...

Тиранозаврик быстро оглянулся, увернулся от падающего на него меча и резво кинулся наутек.

— ... то настоящий долг, я бы даже назвал его «натуральным», по причине того, что его существование никто, кроме идиотов и заядлых спорщиков, отрицать не решится...

— Эй вы, натуральные спорщики, — сказал Проломленный Череп. — Есть занятие, напрямую касающееся понятия «долг». Думаю, если мы не спасуем, то наш Повелитель нас за это наградит.

— Какое? — спросил Хромоногий.

— Помните, малыша — тиранозаврика, сопровождавшего крысиного короля?

— Ну да.

— Он только что сбежал из-под стражи. А у нас есть на этот случай достаточно ясные инструкции. И выполнить их — наш прямой долг. Мы не имеем права им пренебрегать. Так что есть повод побегать, поразмять косточки.

60

Стрела ударилась о камень прямо перед его носом. Крысиный король не обратил на это ни малейшего внимания. Перепрыгнув еще несколько ступеней, он оказался в безопасной зоне и, наконец, остановился.

Прежде всего, надлежало перевести дух. Ну и, кроме того, имело смысл выждать. До следующего простреливаемого участка лестницы всего несколько прыжков. И стрелки, конечно, ждут его немедленного появления.

Фигушки! Пусть еще потомятся полминуты, минуту. Он должен появиться перед ними неожиданно. Неожиданность — хорошее преимущество, если в тебя стреляют два метких стрелка. Позволяет выиграть мгновение. То самое, которое может стоить жизни. Его жизни.

Крысиный король взглянул вверх.

До конца лестницы оставалось еще два витка, не больше. Что потом? Как он преодолеет оставшееся до арбалетчиков расстояние? От выстрела почти в упор не спасет ни ловкость, ни быстрота. Слишком мало расстояние. А если еще учесть, что стрелков двое...

Нет, так не пойдет. Но что делать?

Он прислушался.

Никаких посторонних звуков. Вообще никаких звуков.

Скверно.

Эти ребята с арбалетами в руках начисто лишены нервов и способны ждать, не уставая и меняя позы, сколько угодно долго. Хоть до возвращения некроманта.

Как к ним подобраться вплотную? Подобраться, а потом сбросить в колодец и тем самым освободить дорогу к свободе. Сбросить в колодец, на дно, туда, где лежат их стрелы. Глубоко, глубоко...

Стрелы.